– Пожалуйста! Ты выиграла, Лара Джин! Игра окончена!
И она бежит к своей машине.
Есть одно корейское слово, которому научила меня бабушка. «Джунг». Это связь между двумя людьми, которая не может быть разорвана, даже когда любовь превращается в ненависть. У тебя остаются старые чувства, и ты никогда не сможешь от них избавиться, в глубине души ты всегда будешь относиться к этому человеку с нежностью. Думаю, в какой-то мере это именно то, что я чувствую к Женевьеве. Из-за «джунга» я не могу ее ненавидеть. Мы связаны.
И тот же самый «джунг» не дает Питеру отпустить ее. Они тоже связаны. Если бы мой папа делал то, что делает ее отец, разве бы мне не хотелось обратиться к единственному человеку, который никогда меня не подводил? Который всегда был рядом и любил меня больше всего на свете? Для Женевьевы такой человек – Питер. Как я могу лишать ее этого?
53
Мы прибираемся на кухне после беспорядка, который устроили, готовя на завтрак блины, когда папа говорит:
– Кажется, еще у одной из сестер Сонг скоро день рождения.
Он поет: «Тебе шестнадцать, почти уж семнадцать…», и я испытываю острый прилив любви к нему. Как же мне повезло с папой!
– Что это за песня? – вмешивается Китти.
Я беру Китти за руку и начинаю кружиться с ней по кухне. «Мне шестнадцать, почти уж семнадцать, я знаю, что я наивна. Парни смотрят мне вслед, говорят, я мила, и я им охотно верю».
Папа забрасывает полотенце через плечо и начинает маршировать на месте. Глубоким баритоном он поет: «Тебе нужен кто-то старше и мудрее, кто скажет тебе, что делать».
– Какая-то сексистская песня, – говорит Китти, когда я ее опускаю.
– И правда, – соглашается папа, шлепая ее полотенцем. – И парень, если подумать, был вовсе не старше и мудрее. Он был начинающим фашистом.
Китти отбегает от нас обоих.
– О чем вы вообще говорите?
– Это же «Звуки музыки», – отвечаю я.
– Ты о том фильме про няню? Я его не смотрела.
– Как ты могла смотреть «Клан Сопрано», но не видеть «Звуки музыки»?
– Китти смотрела «Клан Сопрано»? – встревоженно спрашивает папа.
– Только рекламу, – спешит заверить его Китти.
Я продолжаю петь одна, кружась по кругу, как Лизль в беседке. «Мне шестнадцать, почти уж семнадцать, я знаю, что я наивна… Парни смотрят мне вслед, говорят, я мила, и я им охотно верю…»
– С чего ты так охотно веришь первому встречному парню, которого даже не знаешь?
– Это же песня, Китти! А не я. Боже! – Я перестаю крутиться. – Хотя Лизль и правда была дурочкой. Можно сказать, что это из-за нее всех чуть не поймали фашисты.
– Я бы рискнул сказать, что это была вина капитана фон Траппа, – выступает со своим мнением папа. – Рольф и сам был ребенком, он собирался их отпустить, но потом Георг его испортил, – он трясет головой. – У Георга фон Траппа была мания величия. Слушайте, надо устроить вечер «Звуков музыки»!
– Конечно! – восклицаю я.
– Какой-то ужасный фильм, – морщится Китти. – И что за имя такое, «Георг»?
Однако ее вопрос так и остается без ответа.
– Сегодня? Я приготовлю такос аль пастор! – Спохватывается папа.
– Не могу, – отвечаю я. – Мне надо в Бельвью.
– Ну а ты, Китти? – спрашивает папа.
– Мама Софи будет учить нас готовить картофельные оладьи, – говорит Китти. – Ты знал, что если сверху положить яблочное пюре, получается просто объедение?
Папа опускает плечи.
– Да. Я знал. Что ж, придется резервировать вас за месяц вперед.
– Или пригласи мисс Ротшильд, – предлагает Китти. – Ей по выходным тоже одиноко.
Он смотрит на нее с насмешкой.
– Уверен, у нее есть масса куда более интересных дел, чем смотреть «Звуки музыки» с соседом.
– Не забывай про такос аль пастор, – быстро вмешиваюсь я. – Это настоящая приманка. И ты, разумеется. Ты приманка.
– Ты точно приманка! – вскрикивает Китти.
– Девочки… – начинает папа.
– Погоди, – перебиваю я. – Дай мне только одно сказать. Тебе нужно ходить на свидания, папа.
– Я хожу на свидания!
– Ты ходил на два свидания за всю жизнь! – говорю я, и он замолкает. – Почему бы не пригласить мисс Ротшильд? Она милая, у нее хорошая работа, Китти ее обожает. И живет она рядом.
– Вот именно поэтому мне и не стоит ее приглашать, – возражает папа. – Нельзя встречаться с соседями или коллегами, потому что потом вам придется видеться, даже если ничего не получится.
Китти спрашивает:
– То есть, как говорится: «Не сри там, где ешь»?
Папа хмурится, и Китти быстро поправляется:
– В смысле: «Не какай там, где ешь». Ты об этом, да, пап?
– Да, именно это я и имел в виду, но, Китти, мне не нравится, когда ты выражаешься.
– Прости, – раскаивается она. – Но я все же думаю, тебе нужно дать мисс Ротшильд шанс. Если ничего не получится, то не получится.
– Я просто не хочу внушать в вас ложные надежды, – говорит папа.
– Такова жизнь, – отвечает Китти. – Не все всегда получается. Посмотри на Питера и Лару Джин.
Я бросаю на нее возмущенный взгляд.
– Ну, спасибо тебе.
– Я просто пытаюсь донести смысл, – говорит она.
Китти подходит к папе и обнимает его за талию. Похоже, она серьезно настроилась добиться своего.
– Просто подумай об этом, папа. Такос. Няни. Фашисты. И мисс Ротшильд.
– У нее наверняка есть планы, – вздыхает он.
– Она мне сказала, что, если ты ее пригласишь, она согласится, – выпаливаю я.
– Правда? – поражается папа. – Ты уверена?
– Абсолютно.
– Что ж… тогда, может, я ее приглашу. На кофе или выпить. «Звуки музыки» слишком длинные для первого свидания.
Мы с Китти радостно вскрикиваем и хлопаем друг друга по ладони.
54
У нас с марго и джошем была традиция завтракать в мой день рождения в закусочной. Если день рождения выпадал на будний день, мы вставали пораньше и шли перед уроками. Я заказывала черничные блинчики, Марго вставляла в них свечки, и они с Джошем мне пели.
Утром моего семнадцатого дня рождения Джош присылает мне сообщение «С днем рождения!», но я понимаю, что в закусочную мы не пойдем. У него теперь есть девушка, и это было бы странно, особенно без Марго. Эсэмэски вполне достаточно.
На завтрак папа готовит яичницу с чоризо, а Китти мастерит мне большую открытку с приклеенными на нее фотографиями Джейми. Марго звонит мне по видеочату, чтобы поздравить с днем рождения и сказать, что мой подарок должны прислать сегодня днем или завтра.
