– Сделайте одолжение, подскажите адрес, – попросила я. – Как раз сейчас ищу новую школу для дочери.
– Конечно, записывайте, – кивнула Горкина. – Редкое место, где дети учатся, а не ерундой занимаются.
Глава 22
Утром я проснулась в прекрасном настроении.
– Вижу по твоему лицу, что гимназия тебе понравилась, – улыбнулся Макс. – Ну, рассказывай. Вчера не успели поговорить.
– И предположить не могла, что в Москве существует такое учебное заведение, – затараторила я. – Двухэтажное здание в парке. В классах по семь-восемь человек. Помимо общеобразовательных предметов еще музыка, хореография, рисование, труд. Девочки обучаются кулинарии, с ними занимается повар, готовят простые блюда: каши, супы, салаты, пекут пирожки. Кроме того, есть факультативы: история мировых религий, биографии великих людей, кружки всякие, собственный театр, оркестр. Английский язык учат все, второй иностранный – по выбору. Какой пожелаешь, хоть уругвайский.
– Такого нет, – усмехнулся Макс, – в Уругвае говорят на испанском.
– Да? – удивилась я. – Не знала. Короче, если один ребенок пожелает учить некий экзотический язык, то ему найдут педагога. Коли есть желание овладеть третьим, четвертым языком, нет проблем. Тяга к знаниям приветствуется. По выходным походы в музеи, театры, на экскурсии. Среди педагогов половина мужчин, а не один физрук со странным лицом. Есть бассейн и собственный спортивный комплекс. Дети не носят форму. Поборы с родителей строжайше запрещены, никаких подарков или цветов учителям. Исключение – первое сентября. Тогда, конечно, ребята приходят с гладиолусами. Цветы после торжественной линейки возлагаются к памятнику академика Пятакова, установленному в парке гимназии. Федор Михайлович был педагогом, придумал собственную систему обучения и воспитания детей, которая шла вразрез с одобренной для советских школ. При коммунистах Пятаков подвергался гонениям, считался диссидентом, хотя ничего дурного о режиме в СССР не говорил, просто твердил: ребенка надо любить, обучать в процессе игры, не подгонять всех детишек под одну линейку. Сейчас гимназией руководит его дочь, доктор наук, профессор Раиса Федоровна. Она написала прекрасную книгу, я именно к ней постоянно обращаюсь за советами. Попасть в школу хочет огромное количество детей, но у владелицы строгое правило – не расширять классы. Нам повезло. Вчера одну ученицу забрали – ее родители уехали жить за границу. Освободилось место, на дворе октябрь, дети уже сидят за партами, очереди из мам в кабинет директора нет, поэтому Кису приняли. Сегодня за ней в десять утра заедет автобус.
– Во сколько? – удивился Макс.
– В десять, – повторила я. – Представляешь, первый урок начинается в одиннадцать. Но надо прибыть за тридцать минут до звонка, чтобы сделать зарядку. В гимназии считают, что ребенок должен высыпаться. Уроки завершаются в пять, потому что детская голова устала, ей необходим отдых. До пятого класса вместо отметок ставят печати с изображением животных. Например, черепаха, что значит: ученик очень умный, но медленно считает. Зайчик – быстрый, внимательный, но не выучил стишок. В каждой оценке есть как положительная, так и отрицательная составляющая. По-моему, это гениально.
– Сколько стоит обучение? – спросил Макс.
Я протянула мужу счет, и его брови поползли вверх.
– Ого!
– Согласна, дорого, – затараторила я. – Зато в гимназии нет учителей вроде Майи Михайловны, которая ненавидит детей, терпеть не может родителей и постоянно заставляет что-то покупать для школы. Деньги мы заработаем, а вот нервную систему Кисы не вылечим.
– Ты права, – согласился супруг. – И мне на ребенка средств не жалко. Но уж как-то очень круто.
– У них пятиразовое питание, – вспомнила я, – а фрукты стоят в вазах, их можно брать и есть в любом количестве.
– Хотел бы я учиться в такой школе… – улыбнулся Макс и взял зазвонивший телефон. – Слушаю, Володя. Подожди, включу громкую связь.
Голос Костина заполнил нашу спальню.
– Я все думал про массажный стол. Ну зачем он там? Да еще перед рядами стульев. Ничего в голову не лезло. Кому хочется любоваться, как другому тело мнут? Предположил, что это какой-то особый вид стриптиза. Или порно-представление. А может, обучение нестандартному воздействию на мышцы человека. Но какого черта там сделали подземный ход? В общем, заболела у меня от дум башка, лег на диван, телик включил, а там идет американский сериал про полицию. Балдею на софе, и вдруг сцена… Открой «Ватсапп», я тебе туда видео отправил. Извини, с экрана снимал, качество не ахти, но суть понятна.
– Сейчас, – пообещал Макс и постучал пальцем по экрану.
Я заглянула через плечо мужа и увидела хмурые заплаканные лица людей, которые сидели на стульях перед окном, закрытым шторами. Занавески раздвинулись, стало видно соседнюю комнату, в которой на столе лежал мужчина, вокруг него стояло несколько человек в халатах. Запись закончилась.
– В некоторых штатах Америки, например, в Техасе, преступников казнят, – снова заговорил Костин. – Причем приглашают родственников жертв посмотреть на кончину того, кто убил дорогого им человека. Что, если в квартире на первом этаже занимались тем же самым? Камеры передавали изображение людям, которые не могли прибыть на место казни, а стулья предназначались для тех, кто явился. На мониторе могли демонстрировать фото жертв, или там шел рассказ о преступлениях, совершенных ублюдком. По подземному ходу приводили зрителей. В большом тяжелом ящике, который на особой тележке привозил водитель белого фургона, находился преступник, сначала живой. Потом тело в том же ящике увозили и где-то хоронили. Тогда понятно, зачем в комнате стоял массажный стол. Хотя я уверен, что мерзавец находился под воздействием какого-то лекарства, которое не позволяло ему двигаться.
– Есть такой мышечный релаксант! – воскликнул Макс. – Его иногда используют врачи-анестезиологи. Больной теряет способность даже пальцем шевельнуть, подключен к аппарату дыхания, но до того момента, как его полностью погрузят в сон с помощью других средств, он сохраняет ясность сознания, видит окружающих, слышит их разговоры.
– Жуть, – передернулась я, – ужасное действо.
– Но возможное, – перебил Володя. – Слушайте дальше. Надежду Владимировну Реутову нанимали для поиска сбежавшего преступника. Ее клиенты – безутешные родители, братья, сестры или друзья жертвы. Они испытывают огромное горе, ощущение безнадежности и обмана. Да, полиция нашла и поймала преступника, тот был осужден, однако ухитрился сбежать и живет на свободе. Он сменил документы, сделал пластическую операцию, надежно спрятался. Если Реутова могла отыскивать мерзавцев, то снимаю перед ней шляпу. Эта работа очень трудная. И понятно, почему клиенты не хотели отдавать найденного негодяя в руки системы исполнения наказаний – ведь один раз гад уже удрал! Где гарантия, что его снова не упустят? Если подумать, то моя версия все объясняет. Подземный ход нужен для незаметного прихода и ухода родственников, в подъезде-то сидит консьержка. По тайной лестнице Реутова могла спуститься к месту казни, не привлекая внимания ни соседей, ни Натальи. Ну, согласитесь: кто-то ведь мог увидеть, как пожилая женщина выходит из пустой, не принадлежащей ей квартиры, и удивиться. Но при наличии потайной лестницы это исключено. Кстати! Дверь в апартаменты, которые по завещанию получил Юрий Венькин, скрипит и лязгает. Ильина бы точно услышала, что ее открывают-закрывают, и поспешила бы поглядеть, кто там в пустующее жилье шастает.
