О Хамзате были передачи по радиостанции «Свобода» и по шведскому телевидению. Хамзат посмертно представлен к званию «Героя республики Ичкерия». Его именем сейчас называют новорожденных младенцев. После войны село Войково мы переименуем в его честь. Видишь ли, этот скромный парень оказался талантливым, прирожденным командиром. Он берег нас, а себя никогда не щадил, всегда первым поднимаясь в атаку.
Он никогда не давал в обиду пленных российских солдат, жалел их, понимая, что они пришли к нам не по своей воле.
Хамзат погиб случайно, когда пошел в разведку. Пулемет ударил почти в упор, и он упал в двух шагах от замаскированной амбразуры. Увидев это, вся наша рота, не сговариваясь, тут же поднялась в атаку в полный рост и вынесла его тело под шквальным огнем, не потеряв ни единого человека.
В тот же день тело Хамзата увезли в родное село.
Молодой чемпион
…Ко мне подсел молодой спецназовец, бывший трехкратный чемпион России по вольной борьбе среди юниоров. Этот парнишка обладал к тому времени абсолютным рекордом по количеству уничтоженной бронетехники: 18 единиц.
Смущаясь, он попросил меня объяснить принцип действия кумулятивной гранаты. Получив ответ, попросил:
— Эркебек, научи нас воевать!
— Ни хрена себе, это я должен учиться у вас, — воскликнул я. Бойцы дружно расхохотались и сообщили, что разок его сильно контузило, когда стреляли из гранатомета, стоя спиной близко к стене: обратным выхлопом газов его выбросило из окна второго этажа. Теперь перед каждым выстрелом он непроизвольно оглядывался назад.
— Послушайте, парни, откровенно говоря, я не очень-то и верю вашим рассказам о соотношении потерь воюющих сторон. Потому что так не бывает. Коли и воевать толком не умеете, и оружия своего не знаете, что же в таком случае помогает вам побеждать?
— Мы не можем этого объяснить, видимо, с нами Аллах! Например, в бою за здание депо железнодорожной станции, вместо того чтобы забрасывать противника гранатами, чеченцы вскакивали в полный рост в дверные и оконные проемы и палили из автоматов. Как только заканчивались патроны, спрыгивали назад, чтобы сменить магазины, и опять все повторялось сначала.
Вообще-то, профессионалам известны такие парадоксы. Недаром говорят, что «чемпиона никогда не победит вице-чемпион. Однако его может случайно побить дилетант».
Однако тут есть и другие причины чисто технического свойства. Например, советских, а ныне и российских солдат всегда учили стрелять из автомата, поставив планку прицела на «П», то есть на прямой выстрел. Однако в городских условиях прицел всегда следует ставить на 100 метров. И стрелять следует не очередями, а беглым, но одиночным огнем. До ведения огневого боя мы, «вымпеловцы», дошли «эмпирическим» путем в Афгане, а затем приему стрельбы «Флеш» нас учил один крутой международный террорист из Латинской Америки по кличке «Хорхе».
Теперь понятно, что когда ошалевшие российские солдаты палили длинными очередями по бегущим чеченцам с дистанции 10–15 метров, вероятность попадания была не очень велика. Это мы уже проходили…
В ближнем бою побеждает тот, у кого крепче нервы. Следовало бы всем крепко запомнить, что из пистолета стреляют на дистанции не более 5 метров, из АКСУ — до 25, из АКС — до 100, а из СВД — до 300 метров!
Бизнесмены
Бизнесмен, приехавший с нами, достает толстую пачку денег и раздает бойцам, каждому по сто тысяч. Они принимают деньги молча, с достоинством, без слов благодарности, как само собой разумеющееся: кто-то должен воевать, а кто-то добывать финансы. Деньги, между прочим, нужны даже на войне, поскольку базары работают круглосуточно, несмотря на бомбежки.
Этот бизнесмен раздавал не только свои: ему регулярно пересылают крупные суммы пожертвований на «нужды фронта» со всех концов России и стран СНГ проживающие там чеченцы.
Он строил в Грозном огромный трехэтажный особняк. Часть крыши уже снесло снарядом. Он чертыхается и благодарит Аллаха за то, что не успел построить свое жилище: все не так обидно. А каково тем, кого война лишила крова?
— Скажи, Эркебек, разве нужна была нам эта война? Я потерял под бомбами мать. Двое братьев воюют, и еще неизвестно, что с ними может случиться.
Вечером к нам пришли поговорить о политике два солидных мужика. Мне такие никогда не нравились — слишком самодовольные. Разговор не клеится. Они приглашают нас с Асланбеком смотреть телевизор (?!). Едем к ним домой. Высоченный забор из красного кирпича, через улицу — огромный двор, в котором стоят МАЗы с рефрижераторами и «иномарки». Узнав, что я живу в подмосковном городе Железнодорожном, хозяин замечает:
— Ваши бандиты, между прочим, год назад забрали и до сих пор не вернули один мой рефрижератор.
Прислуга возится с армейским дизель-генератором. Наконец, мотор заводится. Нас приглашают в дом. Двор — розарий, дом — дворец. Везде горит свет. Замечаю «тарелку» спутникового телевидения. Поят чаем, затем смотрим последние новости «Евровидения» на немецком языке. О Чечне всего два-три слова. Хозяин ругает западных журналистов, которых в Грозном хоть пруд пруди, а информации от них никакой. Я шепчу Асланбеку, что как только рассеется облачность, доблестные российские пилоты, пожалуй, обязательно воткнут сюда парочку бомб. Он отвечает, что это «воздушный замок», то есть дом, построенный на «воздушные деньги». Так что хозяин не особенно пострадает. У него еще несколько таких, и не только в Чечне…
Кто-то в Москве говорил мне, что богатые чеченцы якобы платят дань российскому командованию за то, чтобы они не бомбили их дома. Однако все это чепуха. Российская артиллерия и реактивные установки методично лупят по квадратам. Вот опять вокруг загрохотали мощные взрывы. Снаряды не разбирают, где кто живет, богатый или бедный, чеченец или русский. Обстрел не слишком волнует нас, так как над нами еще два этажа и чердак, снаряд просто не пробьет их.
20 января
День
Следующим утром поехали снимать разрушения. Русский мужичок-доходяга по имени Николай чинит свою лачугу. Ракета «Града» угодила в ветви дерева прямо над его крышей. Взрывом снесло чердак, выбило стекла. Стены и потолок пошли трещинами, все вокруг посечено осколками. Николаю повезло: не окажись на пути снаряд дерева, не разговаривал бы сейчас с нами. Хвостовая часть ракеты валяется неподалеку.
Выехали за город. Взяли попутчиков-ополченцев. У одного из них самодельная винтовка под автоматный патрон 7,62 мм. Фотографирую. Стоят густой туман и низкая облачность, поэтому авиация бездействует. За них отрабатывает артиллерия. Мы на максимальной скорости проскакиваем опасный участок дороги. На перекрестке продолжает торговать раздолбанный в щепки базарчик.
Ополченцы выходят из машины. Подсаживаем старика. Он потерял всех родственников, пока шесть дней просидел в подвале без пищи во время бомбежки города. Сейчас мотается по госпиталям и соседним селам в надежде отыскать своих близких. Колоритное лицо. Фотографирую его. Заезжаем в богатое село — родину знаменитого танцора Махмуда Эсамбаева. Разрушений нет, везде кипит нормальная жизнь. Подвозим старика до госпиталя на окраине села и возвращаемся на трассу. По дороге гордо дефилирует стройный джигит в самодельном разгрузочном жилете, с новеньким АКС-74. Подбираем его. Студент третьего курса нефтехимического института. На вопрос, скольких он уже успел завалить, отвечает уклончиво: «Счет открыт». Фотографироваться отказывается. Высаживаем его на следующем перекрестке.
