– Свари кофе, а? – попросил Вульф, щелкая пультом.
Я взяла банку с арабикой, открыла крышку и вдруг услышала хорошо знакомый голос консьержки:
– Здравствуйте, меня зовут Наташа Ильина. Я не умею ни писать, ни читать, потому что страдаю дислексией и дисграфией…
Мои руки дернулись, зерна посыпались на пол. Муся и Фира кинулись их подбирать, но мне было не до мопсов. Я во все глаза уставилась на экран телевизора, который демонстрировал лицо Натальи, как всегда, переборщившей с макияжем. Веки ее покрывали многослойные цветные тени, брови пугали шириной и чернотой, карикатурно длинные, загнутые и слишком густые ненатуральные ресницы навевали воспоминания о деревенском заборе, который окружает огород. Консьержка походила на перезревший персик, ярко-красный румянец Марфуши из сказки про злую мачеху и ее ленивую дочь. Оранжевая помада на губах, сильно увеличенных с помощью розового карандаша, густая челка и копна кудрей довершали образ.
– Из-за того что я никогда не училась, работаю домработницей или консьержкой, – вещала Ильина. – Мне хочется счастья, любви, я мечтаю о семье, о детях… Но никто из мужчин внимания на меня не обращал. Потому что я, сами видите, не очень красивая. А если косметику смыть, то прямо уродина. И руки вон какие корявые, и ноги здоровенные, и груди нет… Зачем я мужчинам? Но я долго молилась боженьке, просила его послать мне суженого. И вот явилось чудо – я познакомилась с Гришей Николаевым. Он красавец! Актер! Снимается в сериалах! Очень умный! Замечательный! И он меня полюбил. По-лю-бил. Навсегда. Но жениться на мне Гриша не мог, потому что в его сердце жила огромная боль. У Григория был любимый папа, Александр Сергеевич Николаев, который работал в полиции. Честный, умный, прекрасный человек, отличный отец. А потом его арестовали. Почему? Следователь искал, искал мерзкого человека, который помогал бежать из заключения маньякам и убийцам, но не нашел и получил по шапке от начальства. Тогда он подставил Александра Сергеевича – оговорил его, сфабриковал улики, так все сложил, что отца Гриши сочли виновным, судили и отправили на пожизненное заключение. Совершенно невинного человека! Думаете, так не бывает? Ха! Очень часто бывают. Какого-нибудь полицейского за нерадивость премии лишают, а он берет и невиновного под монастырь подводит, чтобы собственную задницу спасти. Вспомните Чикатило! Сначала-то расстреляли невинного человека, а уж потом, спустя большое время, настоящего преступника нашли.
– Да, было такое, – пробормотал Макс, – теперь это аргумент для тех, кто в полицию камни швыряет. Крыть тут нечем. Случилось несчастье. Ужасная ошибка! Трагическая! И очень редкая.
– Знаю, – шепнула я. – У Чикатило было разное ДНК слюны и биологических жидкостей. Его один раз задержали, анализ взяли изо рта, он не совпал с пробой, которую брали из жертв. Чикатило отпустили. Спустя некоторое время стало понятно: он и есть тот самый маньяк. Его снова задержали, но тогда уже взяли ДНК всех жидкостей: пот, кровь, слюну… И нашли совпадения. Случай с Чикатило редчайший. Это был человек-химера. Вроде сейчас в мире зарегистрировано около пятидесяти случаев химеризма – людей с разными ДНК в одном теле.
Наташа тем временем говорила дальше.
– Александр Сергеевич совсем был не виноват, но его признали злодеем. Гриша лишился всего! Свою квартиру он продал, чтобы раздать взятки полицейским, которые пообещали ему отца вызволить.
– Во врет! – возмутился Макс.
– Нет, ей кажется, что говорит правду, – возразила я. – Наивная Ната влюблена без памяти и повторяет то, что Григорий ей в уши вложил.
– Говорят, сын за отца не отвечает, – не останавливалась Ильина, – может, в какой-то стране это и так, но в России конкретно иначе. Гришенька лишился работы, у него отняли роль в сериале, актер, который ее вместо Николаева исполнил, получил и славу, и деньги. Но изначально в проект пригласили Гришу, подписали с ним договор, начались съемки и… Все рухнуло. Канал «Болтун» – мерзкое телевидение. Оно всегда врет в отличие от «Желтухи», где я сейчас нахожусь.
Макс стукнул кулаком по столу.
– Этой наивной девице за выступление деньги отсчитали!
У меня не нашлось возражений.
– «Болтун» показал программу про Александра Сергеевича, – тараторила Наташа, – и массу времени уделил Грише, утверждая, что у многих убийц дети тоже преступники. Вот сын Чикатило уголовником стал.
– Надоела она мне с ее упоминаниями чудовища! – взвился Макс.
– Тсс… – шикнула я, – давай дослушаем.
– Гришеньку отовсюду выгнали, – ныла Наташа, – он голодал, бомжевал, питался с помойки… И, слава богу, встретил меня. Я насобирала немного денег, сняла нам комнату, нашла Гришеньке службу, пусть не престижную, но деньги платили. Он мне колечко купил и сказал: «Не могу сыграть свадьбу, пока эти сволочи – Лаптевы, Венькины, Цыганковы, Реутова и другие, кто им помогает, – не наказаны». Я не поняла, о ком он говорит, и Гришенька рассказал мне о страшных людях – убийцах, организовавших команду отлова и казни несчастных, чаще всего невиновных людей, которых подставили полицейские.
Наташа стала в деталях рассказывать о том, как работала команда Реутовой. Она называла имена, фамилии преступников, врала, что всех их казнили в квартире на первом этаже нашего дома…
– Вот с…! – выпалил Макс. – Вот гадина! Вот!..
Мой супруг взрослый мужчина, он свободно владеет ненормативной лексикой, но до сих пор ни разу в моем присутствии так не ругался. Конечно, я тоже знаю всякие разные слова, но считаю, что женщине не стоит ими пользоваться. Сегодня же все шло не так.
– Идиотка! Что она несет? – закричала я. – Нет, какая…
– Ты правильно заметила: влюбленная дура повторяет то, что вложил в ее глупую голову Григорий, – прошипел Макс.
– Конечно, я помогала любимому, – лепетала Наташа. – Он мне дал паспорт на имя Людмилы Ершовой, и я устроилась домработницей к Петру и Маргарите Венькиным. Очень им понравилась, да и на самом деле работала я хорошо. А спустя некоторое время стала подсыпать хозяйке в еду одно лекарство. Не скажу, какое, это секрет. Когда у Венькиной в организме накопилась определенная доза, она стала кретинкой. Убивать ее Гриша не собирался. Зачем? Пусть живет инвалидом. Бабе плохо, а тем, кто ее окружает, вообще беда. Чтобы Венькины как следует прелесть жизни с сумасшедшей дурой ощутили, я от них всех сиделок отгоняла. Петр убил любимого папочку моего Гришеньки? Вот пусть и получит жену психованную. Лучше оставить человека в мучениях моральных, они намного сильнее ранят, чем физическая боль. А смерть – это же конец. Раз – и нет человека, нет мучений. Это неинтересно. Когда мы наказали Маргариту, Гриша решил открыть всем, чем занимается со своими бандитами Петр. Непростое дело предстояло – нам требовались всякие документы, доказательства. И я устроилась лифтершей в подъезд, где вся шобла жила.
Ильина захихикала.
– Они меня дурочкой считали, а себя самыми умными. А получилось совсем наоборот. Зафигом они вообще консьержку завели? К чему им там, в доме казней, лишний свидетель был? Этому есть простое объяснение: ленивые они очень. Вот и понадобился человек, чтобы мусор их выносил, с собаками гулял, подъезд мыл, посторонних не впускал и так далее.
