Ниндзя световым вечером конечно же привлекает внимание. Заколебали останавливать и просить сфоткаться. Меня за аниматора местного принимали. Ладно бы только простые прохожие, патруль из двух сотрудников полиции со мной фотографировался, остановил мужичка, который на один из телефонов ментов нас и сфотографировал. Никому не отказывал, маска же на лице, только узкая щель с глазами осталась. Вставал в героическую позу и позволял фотографироваться со мной. Минут на двадцать всё это задержало. Когда я стоял у пешеходного перехода, пока горел красный человечек, местный люд так и глазел на меня, на что я реагировал с олимпийским спокойствием и невозмутимостью. Перчаток на руках не было, слишком будут привлекать внимание, а телесного цвета не нашёл, поэтому нанёс на подушечки пальцев несколько слоёв медицинского клея. Одним словом, я хорошо подготовился к дальнейшему делу.
Вдруг на большой скорости на перекрёсток, у которого мы стояли, вылетел дорогущий внедорожник и, пролетев на красный свет, буквально протаранил не менее дорогой новенький «мерседес» представительского класса. От удара мерс аж разорвало, в огне и осколках из него с заднего сиденья вылетело изломанное тело подростка, я не сразу понял, что это девочка, моложе меня на годполтора. Её тело ещё крутилось по асфальту, когда я бросился к ней, с другой стороны бежал сотрудник полиции, дорожный инспектор, что работал на этом перекрёстке и на глазах которого всё и произошло. Подбежав к девчушке, я понял, что всё плохо, две артерии перебито, на ноге и на шее, жизнь её утекала вместе с кровью. Присев, я зажал пальцами обе артерии, останавливая кровь. Сотрудник полиции с погонами младшего лейтенанта, совсем молоденький, осмотрев куски металла, что осталось от двух дорогих автомобилей, а те при ударе ещё три зацепили, но в них отделались мелкими царапинами, вызывая по рации помощь, подбежал к нам.
– Что с ней? – присел он рядом.
– Умирает. Если не попадёт на стол хирурга в течение получаса, шансов у неё нет. Артерии я держу, но кровь через другие раны тело покидает. Пусть поторопятся.
Понял, – кивнул тот и снова забормотал в рацию. Потом кинул: – «Неотложка» уже едет, будет через пару минут, они тут близко. – И убежал в сторону, там возникла потасовка среди участников аварии, а я продолжил сидеть с девчушкой.
Вдруг она открыла глаза – не дрогнув, не с трудом приоткрыв веки, а резко распахнув полностью.
– Красивые у тебя глаза, – сказал я ей, улыбнувшись. – Не шевелись, ты сильно пострадала в аварии. Сейчас приедут медики и помогут. Как зовут?
– Катя, – едва слышно сказал она и закашлялась.
– Хорошее имя. Катерина, означает чистая и непорочная. Тебе идёт… А вон и «неотложка», потерпи ещё немного. Подбежавшие медики перехватили у меня артерии и заработали. А ведь действительно профи и действовали очень уверенно, как будто такие травмы встречают каждый день, да и всё необходимое было под рукой. Машина, куда погрузили выжившую девочку, уехала, а водитель второй «скорой» полил мне воды из канистры на руки, чтобы я смыл кровь.
– Благодарю, – кивнул я.
Я осмотрелся – полиции заметно прибыло, одних патрульных машин было четыре, две МЧС занимались обломками – и вытер руки полотенцем, которое подал тот же водитель «скорой». На меня никто не обращал внимания, поэтому я наконец перешёл дорогу, она всё равно блокирована была, и направился к бару. Заметил двух парней, сидевших в сером седане среди дорогих авто, припаркованных у бара, те видели аварию, но никто ничем не помог, хотя тут метров сто пятьдесят было. Даже аптечку не поднесли. Когда я свернул к входу в бар, они заметно забеспокоились. А увидев, как я ударил под дых швейцара и стал затаскивать его внутрь, огромными скачками с пистолетами в руках побежали к бару, я заметил это, мельком обернувшись. Пора начинать игру. Цель моя внутри, значит, повоюем. Как давно я не чувствовал брызг крови изпод сабель. Пора вспомнить былое.
Отшвырнув швейцара под ноги настигавших парней, молниеносно выхватил сабли из ножен и затанцевал в холле. Тут было пятеро: четверо охранников и какой-то парень лет восемнадцати у гардероба, наверное, запоздавший гость. Зарубил их в секунду, сопротивления оказать никто не смог, просто нечем. Да и движений у меня вышло всего шесть, прыжок вперёд, принять на оба клинка двух охранников, выдернул сабли и, присев, крутанулся, как в гопаке, на пятках, вскинув руки на полную длину, считая сабли. Сабли срубили ноги чуть выше колен пацану у гардероба и ещё одному охраннику. Вскакивая, я их уколол в сердце, потом вспорол живот и отрубил руку последнему охраннику. Все мои движения были настолько завораживающе танцевальные, что любой поймёт, просмотрев запись, а в фойе были камеры под потолком, что бой вёл профи, причём профи именно двуручник, а таких можно пересчитать по пальцам одной руки. Точнее, хватит одного пальца: я один такой был, во всём мире.
Я развернулся и встал у двери, а когда внутрь забежали телохранители Артура, а я был уверен, что это они, зарубил и их, действуя жестоко и кроваво. Потом ударил швейцара, он хрипел на полу, клинок пробил сердце, и, держа окровавленные сабли, я быстрым шагом направился на громкие звуки вечеринки. Где-то там мелькала так необходимая мне голова Артура, за ней я и шёл, и не дай бог, если кто встанет у меня на пути. Кого не смогу достать, прорубаясь к Артуру, считай, тому повезло.
Меня снова приняли за аниматора, встретили аплодисментами, видимо полагая, что я покажу приёмы фехтования. Надеюсь, те, что выживут, не будут разочарованы. Артура взглядом я сразу нашёл, он находился на другой стороне залы рядом с именинником. Когда зазвучали аплодисменты, я провёл «Полёт осы», достаточно сложное фехтовальное искусство, целый комплекс ударов, да и длительность его всего три минуты, но зато лезвия от крови очистились, ближайшие зрители недовольно заворчали, капли до них долетели, а я, закончив каскад ударов, под восторженные крики присутствующих на дне рождения, двинул вперёд. Присел у крайних и двумя широкими взмахами срубил ноги, проделав широкую просеку. Они уже начали падать, когда я ещё несколькими ударами срубил выставленные руки, двоим смог, а одному голову, после чего перепрыгнул через упавших, чуть не поскользнувшись на крови. Зеваки в ужасе отшатнулись, давая мне возможность продвигаться вперёд. За спиной оставались стонущие тела, лишённые рук, ног, или трупы, без головы, с резаными телами, выпущенными кишками, одному даже грудину вскрыл.
Шёл я, работая максимально эффективно, эффектно и кроваво, это была демонстративная акция. Одновременно время от времени я использовал сюрикены, если видел достойные цели, втыкая то одну саблю, то другую в тела под ногами, чтобы освободить руки, ни одного промаха, метал в уязвимые части тел. Некоторые гости рванули ко второму выходу, возглавляли их официанты, которые знали здание как свои пять пальцев. Там образовался затор, мной и образовался, благодаря метательному оружию. В нём был и Артур. Подскочив к пробке, я стал к нему прорубаться. Криков и шуму было столько, особенно женского визга, что я чуть не оглох. Выдернув парня за шкирку из наваленных трупов и раненых – гора жутким своим реализмом шевелилась, – нанёс несколько ударов: срубил ему руки и ноги. Четвертовал. Потом отделил голову. Воткнув катану и вакидзаси в тело, поднял голову за волосы, пышные, густые, и, повернувшись, показал камере, демонстрируя. Кому надо, поймут. В принципе как и полиция. Эта демонстрация явно показывала, за кем я в действительности пришёл. После этого, развернувшись, побежал к выходу. Не тому, что парадный, на улицу, а на кухню, мне был нужен внутренний дворик, где был уже подготовленный люк в ливневый коллектор. Сабли я не забрал по одной причине – они меня разочаровали, слегка, но разочаровали. Чем больше я прорубался через толпу гуляющей молодежи, лавируя между столиками, – официанты редко попадались, трое всего, один в зале, двое в пробке в дверях, – тем трудней было фехтовать. Очень быстро они затупились, под конец я только колол. В общем, качество материала не сказать, что высокое, я привык к более высококлассному оружию. Для подобной разовой акции пойдёт, но не более.
