Это было бы здорово, приехать в Афган с таким грузом! Я помчался в родное Управление «С» и получил поддержку генерала А. И. Лазаренко. В 8-м отделе Управления согласовал перечень боеприпасов, разрешенных к вывозу за рубеж. В транспортном отделе заказал ИЛ-76.
Дома рассказал жене, что улетаю в Афганистан на собственном самолете. Надюша подкинула идею захватить гуманитарную помощь афганским школьникам-сиротам и организовала в своей школе сбор тетрадей, ручек и игрушек.
Осталось преодолеть последнее препятствие: финансовое управление ПГУ. Тут я и погорел. Мне популярно объяснили, что квоты на безвозмездную помощь зарубежным странам на этот год уже выбраны, а за деньги продавать афганцам списанные боеприпасы тоже невозможно. Мы с чиновником управления спорили долго. Он победил. Короче говоря, я улетел в командировку налегке. Как я сочувствую американскому подполковнику Норту, в аналогичной ситуации вынужденному вляпаться в аферу «Иран-Контрас»! (К его разоблачению, между прочим, приложила руку советская разведка.) Многие тонны боеприпасов, которых я не смог вывезти, были просто уничтожены, в то время как в Афганистане ощущался их острый дефицит. Кроме этой неприятности, получил дома нахлобучку жены: куда девать собранную гуманитарную помощь? Я порекомендовал обратиться в ЦК ВЛКСМ. Там отказали. Пришлось ученикам СШ № 3 города Железнодорожного, заработав деньги, почтовыми посылками переправить подарки в пограничный город Термез. Далее их забрала советская военная колонна и доставила в Кабульский детский дом «Ватан». Об этом позже был телерепортаж из Кабула Михаила Лещинского.
Так началась моя вторая командировка в Афган в мае 1986 года.
Снова в Афганистане
Центр направил туда трех человек в качестве преподавателей. Мне была поставлена задача обучать афганцев в школе спецназа, расположенной на территории оперативного полка ХАД в Пагмане.
Тратить драгоценное время, чтобы вникать в обстановку, не было нужды, поскольку с большинством офицеров полка состоял в приятельских отношениях.
В 5-м управлении ХАД мои прежние афганские друзья уже занимали высокие посты: Рашид стал первым замом начальника, Васэ — начальником самостоятельного восьмого диверсионного отдела, Сыдык получил генерала. Рашиду я привез огромный фарфоровый чайник, «Ваське» подарил зрительную трубу, а на голову Садыка нахлобучил киргизский колпак. Ребята испытывали чувство вины передо мной за гибель разведгруппы Бадама, которую я выпестовал в предыдущей командировке. Поэтому они открыли мне двери всех оружейных складов управления, в том числе и секретных.
Огневая подготовка
Для подготовки спецназа нужно иметь множество самого разнообразного оружия и не испытывать нужды в боеприпасах. Боеприпасов, понятное дело, мне никто давать не собирался. Поэтому, осмотрев склады, я заявил афганцам, чтобы впредь все трофеи проходили через мои руки: неровен час, «духи» подсунут какую-нибудь ракету с «адской машиной». Они отнеслись к этому со всей серьезностью. Теперь каждый день я начинал работу с осмотра трофеев: пригодные к употреблению отправлял на склад, а непригодные забирал себе. Ржавые мины и снаряды курсанты оттирали керосином, чистили патроны. Опасные к употреблению трофеи тут же уничтожались. Таким образом, в школе накопилось достаточно боеприпасов. Курсанты стреляли столько, сколько хотели, причем из всех видов оружия. Более того, мы даже делились боеприпасами с другими учебными заведениями ХАД.
В школе спецназа я выделил два помещения: в одном на огромных столах разложил все виды стрелкового оружия, какие только существовали в Афганистане. Достаточно сказать, что одних пистолетов и револьверов было собрано 11 видов. Отдельно сложены ружья и винтовки, был даже кремневый мушкетон времен Бабура. Далее шли автоматы и пулеметы, гранатометы, минометы и безоткатные орудия, тяжелые пулеметы, была даже 12-ствольная реактивная установка. Вдоль стен — ящики с боеприпасами. Правда, после слезных просьб штаба оперативного полка крупнокалиберные пулеметы ДШК и ПКП уступил посту безопасности, оговорив право стрелять из них, когда захочу. В другом помещении точно так же разложил все виды взрывчатых веществ, мин и прочего взрывоопасного имущества. Теперь можно было приступать к занятиям.
Если с «бомбическими» делами у меня особых затруднений не возникало, то с разнообразным «железом» возникли проблемы.
Были такие системы оружия, которые я видел первый раз в жизни. Пришлось каждый день забирать из класса по одному стволу для изучения. Вечером во дворе виллы я методом «научного тыка» пытался разобрать очередную игрушку. Обычно на это у меня уходило около двух часов. Дольше всех сопротивлялся паршивенький пистолет «Веблея» конца прошлого столетия: я его сумел разобрать только через трое суток! Оказалось, чтобы разобрать, его предварительно нужно растянуть как гармошку. Дела пошли лучше, когда на помощь ко мне пришли пилоты Представительства КГБ, проживавшие на этой же вилле. Обладая техническими знаниями, они тратили на изучение «железа» в два раза меньше времени.
Пистолеты-пулеметы мы опробывали тут же, в гараже виллы, стреляя по поленнице дров.
Завожу курсантов в класс огневой подготовки. Кратко знакомлю с образцами оружия, разложенного по столам. Предлагаю выбрать себе ствол по душе, сейчас пойдем стрелять. Курсанты разбирают оружие, кто винтовку, кто пулемет.
— Сколько патронов можно взять?
— Сколько хотите.
Нахальный курсант с винтовкой БУР-303 спрашивает:
— А можно взять мешок патронов?
— Пожалуйста.
Он, недоверчиво косясь в мою сторону, ссыпает в рюкзак пол-ящика патронов. Я молчу. Эти патроны к его винтовке не подходят. После стрельб, сопя и потея, он тащит тяжелый мешок обратно под дружные подначки товарищей, топающих налегке. Впредь ни один курсант не путал боеприпасы.
Подземная война
Перед моей второй командировкой в Афганистан «дед» Старинов показал мне югославский журнал со статьей о подземной войне во Вьетнаме. Сразу мелькнула мысль: да ведь что-то похожее существует и в Афгане! Дело в том, что еще, пожалуй, со времен Александра Македонского афганцы роют подземные туннели-водоводы — кяризы. В этой знойной, высушенной солнцем стране выжить можно только за счет грунтовых вод. И поэтому из поколения в поколение копают крестьяне колодцы, порой глубиной до 50 метров, соединяя их между собой подземными ходами. Почти каждая деревня имеет вокруг широко разветвленную сеть кяризов, по которым сочится живительная влага, сливаясь в тонкие ручейки и где-то за сотни метров выходя на поверхность, чтобы дать жизнь садам и виноградникам.
Но кяризы во все времена и при всех войнах служили надежным убежищем от более сильного врага. С самого начала боевых действий в Афганистане Советская армия также столкнулась с проблемой подземных партизан. Правда, наши саперы не очень-то церемонились, к месту и не к месту применяя взрывчатку и бензин, оставляя после себя огромные воронки на местах взорванных колодцев. Вода, естественно, прекращала поступать на поля, а крестьяне, оставшись без пропитания, уходили к моджахедам.
