Я тебе говорила, что моя старшая сестра, Марго, уехала в Шотландию, в Университет Сент-Эндрюс? Там познакомились Принц Уильям и Кейт Миддлтон. Может, она тоже встретит принца, ха-ха! Куда ты собираешься поступать? Ты уже знаешь, на кого хочешь учиться? Думаю, я останусь в нашем штате. В Вирджинии замечательные государственные колледжи, и так будет гораздо дешевле. Но, думаю, главная причина в том, что я очень близка со своими родными и не хочу быть от них слишком далеко. Раньше я собиралась пойти в Университет Вирджинии и жить дома, но теперь думаю, что лучше выбрать общагу, чтобы испытать все прелести студенческой жизни.
Не забудь прислать обратно мое письмо,
Лара Джин.
Папа в больнице, но он приготовил большую кастрюлю овсянки, целое ведро, прямо как на полевой кухне. К этому времени каша стала клейкой, и мне пришлось вылить в нее полбутылки кленового сиропа и добавить сушеную вишню, чтобы ее можно было есть. Но даже после всего этого сомневаюсь, что мне нравится овсянка. Я делаю миску для себя, покрошив сверху орех пекан, и миску для Китти, полив ее порцию медом.
– Поешь каши! – кричу я.
Она, разумеется, пялится в телевизор.
Мы сидим на табуретках за барной стойкой и едим овсянку. Мне кажется, есть что-то приятное в том, как каша обволакивает тебя изнутри, словно клейстер. Пока я ем, я не свожу глаз с окна.
Китти щелкает пальцами у меня перед лицом.
– Алло! Я тебе вопрос задала!
– Почту еще не приносили? – спрашиваю я.
– По субботам почтальон приходит не раньше двенадцати, – говорит Китти, слизывая мед с ложки.
Взглянув на меня, она добавляет:
– Почему ты всю неделю так ждешь почту?
– Мне должно прийти письмо, – говорю я.
– От кого?
– Да так… никого важного.
Глупая ошибка! Надо было выдумать имя, потому что теперь Китти щурится и становится по-настоящему заинтересованной.
– Будь это не важно, ты бы не пялилась в окно как сумасшедшая. От кого оно?
– К твоему сведению, это письмо от меня. Одно из тех любовных посланий, что ты отправила. – Я тянусь через стол, чтобы ущипнуть ее за руку. – Оно ко мне возвращается.
– От парня с забавным именем? Амброуз. Что это за имя такое?
– Ты его совсем не помнишь? Он раньше жил на нашей улице.
– С золотистыми волосами? – вспоминает Китти. – У него был скейтборд. Однажды он разрешил мне прокатиться.
– Это на него похоже, – говорю я, вспоминая. Из всех парней Джон особенно терпеливо относился к Китти, хоть она и была невыносимой.
– Хватит улыбаться, – командует Китти. – У тебя уже есть парень. Второй тебе не нужен.
Улыбка сползает с моего лица.
– Мы просто переписываемся, Китти. И не говори так со мной. – Я тянусь, чтобы ущипнуть ее еще раз, но она отпрыгивает прежде, чем я успеваю. – Какие планы на сегодня?
– Мисс Ротшильд обещала отвести нас с Джейми на собачью площадку, – сообщает Китти, ставя грязную миску в раковину. – Я зайду и напомню ей.
– Ты в последнее время часто с ней общаешься.
Китти пожимает плечами, и я мягко говорю:
– Главное, не надоедай ей, ладно? Ей же лет сорок. Наверняка у нее есть и другие дела, которыми можно заняться в субботу. Например, сходить на винодельню или в салон красоты. Не надо приставать к ней, да еще и навязывать папу.
– Мисс Ротшильд нравится проводить со мной время, так что держи свое умное мнение при себе.
Я хмурюсь.
– Ох, Китти, ты такая невоспитанная.
– Ты сама виновата. И папа с Марго. Ведь это вы меня воспитывали.
– Получается, ты никогда ни в чем не будешь виновата, потому что мы плохо тебя воспитали?
– Похоже, что так.
Я кричу от раздражения, а Китти убегает, напевая себе под нос, безумно довольная тем, что смогла меня вывести из себя.
Дорогая Лара Джин,
К твоему сведению, девчонки обращали на меня внимание только из-за того, что я был лучшим другом Питера. Поэтому Сабрина Фокс пригласила меня пойти с ней на танцы в восьмом классе. Перед ними мы заехали в «Красный Омар», и она пыталась сесть рядом с Питером.
Что касается колледжа, мой отец учился в Университете Северной Каролины и хочет, чтобы я пошел туда же. Говорит, деготь у меня в крови. Мама хочет, чтобы я остался в штате. Я еще никому не говорил, но сам я хочу в Джорджтаун. Тьфу-тьфу-тьфу. Прямо сейчас готовлюсь к экзамену.
В общем… отправляю тебе твое письмо. Не забудь о своем обещании. Мне очень нравится вести настоящую переписку, но, может, дашь свой номер телефона? Тебя очень сложно найти в сети.
Моя первая мысль: он не смотрел видео. Никак не мог! Нет, если говорит, что меня сложно найти в сети. Думаю, в глубине души я переживала на этот счет, потому что, узнав это наверняка, испытала облегчение. Приятно осознавать, что у него в голове остался некий мой образ, как и в моей голове – его. Да и вообще, Джон Амброуз Макларен не из тех, кто станет подписываться на Анонимку. Не тот Джон Амброуз Макларен, которого я помню.
Я снова смотрю на письмо, и там, в нижнем углу, его номер телефона.
Я моргаю. Переписка была достаточно безобидной, но если мы с Джоном начнем общаться по телефону, не будет ли это изменой? И есть ли вообще разница между эсэмэской и перепиской по почте? Эсэмэска доходит быстрее. Но сам процесс написания письма, когда выбираешь бумагу и ручку, подписываешь конверт, находишь марку, а потом водишь ручкой по бумаге… это уже куда более серьезный подход. У меня вспыхивают щеки. Это более… романтично. Письмо остается с тобой навсегда.
Кстати, об этом… Я разворачиваю второй листок, лежавший в конверте. Он помятый, но я тут же узнаю бумагу: тонкий лист кремового цвета с голубыми инициалами ЛДСК, выгравированными сверху. Папа подарил мне ее на день рождения, зная о моей любви к монограммам.
Дорогой Джон Амброуз Макларен,
Я знаю точный день, когда все началось. Осень, восьмой класс. Мы попали под дождь, когда убирали на место все биты для софтбола после урока физкультуры. Мы бросились к школе, а я не могла бежать так быстро, поэтому ты остановился и взял мой рюкзак. Это было даже лучше, чем если бы ты взял меня за руку. Я до сих пор помню, как ты выглядел: твоя футболка прилипла к спине, волосы были мокрые, как будто ты только что из душа. Когда полил дождь, ты начал орать и визжать, как ребенок. И вот настал этот момент, когда ты посмотрел на меня с улыбкой до ушей и сказал: «Давай же, Эл-Джи!»
Тогда это и случилось. Тогда-то я и поняла, каждой клеточкой тела, вплоть до промокших кед, что люблю тебя, Джон Амброуз Макларен. Я действительно тебя люблю. Возможно, я любила тебя с самого начала. Думаю, ты тоже меня любил. Если бы ты только не переехал, Джон! Это такая несправедливость! Как будто твои родители просто приняли решение, и больше ни у кого не было права голоса. Не мне, конечно, так говорить – я не твоя девушка или что-то такое. Но хотя бы ты должен иметь право голоса.
