— Да иди ты к черту! — в голосе Вадима послышалась
злость. — Кто мне будет платить? Я на тебя не имею никакого влияния. Никто
не имеет, даже Маринка.
— При чем здесь Маринка? — насторожился Андрей.
— Ни при чем, — буркнул Вадим. — Просто я
говорю, что ты никого не слушаешь. Упертый, как бронетранспортер.
— Ну, знаешь…
— Вот, ты уже злишься! Я так и знал, что с тобой не
договориться по-человечески!
— Еще бы я не злился. Ты решил толкнуть наше
изобретение по бросовой цене. А если мы сами наладим производство, то
заработаем состояние.
— Зачем тебе состояние, Андрюша? Кто им будет
пользоваться, Маринкины внуки? Так она, может, сейчас хочет пожить красиво, а
не когда-нибудь потом, в светлом будущем.
— Она и сейчас живет неплохо, — насмешливо ответил
Андрей. — У нас с ней все есть. И у тебя все есть. Ты просто зажрался,
братец.
— Да посмотри же ты на вещи трезво! Все считают, что
надо продавать, пока есть спрос! Лина тоже так считает, — запальчиво
сказал Вадим.
Вероятно, это был его последний козырь. Однако Андрея он
только раздосадовал:
— Лина считает! Я очень хорошо отношусь к твоей жене,
но она здесь совершенно ни при чем.
— Да? — странным визгливым голосом переспросил Вадим. —
Хорошо, значит, относишься?
А мне кажется, ты слишком хорошо к ней относишься!
Он нажал на слово «слишком», и фраза немедленно приобрела
пикантность.
«Ах, черт возьми, как люди живут! — с завистью подумала
Наташа. — Жены, бывшие жены, любовницы, племянницы, лучшие друзья и
любовницы лучших друзей — все тесно переплетено. Интересно, трагично и
захватывающе, как в телевизоре. Впрочем, в последнее время мне тоже скучать не
приходится. Слежка, чужой паспорт, нападение волков, лысая голова… Написать сценарий
и показать Веронике Кастро — та себе локти от зависти обкусает».
— Давай сделаем вид, что ты этого не говорил, —
странным замороженным голосом предложил Андрей.
— Не хочу я делать вид, — заупрямился Вадим, хотя
его собственный голос теперь звучал жалко.
Наташа ушам своим не поверила: этот тон совсем не подходил
старшему Покровскому! Ей так захотелось увидеть, как он при этом выглядит, что
она даже встала на четвереньки и подползла прямо под подоконник. И стала
выжидать подходящий момент, чтобы заглянуть в окно.
— Давай отложим разговор про твою жену, — устало
сказал Андрей. — Он совершенно глупый, этот разговор, а ты пьян. Кстати,
не хочешь водички? Дай мне твой стакан. Коньяка тебе, пожалуй, хватит.
Он подошел к окну и выплеснул остатки спиртного на газон.
Вернее, он думал, что на газон, а на самом деле выплеснул на Наташу.
— Фу-у! — прошептала она, тихо отплевываясь и
отряхиваясь. — Какая гадость.
— Закурим? — предложил тем временем Андрей. И туда
же вытряхнул пепельницу.
Почти весь пепел прилип к мокрой Наташе.
— Пчхи, — немедленно сказала она себе в кулак. К
счастью, никто ее не услышал.
— Я пойду, — сопя, ответил Вадим. — Зря я
взялся учить тебя уму-разуму.
Разговор прервался: вероятно, братья покинули комнату. В ту
же минуту парадная дверь дома распахнулась, и Наташа, которая стояла на
четвереньках, успела только поменять позу и сесть на корточки за кустом
шиповника. На улице появился Генрих Минц с телефоном в руках. Наташа затаила
дыхание. Оглядевшись по сторонам, он быстро набрал номер и, дождавшись, когда
ему ответят, сдавленным голосом сказал:
— Это я. Все складывается удачно, я буду. Только не
сразу. У нас гости, поэтому придется отпрашиваться. Нет, до послезавтра они
разъедутся.
Послезавтра все по графику пойдет. А сегодня всю
подготовительную работу ты проведешь без меня, не в первый раз. Я приду к
основному блюду. — Он помолчал, послушал, потом жарко добавил:
— Я готов на все, только бы Андрей Алексеич ничего не
узнал. Лучше я умру. Сказал же — буду. Совру что-нибудь. Хорошо, после
полуночи.
Он отключился и быстро ушел.
— Пчхи! — опять сказала Наташа, и окурки,
прилипшие к ее воротнику, полетели в разные стороны.
Надо было срочно привести себя в порядок.
Она на цыпочках вошла в дом и, естественно, тут же наткнулась
на Покровского.
— Боже мой, что это с вами? — до глубины души
изумился он. — Отчего вы вся серая?
— Да вот, — ответила Наташа небрежным
тоном. — Проходила мимо зеркала, поглядела на себя и расстроилась. Стрижка
неудачная.
— Мягко говоря, да, — осторожно согласился
Покровский и, втянув носом воздух, уточнил:
— По этому поводу вы посыпали голову пеплом?
— Ха-ха, — оценила его юмор Наташа.
— Что вы смеетесь? От вас пахнет, как от пепельницы, в
которую кто-то плюнул.
— Пойду освежу макияж, — гордо сказала она и,
обогнув Покровского, прошмыгнула к лестнице.
Ворвалась в свою комнату и, сорвав с себя ужасные шмотки,
встала под душ.
Итак, Вадим уверен, что у его жены шашни с Андреем. Однако
на самом деле Лина крутит роман со Стасом. Вот они, лучшие друзья! «Конечно, не
все такие, — решила быть справедливой Наташа. — Но частенько лучший
друг мужа в конце концов становится другом семьи».
Значит, между братьями существует конфликт.
Позиция обеих сторон ясна и понятна. Не слишком закручено,
зато весьма драматично. Один хочет продать изобретение, а второй собирается его
внедрять. Судя по всему, у младшего брата более сильные позиции. Зато старший
способен интриговать.
Кто по-настоящему поразил Наташино воображение, так это
Генрих Минц. Интересно, куда этот симпатичный дяденька собрался после полуночи?
И что такое страшное не должен узнать Андрей Покровский ни
за какие коврижки? Неужели дело касается убийства?
Наташа твердо решила, что сегодня ночью выследит эконома и
все узнает. В этом доме творятся странные вещи. Кто-то же должен расставить все
по своим местам! Раз уж пошла такая петрушка, и она волею судьбы наслушалась
семейных тайн, придется действовать. Возможно, потом, позже, когда она
разоблачит настоящего убийцу и снимет с Покровского все подозрения, он поможет
ей выпутаться из ее собственной страшной истории?
Глава 6
В сумке не оказалось ни одной приличной вещи. Также не было
расчески (ну, это-то понятно!), косметички и даже нормального белья. Уж хорошее
белье-то Ольга могла ей положить! Достаточно того, что она разгуливает перед
гостями лысая и убогая. Покровский, наверное, сам уже пожалел, что заказал в
агентстве эдакий ужас. Наташу тешила мысль, что он помнит ее с красивой
стрижкой.
