Майлз нахмурился:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Прекрасно! – ответила я. – Контузия, электрический шок, шрамы… ничего, что я не могу пережить, поверь мне. Побеспокойся лучше о себе. Знаю, как ты любишь избегать людей, но после такого у тебя может появиться собственный фан-клуб.
– Чего ты несешь? – спросил он, снова облизывая губы. – Здесь есть вода?
Я взяла стакан воды, принесенный медсестрой раньше. Пока он пил, я объяснила, что случилось с Кливлендом после того, как он сбросил Майлза с лестницы.
– Они взяли его. Он страшно перепугался. Думаю, он хотел, чтобы они ему помогли, или что-то в этом роде, потому что дал им свой точный адрес и рассказал, что произошло. У твоего дома уже стояла «Скорая», так что у них сразу сложилась цельная картина. – Я помолчала и села по-турецки. – Как бы то ни было, Кливленд в тюрьме. Суд не состоится, пока три главных свидетеля не будут готовы к нему.
Майлз открыл рот, желая сказать что-то еще, но вместо этого улыбнулся и покачал головой. Я попыталась подыскать слово для того, что чувствую, для этой смеси облегчения и экзальтации, и ничего не придумала.
Слова были его коньком, а не моим.
Несколькими минутами позже зашла медсестра проверить повязки Майлза, справиться о его самочувствии и спросить, не нужно ли ему чего.
– Ну, если вы не против, ваши друзья могут пройти к вам, – сказала она.
– Кто?…
– Она зказала мошно? – Джетта просунула в дверь свою курчавую голову и позыркала по сторонам. Остальные члены клуба маячили за ее плечом.
– Не слишком мне тут буяньте. – И медсестра вышла из палаты сразу после того, как члены клуба ввалились в нее.
– Привет, босс!
– Mein Chef!
– Выглядишь как черт.
Майлс посмотрел на всех – на Арта, Джетту, тройняшек, – оккупировавших его кровать, и нахмурился.
– Что вы все здесь делаете?
– Мы твои друзья, – медленно сказала Тео, словно объясняла некую фундаментальную истину ребенку. – Мы беспокоились о тебе.
– Видишь? – сказала я. – Они тебя любят.
– Кто тут вякнул что-то о любви? – поинтересовался Иван.
– Да мы ничего подобного не говорили, – улыбнулся Ян. – Нам просто нравится, что ты живой.
– Что бы мы делали без нашего бесстрашного лидера? – добавила Тео.
– А почему вы, ребята, не в школе? – спросил Майлз.
– Прогуляли, – ответил Арт. – Пара пустяков.
– Вы двое типа герои, – заявила Тео. – Вашу историю напечатали все газеты. Видели свои подарки? – Она подошла к стопкам открыток и к цветам на столике у окна. Их приносили каждый час с тех пор, как история стала широко известна.
– Я все еще не понимаю, почему они присылают подарки, – резко сказал Майлз.
– Это все твоя мама, – объяснила Тео. – Она рассказала нам вашу историю – почему ты проделывал все эти вещи в школе, почему все время работал.
– А нам почему ничего не говорил? – спросил Ян, но Майлз, казалось, не слышал его. Он смотрел мимо Джетты по направлению к двери.
– Мама.
Джун вошла в дверь с большими сумками в обеих руках и выглядела как олень в свете фар. Она сделала несколько шагов по палате. Я не знала, в первый ли раз за долгие годы она действительно была за пределами Кримс… Вудлендса. Она смогла решиться на это только из-за Майлза? Мы все вышли из палаты.
Я остановилась у двери и оглянулась. Джун крепко обнимала Майлза и раскачивала его взад-вперед. Я не видела ее лица, но слышала его смех и плач и какие-то неразборчивые слова, потому что в рот ему попала рубашка Джун. Спустя небольшое время мимо нас в палату вошла хорошо одетая женщина. Я стояла в дверях и слушала, как она заверяла их в том, что теперь все будет гораздо лучше. А потом вышла в холл.
Тройняшки отправились вниз за едой, а остальные пошли в комнату ожидания. Я присоединилась к ним; мои родители были где-то в больнице, и мне хотелось рассказать им о том, что происходит.
Мы столкнулись нос к носу в маленькой уединенной комнате ожиданий, и кроме них там был мой доктор и Могилокопательница. Их голоса звучали напряженно, разговор шел тяжелый. Меня охватило беспокойство. Они не видели, как я шла по коридору, и потому я прислонилась спиной к стене и пододвинулась поближе, оставаясь за углом.
– Не думаю, что у нас есть выбор. – Это говорила Могилокопательница – так, словно у нее было какое-то право решать, что будет со мной.
– Как она поняла, что табло падает? – спросила мама. – Если только?…
– Но они сказали, что директор ослабил опоры, – сказал папа. – Он хотел уронить его на ту девочку. Лекси не имела к этому никакого отношения – она просто так среагировала.
– И все же. – Черт тебя побери, Могилокопательница. Заткнись. Заткни свой поганый рот. – Этот случай сказался на ней далеко не лучшим образом. Она в неустойчивом состоянии. Я заметила, что весь год ей становилось все хуже.
– Но мы видели, – настаивал папа, – что хорошие вещи тоже случались. Она справляется. У нее есть друзья. Даже бойфренд. Я не хочу забирать у нее все это. Это будет неправильно.
– Думаю, в словах Линн есть своя правда, – сказала мама.
Могилокопательница затянула прежнюю песню:
– По моему профессиональному мнению, для нее настало критическое время, и ей необходимо находиться в тихом месте, под наблюдением – так она снова обретет контроль над собой. Я не собираюсь ограничивать ее, и я рада, что теперь она получает больше поддержки. Но факты остаются фактами.
Дальше слушать я не могла. Вернулась в палату. Адвокат ушел, а Майлз и Джун все еще улыбались и смеялись.
– Алекс, дорогая, вот и ты! – подошла ко мне Джун. – Посиди с нами, надо о многом поговорить!
– Я чувствую себя слегка усталой. Лучше я посплю, – ответила я.
– Отдыхай сколько влезет, – тепло улыбнулась Джун. – Потом наговоримся.
Я легла на кровать и натянула на себя простыню – на лицо, горящее от боли. И задумалась над тем, сколько времени у меня в запасе.
Потому что, как я ни ненавидела ее, Могилокопательница была права.
Шестидесятая глава
Как-то раз я проснулась среди ночи. Кровавый Майлз стоял в конце кровати, голубые глаза, большие и пронзительные, кровь сочится из веснушек. Его держала за руку девушка с кроваво-красными волосами и миллионом порезов на лице, ее глаза были такими же большими, как у него. Они стояли там долго и смотрели на меня. Никто из них не сказал ни слова, но оба улыбались, обнажая покрытые кровавыми пятнами зубы.
Шестьдесят первая глава
Скоро я проснулась. Все еще была ночь. Майлз что-то писал в блокноте. Я перевернулась на спину и села. Он посмотрел на меня.
