Когда я выхожу на улицу, солнце ярко светит и почти весь снег уже растаял. Такое ощущение, будто прошлая ночь мне приснилась.
48
Вечером, перед военной вечеринкой, я звоню Крис по громкой связи, пока катаю колбаску песочного теста в коричневом сахаре.
– Крис, можно одолжить твой плакат с Клепальщицей Рози?
– Можно, только зачем он тебе?
– Для военной вечеринки в стиле сороковых годов, которую я завтра устраиваю в Бельвью.
– Все, молчи, мне скучно. Боже, ты можешь говорить о чем-то кроме Бельвью?
– Это моя работа!
– О, мне тоже найти работу?
Я закатываю глаза. Каждый наш разговор сводится к Крис и ее проблемам.
– Кстати, о прикольных работах: хочешь быть девушкой, разносящей сигары на вечеринке? Ты можешь надеть милый наряд с маленькой шляпкой.
– Настоящие сигары?
– Нет, шоколадные. Старикам вредно курить сигары.
– А выпивка там будет?
Я собираюсь сказать, что будет, но только для постояльцев, но потом передумываю.
– Вряд ли. С лекарствами и ходунками алкоголь может быть опасной комбинацией.
– Так когда, говоришь, вечеринка?
– Завтра!
– О, прости. Я не могу пожертвовать ради этого пятничным вечером. В пятницу наверняка подвернется что-то поинтереснее. Во вторник еще куда ни шло. Можешь перенести вечеринку на следующий вторник?
– Нет! Просто принеси завтра в школу плакат, пожалуйста.
– Да, только пришли мне напоминание.
– Ладно.
Я сдуваю волосы с лица и начинаю вырезать печенье. Мне еще нужно нарезать морковь и сельдерей для овощной тарелки, а также испечь безе. Я делаю полосатые красно-бело-синие «поцелуйчики» и волнуюсь, что цвета могут перемешаться. Что ж. Если перемешаются, гостям придется смириться с фиолетовыми безешками. Бывают вещи и похуже. Кстати, о худшем…
– Ты что-нибудь слышала о Джен? Я была очень осторожна, но такое впечатление, что она вообще не играет.
На другом конце трубки тишина.
– Она, наверное, занята. Делает сексуальную куклу-вуду в виде Питера, – говорю я, отчасти надеясь, что Крис включится в разговор. Она всегда готова поддеть Джен.
Но она молчит и потом говорит:
– Мне надо идти. Мама ворчит, чтобы я погуляла с собакой.
– Не забудь плакат!
49
После школы мы с Китти обустраиваемся на кухне, потому что там самый хороший свет. Я приношу свои колонки и включаю «Сестер Эндрюс», чтобы настроиться на нужный лад. Китти расстилает полотенце и выкладывает на него всю косметику, шпильки и лак для волос.
Я смотрю на пачку одноразовых накладных ресниц.
– Где ты их достала?
– Бриэль стащила их у сестры и поделилась со мной.
– Китти!
– Она и не заметит! У нее их тонны!
– Нельзя просто так брать чужие вещи.
– Я и не брала, Бриэль взяла. К тому же я все равно не могу их вернуть. Хочешь, чтобы я их тебе наклеила или нет?
Я колеблюсь.
– Ты хотя бы знаешь как?
– Да, я много раз видела, как это делает ее сестра. – Китти берет ресницы у меня из рук. – Но если не хочешь, чтобы я их тебе приклеила, ладно, я сохраню их для себя.
– Ну… ладно, давай. Но больше не воруй! – хмурюсь я. – Эй, а мои вещи вы тоже берете?
Если подумать, я уже несколько месяцев не видела мою шапочку с кошачьими ушами.
– Тихо, не отвлекай меня, – говорит она.
Прическа занимает больше всего времени. Мы с Китти посмотрели бесчисленное множество видеоуроков, чтобы понять, каким образом делаются «победные роллы». Здесь нужно много начесов, лака для волос и бигуди. И шпильки. Много шпилек.
Я внимательно смотрю на себя в зеркало.
– Тебе не кажется, что прическа выглядят немного… тяжелой?
– В каком смысле тяжелой?
– Такое впечатление, что у меня на голове плюшка с корицей.
Китти подносит планшет мне к лицу.
– Да, как и у этой девушки. Такая уж прическа. Нельзя отклоняться от оригинала. Если мы сгладим образ, он не подойдет к теме вечера, и никто вообще не поймет, что у тебя на голове.
Я медленно киваю. Она права.
– К тому же я иду к мисс Ротшильд дрессировать Джейми. У меня нет времени начинать все сначала.
Для губ мы добились идеального вишневого цвета, смешав две красные помады, кирпичную и оттенка «пожарная машина», а сверху закрепили ярко-розовой пудрой. Я выгляжу так, будто поцеловала вишневый пирог.
Я промокаю губы, когда Китти спрашивает:
– Этот милашка, Джон Амбар Макэндрюс, заедет за тобой, или вы встретитесь в доме престарелых?
Я предупреждающе машу салфеткой у нее перед лицом.
– Он за мной заедет, так что веди себя хорошо. И он не милашка.
– По сравнению с Питером он милашка, – говорит Китти.
– Давай честно. Они оба миловидные. Питер тоже не качок в татуировках. Кстати, он очень тщеславный.
Каждый раз, когда мы проходим мимо окна или стеклянной двери, Питер смотрит на свое отражение.
– Ладно, а Джон тщеславный?
– Нет, я так не думаю.
– Хм.
– Китти, не устраивай соревнование «Джон против Питера». Не важно, кто симпатичнее.
Китти продолжает, будто меня и не слышала.
– У Питера машина круче. Что водит Джонни? Какой-нибудь внедорожник? Что толку от внедорожника? Они только бензин жрут.
– Справедливости ради замечу, что у него гибрид.
– А тебе нравится его защищать.
– Он мой друг.
– Ну а Питер – мой! – заявляет она.
Одеться оказалось непросто, но я наслаждаюсь каждым шагом. Мне нравится предвкушение, ожидание вечера. Я медленно надеваю чулки со швом, чтобы не сделать зацепку. У меня уходит вечность на то, чтобы выровнять швы по задней линии ног. Потом платье: синее, с узором из белых веточек и ягод и с прозрачными короткими рукавами. И, наконец, обувь. Громоздкие красные туфли на каблуках с бантиком на носке и ремешком на лодыжке.
Все вместе смотрится великолепно, и я должна признать, что Китти была права насчет победного ролла у меня на голове. Чего-то меньшего было бы недостаточно.
Когда я собираюсь выходить, папа начинает суетиться, восторгаясь моим шикарным видом, и делает миллион фотографий, которые отсылает Марго. Она сразу же звонит нам по видеочату, чтобы увидеть все своими глазами.
