То обстоятельство, что члены клуба возжелали моего присутствия на вечеринке, представляло дело так, будто я использую приглашение не как повод для того, чтобы сделать счастливыми маму и врача, а скорее сама хочу повеселиться с… С друзьями.
Моя паранойя разыграется там во всю прыть, но мама впала в такой экстаз, что стало понятно: отступать некуда. Возможно, у нее даже что-то замкнуло в голове, потому что она стояла и непонимающе смотрела на меня целую минуту, прежде чем спросить, надо ли мне брать с собой еду и сколько. Она позвонила врачихе, чтобы сообщить ей великолепную новость, и та захотела немедленно поговорить со мной об этом. Она поинтересовалась, почему я приняла такое решение и что я по этому поводу чувствую. Мама сказала, что отвезет меня на машине, но я отказалась;
меня уже предложила подвезти Тео, и это было лучшим выходом из положения. Представить, что мама подкатывает к огромному дому в одном из самых богатых районов города на своей машине и оставляет дочурку на вечеринке, куда ее толком и не пригласили, было выше моих сил.
В среду перед вечеринкой Тео отложила свое домашнее задание, дабы объяснить, чего я могу ожидать от нее.
– Ничего там не ешь, – предупредила она, вручая покупателю хот-дог. – Я не шучу. Перекуси дома перед уходом. И ничего не пей.
Ну, с этим проблем не будет. Я готова была поблагодарить Тео за предлог испытывать паранойю насчет еды.
– Почему? Она все это отравит?
– Нет никакой гарантии, что кто-нибудь не попытается подсыпать тебе рогинпол. – Тео отвернулась, чтобы заправить машину, делающую попкорн. – Все обойдется. Не ешь и не пей, не привлекай к себе внимания.
Ну, значит, я буду вести себя как обычно.
– Да. И не поднимайся наверх, – добавила Тео.
– А это еще почему?
– Просто не поднимайся, и все. Хорошо?
– Хорошо.
– На эти вечеринки ходят лишь для того, чтобы испоганить фальшивое табло и послушать всяческие безумные истории. Байки о вечеринках Селии оказываются куда лучше, чем рассказы о самой Селии.
Безумные истории, происходящие во время вечеринок с рогинполом и запретом подниматься наверх, не прибавят мне хорошего настроения, но если я попытаюсь отказаться прямо сейчас, мама и врачиха вцепятся в меня словно гончие псы. Так что шансов избежать столь дивного события у меня нет.
– Черт побери, до чего же мне скучно!
– Вот и он, голубчик. – Тео даже глаз не подняла, когда Майлз завернул за угол и швырнул блокнот на прилавок. – Не думаю, что ругательства тебе помогут, – сказала она.
– Да леший его знает, – взъярился Майлз. – Ненавижу всех в этом зале. Загадай кого-нибудь.
– Я не хочу играть, – сказала Тео.
– Это не займет много времени.
– Потому и не хочу.
– А можно мне? – Я подняла руку. – Вдруг тебе понадобится больше пяти вопросов.
Майлз выгнул бровь.
– Ты так считаешь?
– Если обойдешься пятью, я буду глубоко потрясена.
Майлз облокотился о прилавок. С очень, очень странной готовностью. Как будто он то ли хотел повозить меня лицом по полу, то ли знал, что побьет меня. Он был взволнован.
– О'кей. Ты выдуманный персонаж?
Хороший вопрос. Но Майлз знал меня не так хорошо, как Тео, и потому можно было ожидать от него такого.
– Нет, – ответила я и улыбнулась.
– Ты еще жива?
– Нет.
– Ты лидер?
– Да.
– Твоя цивилизация была поглощена европейскими завоевателями?
– Да.
– Ты лидер… ольмеков?
– Как ты додумался до этого? – выпалила Тео, но Майлз проигнорировал ее восторги.
– Нет, – ответила я, пытаясь всеми силами скрыть, как близко он подобрался к ответу. – Ольмеки не были побеждены европейцами, они вымерли.
Майлз нахмурился:
– Майя?
– Нет.
– Инки.
– Нет.
– Ацтеки.
– Да.
Кончики его губ дергались, но он сказал:
– Да я переборщил с вопросами.
А потом спросил:
– Это ты основал Тлалокан?
– Нет.
– Ты правил после 1500-го?
– Нет.
Тео следила за разговором, как за теннисным матчем.
– Ты Ауисотль?
– Нет. – Я улыбнулась. Этот малыш знал историю.
– Тисон?
– Нет.
– Ашайакатль?
– Нет.
– Монтесума I?
– Не-а.
– Ицкоатль?
– Нет.
– Чимальпопоку?
– Нет.
– Уицилиуитль?
– Что за чушь вы тут несете? – вскричала Тео.
Он перебирал ацтекских императоров до тех пор, пока не остался один-единственный. У него же в запасе были три вопроса – и два из них ему не нужны.
Почему он не упразднил их? Вне всяких сомнений, Майлз мог сузить выбор и не перечислять всех правителей. Это был своего рода экзамен? Или… он попросту выделывался?
– Ты Акамапичтли.
Его глаза светились фанатичным блеском, на губах играла улыбка. Она мигом исчезла, стоило мне сказать:
– Чуть меньше двадцати, но я почти сделала тебя.
– Никогда больше не буду играть в эту игру. – Тео вздохнула и вернулась к домашнему заданию.
Выражение лица маленького мальчика из аквариума с лобстерами исчезло с лица Майлза.
Магический шар
Разговор номер три
Почему он пригласил меня?
Очень даже вероятно.
Хотелось бы услышать от тебя что-то еще, а не только да или нет.
Четырнадцатая глава
Чарли возникла в проеме двери в мою спальню: руки в боки, голова черного слона зажата между зубами.
– Можно мне пойти с тобой? – спросила сестра.
– Это вечеринка не для восьмилетних девочек.
– И что это значит?
– Это значит нет. – Я сунула голову в шкаф в поисках какой-нибудь другой одежды. Старые джинсы валялись на полу. Рубашки криво свисали с вешалок. Потрепанные рыжие домашние тапки в форме кошек свернулись клубком под изношенной толстовкой. Я погладила их ногой, и они замурлыкали.
– Почему? – топнула ногой Чарли. Щеки у нее покраснели и стали как волосы. Судя по выражению лица и субтильности, ей можно было дать скорее года четыре, чем восемь.
