– Возможно, это элементарное совпадение, – прогудел Костин.
Я отрицательно покачала головой.
– Вряд ли. Наталья имеет ключи от всех квартир, она забирала йорка Люсю гулять, кормила собаку, когда Реутова отсутствовала. Консьержке совсем нетрудно было подсыпать в бутылку с водой снотворное и оставить ее на тумбочке. Реутова же, не подозревая ничего дурного, налила полную кружку и осушила ее. Это все объясняет. Нет никаких следов борьбы. Правильно, их и не должно быть, Надежда Владимировна сама выпила отраву, считая, что пьет минералку. Почему ее не смутила бутылка, у которой кто-то открутил пробку? Когда мы только въехали в дом, Надежда напросилась к нам в гости, рассказывала о соседях, расхваливала консьержку. Хорошо помню, как она сказала: «Наталья не умеет читать-писать, но невероятно трудолюбива, аккуратна, заботлива. Меня вечерами почти всегда дома нет – обожаю театр, часто посещаю спектакли, – по возвращении вижу: собачка выгулена, кровать разобрана, подушки взбиты и бутылка с водой, которую я на ночь пью, открыта. Наташа никогда не забывает про мой артрит, что мне трудно пробку свинчивать, их же насмерть закручивают». Нет предсмертной записки? Так Реутова и не собиралась из жизни уходить!
– А зачем консьержке ее убивать? – поразился Костин. – Хоть одну причину назови!
– Ильина как-то связана с Григорием, – ответила я. – Допустим, она его девушка.
Костин вскинул брови.
– Симпатичный парень, актер, живет с умственно отсталой особой?
– Внешне она совсем не айс, – отметил Игорь, – грудь, как у подростка, попы нет, сексуальности ноль. Неграмотная. Работает консьержкой. Ходит, как мужик, руками размахивает. Размер ноги, как у слона, руки некрасивые. Лицо не персик. Красится по-уродски. Тени намазюкивает, ресницы клеит, румяна, как у Марфуши.
– Просто девушке хочется выглядеть модно, – парировала я. – И любят не за грудь.
Игорь закатил глаза.
– Ох уж эти утешительные слова для девушек-досок… «Любят не за грудь». Лампа, перестань лукавить. Мужик в первую очередь смотрит на сиськи, потом на задницу. До характера объекта дело порой и не доходит. Нет, у Наташи не было шансов захомутать Григория.
– А если он ее просто нанял? – предположила я. – Ната пользуется доверием жильцов, все спокойно ей ключи от квартир отдали. У девушки дислексия, такая не может прочитать какие-то ценные бумаги.
У меня зазвонил телефон, я взяла трубку и вздрогнула от крика Кисули:
– Лампа, пришел папа Генриетты!
– Чей папа? – растерялась я.
– Нашей Генриетты Карловны! – вопила девочка. – И хочет ее забрать!
– Не открывай никому дверь! – испугалась я.
– А он и не просит его впустить. Я ему сказала: «Уходите, мама спит. Если разбужу ее, она очень разозлится, возьмет топор, и мало вам не покажется».
– Господи, как тебе мысль о топоре в голову пришла? – воскликнула я и выбежала из кабинета.
– Ты же сама меня учила: «Если сидишь дома одна, а кто-то посторонний в дверь звонит, нужно объяснить: «Дома есть взрослые. Мама и папа. Они спят. Уходите. У родителей оружие есть», – зачастила Киса.
Меня охватило удивление. Я говорила подобное?
– Я подумала, что из пистолета промахнуться можно, – тараторила малышка, – а топором точно по лбу попадешь. А он сказал: «Девочка, у вас живет наш… этот… – ну, как-то назвал его, – разбуди мамочку, пожалуйста, я подожду». И не уходит, сел на подоконник.
– Скоро буду, – пообещала я, садясь за руль. – Отойди от двери, не разговаривай с мужчиной.
Глава 40
Спустя час я, Киса и Федор Михайлович сели за стол.
– Очень вам благодарен! – в сотый раз повторил мужчина. – Митрофан большой шкодник, а еще он крайне любопытен. Мы с ним ездили к ветеринару, делали прививку, потом жена позвонила, попросила кое-что в магазине купить, я ушел, запер Митрошу в автомобиле. Подумал: на улице жары нет, мальчик не задохнется.
– Мы думали, это девочка. И в ветеринарной лечебнице пол подтвердили, – смутилась я, – поэтому и назвали его Генриеттой Карловной Сидоровой.
– Прекрасное имя! – восхитился Федор Михайлович. – Теперь будем звать его Митрофан-Генриетта Карловна Сидорова-Гусев. Последняя фамилия моя. Вернулся я из магазина, сел в машину, приехал домой – живу по соседству, – взял переноску, а она легкая. Глядь – дверца открыта, мальчика нет. Это-то меня не особенно удивило, но как он смог автомобиль открыть? Просто невероятно. Хотя… Митроша легко управляется с ключами, врубает телевизор, кофемашину. Ума у него на пятерых. Я его долго искал, бегал по улице, везде объявления повесил, а вот то, что малыш в магазин пробрался и там спрятался, мне в голову не пришло.
– Несообразительный вы, – покачала головой Киса. – А надо…
– Дорогая, Федор Михайлович просто очень расстроился, – попыталась я остановить Кису.
Куда там! Если девочка намерена нечто сказать, ей ничто не помешает. И она затараторила:
– Сразу надо думать так: куда сама потопаешь, если решишь убежать? Так в магазин! Там мороженого полно, а мне его разрешают есть по одной порции в три дня. Можно подойти к продавщице, заплакать: «Я потерялась, если эскимо угостите, душевная рана зарастет». А раз мне в супермаркет захотелось, то и Генриетта должна быть там. Вот как думать надо.
Я уставилась на Кису. Ну и ну… Потерявшись на улице, она не запаникует, а отправится в торговый зал и выпросит эскимо? Просто здорово!
– Я съем все, – фантазировала малышка, – потом двину к директору. «Здрассти, я Арина Вульф. Позвоните моей маме, вот вам ее номер телефона».
Федор Михайлович прищурился.
– Может, нужно сначала пойти к директору магазина? А уж потом эскимо есть?
Киса вздохнула.
– Нет. Угостят только испуганную глупышку, которая в истерике. Зачем умного ребенка утешать? Ему объяснят: «Не реви, сейчас мать приедет». А вот если стоять в зале и реветь, тогда точно все вокруг засюсюкают: «Ой, какая маленькая, несчастненькая, давайте ей пломбир дадим, жалко детку…»
– Не очень красиво вести себя подобным образом, – буркнула я.
– Согласна. Только мороженого очень хочется, – призналась Киса. – А мне его каждый день нельзя. Диатез будет.
Федор Михайлович кашлянул.
– Не одобряя предложенный вами, юная леди, способ приобретения порции эскимо, должен заметить, что мне по душе ваша находчивость и смелость. Дети обычно пугаются, оставшись внезапно одни, а вы не стушуетесь в непростых обстоятельствах, пойдете за мороженым. Самообладание – прекрасное качество. Вы в каком классе? В первом?
– Была в нулевом, – пригорюнилась Киса, – но потом изо всех школ ушла. А почему вы зовете меня на «вы»? Я же маленькая.
– В моей гимназии ко всем детям так обращаются, – пояснил гость.
