Теперь я должна его отдать? У Сторми целая коробка безделушек и сувениров от всех ее кавалеров. Я не думала, что мне придется возвращать парню его подарок. Но кулон дорогой, а Питер практичный. Он может вернуть деньги, а его мама сможет его продать.
– Конечно. – Я нащупываю застежку.
– Я не имел в виду прямо сейчас, – говорит он, и мои руки замирают. Может, он позволит мне оставить его чуть дольше, а может, и навсегда. – Но ладно, давай.
Я не могу расстегнуть застежку и вожусь с ней очень долго, и это невыносимо, потому что Питер просто стоит и смотрит. В итоге он встает за мной и перекладывает мои волосы с шеи на плечо. Может, это игра воображения, но, кажется, я слышу, как бьется его сердце. Его сердце бьется, а мое – разбивается.
44
Китти влетает ко мне в спальню. Я делаю домашнее задание у себя за столом. Я давно уже не занималась дома – обычно после школы мы с Питером шли в Старбакс. Моя жизнь уже одинока.
– Вы с Питером расстались? – требовательно спрашивает Китти.
Я вздрагиваю.
– Кто тебе сказал?
– Это не важно. Просто ответь на вопрос.
– Ну… да.
– Ты его не заслуживаешь! – выпаливает она.
Я откатываюсь на стуле.
– Что? Ты моя сестра! Нечестно быть на стороне Питера! Ты даже не выслушала мою версию событий. Хотя и не должна была. Ты не в курсе, что всегда надо быть на стороне сестры?
Она поджимает губы.
– И какова твоя версия событий?
– Моя версия такова, что все сложно. У Питера еще остались чувства к Женевьеве.
– Он больше не воспринимает ее в этом смысле. Не выдумывай отговорок.
– Ты не видела того, что видела я, Китти! – взрываюсь я.
– Что же ты видела? – спрашивает она с вызовом, выставив подбородок как оружие. – Расскажи.
– Дело не только в том, что я видела, а в том, что я всегда знала. Просто… не важно. Тебе этого не понять, Китти.
– Ты видела, как он ее целует? Видела?
– Нет, но…
– Никаких «но»! – Она щурится. – Это как-то связано с тем парнем со странной фамилией? Джон Амбразура Макларен, или как его там?
– Нет! С чего ты это решила? – ахаю я. – Погоди минутку! Ты снова читала мои письма?
Она корчит рожу, и я знаю, что она читала. Маленький демон!
– Не меняй тему! Он тебе нравится или нет?
– Это никак не связано с Джоном Маклареном. Это только между мной и Питером.
Я хочу рассказать ей о том, что он знал, что видео сняла и распространила Женевьева. Он знал, но все равно защищал ее. Но я не хочу разрушать идеальный образ Питера. Это будет слишком жестоко по отношению к маленькой девочке.
– Китти, это не важно. У Питера остались чувства к Женевьеве, и я всегда это знала. К тому же какой смысл начинать что-то серьезное с Питером, если мы все равно расстанемся, как Марго и Джош? Школьная любовь долго не живет, знаешь ли. И неспроста. Мы еще не доросли до серьезных отношений.
Пока я это говорю, из уголков глаз начинают просачиваться слезы. Китти смягчается и обнимает меня одной рукой.
– Не плачь.
– Я не плачу. Просто прослезилась немного.
Тяжело вздыхая, она говорит:
– Если это и есть любовь – то нет, спасибо. Мне такого не надо. Когда я вырасту, я буду сама по себе.
– Что это значит? – спрашиваю я.
Китти пожимает плечами.
– Если мне понравится парень, так и быть, я буду с ним встречаться, но я не собираюсь сидеть дома и плакать из-за него.
– Ой, Китти, как будто ты сама никогда не плачешь!
– Я плачу по серьезным поводам.
– Ты плакала вчера вечером, потому что папа не разрешил тебе допоздна смотреть телевизор!
– Да, вот именно, для меня это было важно!
Я хлюпаю носом.
– Не знаю, зачем я с тобой об этом спорю.
Китти слишком мала, чтобы понять. Часть меня надеется, что она никогда не поймет. Мне было лучше, когда я не понимала.
В тот вечер мы с папой моем посуду, и вдруг он откашливается и говорит:
– Что ж, Китти рассказала мне о громком разрыве. Как ты держишься?
Я ополаскиваю стакан и кладу его в посудомоечную машину.
– Китти такая болтушка. Я собиралась рассказать тебе позже.
Может, в глубине души я надеялась, что не придется.
– Хочешь поговорить об этом? Я могу заварить тебе «Засыпай-чай». Не так хорошо, как мама, но все же.
– Может, позже, – обещаю я исключительно из вежливости. Его версия «Засыпай-чая» только ухудшит ситуацию.
Одной рукой он обнимает меня за плечи.
– Все пройдет, вот увидишь. Питер Кавински – не единственный мальчик в мире.
– Я просто не хочу, чтобы мне когда-нибудь снова было так больно, – вздыхаю я.
– Нельзя защитить себя от разбитого сердца, Лара Джин. Это часть жизни. – Он целует меня в макушку. – Иди к себе, отдохни. Я сам домою.
– Спасибо, папочка. – Я оставляю его одного на кухне. Он напевает себе под нос, вытирая кастрюлю полотенцем.
Папа сказал, что Питер – не единственный парень в мире. Я понимаю, что это правда, разумеется, это так. Но посмотрите на папу. Для него мама была единственной девушкой в мире. Если бы не так, он бы уже нашел кого-нибудь нового. Может, он тоже пытается защитить себя от разбитого сердца. Может, мы похожи сильнее, чем я думала.
45
Снова льет дождь. Я хотела отвести Китти и Джейми в парк после школы, но теперь не получится. Вместо этого я сижу на кровати, завиваю волосы и смотрю, как дождь стучит в окно серебряными бусинками. Видимо, погода подстраивается под мое настроение.
Из-за нашего разрыва я совсем забыла об игре. Что ж, теперь я вспомнила и готова к бою. Я выиграю. Я уберу Женевьеву. Она не получит и Питера, и победу. Это совсем уж нечестно. И я придумаю идеальное желание, что-нибудь дорогое, что можно у нее забрать. Если бы я только знала, чего пожелать!
Мне нужна помощь. Я звоню Крис, но она не берет трубку. Я собираюсь позвонить снова, но в последнюю секунду пишу Джону:
Поможешь мне убрать Женевьеву?
Он отвечает через несколько минут:
С огромным удовольствием.
Джон устраивается на диване и наклоняется, пристально глядя на меня.
– Ладно, и как ты хочешь это сделать? Хочешь ее выманить? Провернуть секретную операцию?
