…Два ездовых волка петляли по льду озера – петляли, оставляя кровавые следы широких лап… Один зверь небольшой, бурый, одноухий, и следом белая громадина, несущая огромного всадника.
– Тебе не уйти, Ольва! – рявкнул Азар. – Твоя волчица истощена, ты погибнешь! Сдавайся… я все равно нагоню тебя, нагоню в любом уголке Эалы, куда бы ты ни попробовала скрыться…
– Ни! За! Что!
– Сдавайся, ты погибнешь! На озере бьют ключи… – Азар бросил кричать и молча, неумолимо, неотрывно гнал белого волка, заставляя того совершать огромные прыжки. Лед местами и верно был выдут ветрами до прозрачной, черно-стеклянной глубины; там, под холодным черным стеклом, вспыхивали огоньки навроде болотных. Великая битва была тут в незапамятные времена, полегли эльфы, орки и маги – так много пролилось крови, что земля не выдержала и провалилась, образовав Обманное озеро…
– А-а-а!
Чего она кричит? Да, ее волк так устал, что скоро падет, но что за упрямство?..
Азар развернул зверя… и замер.
Остатки его отряда уже были смяты странной разношерстной ордой. Пираты-северяне, одичавшие мелкие гоблины, по уши замотанные от дневного света. Люди, давно не помнящие родных городов – нищие, грязные, страшно и многообразно вооруженные, они мчались, словно их гнала вперед темная и неумолимая сила.
Словно?..
– Скачем, – рявкнул Азар Ольве.
От лап бурой волчицы по грязи тянулся широкий кровавый след, она сильно припадала. Дурная девица обнажила короткий черный ятаган, в глазах ее плескалось безумие.
– Ты спятила! – заорал орк. – Садись верхом и уезжай, быстро, или брось суку и садись на кобеля…
В два прыжка орк оказался около Ольвы. На него гляде ли две пары глаз, охваченных одинаковым безумием, глаз, исполненных боли. Сжавшись на льду, женщина и волчица приготовились умереть… или дать бой… но не разлучиться ни в коем случае.
– Вот оно что… вот… – потрясенно прошептал Потрошитель Азар и стремглав развернулся к орде. – Вы единое… Как же так возможно… а ну уходите прочь, про-о-чь!
Ему на сильном, великолепном кобеле ускакать было проще простого – но тогда эти, которых было так много, сброд, эхо последней войны, настигли бы женщину и ее бурую волчицу – которая теперь стала ее частью.
Он не ускакал.
Для опытного воина, могучего скального орка полсотни замерзших, истощенных людей и гоблинов было почти пустяковым затруднением…
Почти.
Волк, оскалившись, заливал пасть кровью, Азар бился, стремясь не пропустить дальше себя ни единого бандита. «Всадники с равнин! – кричали нападавшие, – всадники назначили награду за женщину на волке-е-е…»
Как сделал бы эльф?
Тот, который…
Краем глаза орк видел, что Ольва с ее волчицей все дальше и дальше уходили по льду и наконец скрылись в кустах на том берегу, сойдя с неверного льда Обманного озера. Плечи его были иссечены, несколько стрел торчало из открытых частей тела, но скальный орк, предводитель многих сотен, верный полководец Таурона, не собирался сдаваться.
Потрошитель Азар…
Обманное озеро снова заливала алая кровь.
Перед орком остался единственный противник, вооруженный топором, – невысокий, коренастый. Дверг. Дверг, который изменил ремесленным заветам предков и примкнул к бандитам.
– Отойди прочь, орк, – негромко сказал он. – Ты ранен, хотя и перебил весь мой отряд. Я пройду вперед и поймаю эту безумную, за которую так хорошо обещают заплатить.
Азар глянул в сторону.
Его великолепный белый волк издыхал, протянув лапы, – чей-то топор подрубил ему шею, и с хрипом из алой раны выходила жизнь.
– Ты ранен, а я не вступал в бой, – равнодушно выговорил дверг. – Я полон сил. Мне нужна эта награда. Дай мне пройти.
– Ноги коротки, – буркнул Азар и шагнул вперед…
Дверг был славным бойцом. Но что-то дрогнуло в самом Обманном озере, с избытком наглотавшемся крови, и последнее, что запомнил орк, – он падал в черную холодную во-оду-у-у…
– Да, – сказала Ольва. – Да. Ты вспомнил. И это правда ты.
– Я, – растерянно мяукнул Котов. – Я-а-а…
– Я обязана тебе своей жизнью и жизнью Даниила Анариндила, – негромко проговорила Повелительница Леса.
Она спустилась с трона, медленно подошла к Азару и, промедлив лишь мгновение, обняла орка, прикоснувшись лбом, увенчанным сверкающей короной, к его груди.
– Я… тебя любил? – растерянно выговорил тот. – Я… тебя… любил?..
– Нет, – сказала Ольва, выпрямляясь и отстраняясь. – Не любил. Но очень хотел. Учился, как мог.
– Но мы…
– А об этом забудь, если вспомнил, и не вспоминай подробнее, – усмехнулась Ольва. – Где ты был? Век, отпущенный скальным оркам, прошел, а ты выглядишь даже моложе, чем тогда, на Обманном озере.
– Я был… в Москве… Тайтингиль объяснял, что я здесь погиб и очнулся там. В Москве, на помойке. Это… это такой город…
Владычица остановилась, словно пораженная громом, и недвижно вглядывалась в светлые Димины глаза.
– Где? – осторожно переспросила она. – Где?
– В Москве, – шепотом повторил Котяра. Ему вдруг стало ужасно смутно, горячая волна залила все тело и дошла до горла, стеснив дыхание. – В Отрадном…
Ольва подошла к нему снова и взяла его за руку.
– Это мой город. Я там родилась. Я оттуда родом, орк. Из Москвы. Я чужеземка здесь… чужеземка, природу которой никто не мог понять… и ставшая женой короля. Теперь все понятно… все понятно. Отдав за меня жизнь, ты получил право пройти в мой мир. И начать там жить… снова. Снова.
Глава 22
Авиаторы
Котяра взахлеб рассказывал Ольве последние новости московской жизни. Супруга блистательного Оллантайра слушала, всплескивала руками и обнимала себя ладонями за щеки.
– Дим, а кем ты работал? – Они сидели за столом и уписывали богатое угощение, принесенное изящными эльфийками. – Ну как так, а… Мне немного жаль того Азара. Он был… страшный был, честно. Был момент, когда я… да ладно. Страшный, короче, но – особенный. И ты, наверное, сейчас именно такой, каким он хотел стать. Совсем другие… глаза. Но тот… тот надлом, который он… тогда… – Она замолчала.
– С авиаторрами я же, ну, авиаконцерррн, – урчал над обедом Котов, решивший не останавливаться на развитии скользкой темы. – Р-рразное, р-реклама, ну и в цехах с р-ребятами…
– Авиатор! – Зрачки карих глаз супруги Оллантайра расширились, а направление мыслей с заметным щелчком перескочило на другую дорожку. – А-ви-а-тор. Да! Десять минут, ладно? Я переоденусь, и мы с тобой… сходим с тобой в одно местечко…
