3 февраля Рейли и Хилл прибыли в Одессу, конечный пункт их совместной миссии. На следующий день Хилл должен был возвращаться в Англию, и Рейли предложил ему прогуляться по улицам города. Когда они оказались на Александровском проспекте, у Рейли вдруг подкосились ноги, его лицо побелело, и он рухнул на мостовую. Через несколько минут он пришел в себя, однако отказался объяснить своему товарищу, что же произошло.
Хилл предположил, что обморок Рейли явился следствием сильных эмоциональных переживаний, вызванных воспоминаниями детства
. Это происшествие случилось у дома 15 по Александровскому проспекту, из чего Хилл высказал догадку, что Рейли жил там в детстве. Скорее всего, «эмоциональные переживания» Рейли были не чем иным, как слабым эпилептическим припадком, которые и раньше случались с ним во время сильного нервного напряжения. Однако сам по себе этот эпизод достаточно любопытен. Было ли случайностью то, что Рейли потерял сознание именно в этом месте, или же причиной этого обморока явились какие-то иные обстоятельства?
В восьмидесятые — девяностые годы XIX века этот дом принадлежал некоему Филурингу Леону Соломоновичу
. Мы не располагаем никакими свидетельствами того, что кто-либо по фамилии Розенблюм был владельцем этого дома при жизни Рейли. Не исключено, что его семья могла снимать квартиру в этом доме, однако строить дальнейшие предположения было бы бессмысленно, так как все документы за этот период были уничтожены во время Второй мировой войны. Тем не менее изучение семейных архивов Розенблюмов позволяет сделать одно предположение. В пяти домах от того места, где Рейли потерял сознание, стоит дом под номером 27, в котором проживал покойный Михаил Розенблюм. В 1919 году в этом доме жила его дочь Елена Розенблюм
.
На следующий день Рейли проводил Хилла до вокзала, откуда тому предстояло совершить долгий путь к себе на родину. По каким-то неясным причинам, которые Рейли никак не объясняет, он делает следующую запись в своем дневнике: «Проводил Хилла; в нас стреляли»
. Это самая загадочная запись в его дневнике, так как Хилл ничего об этом не говорит в своих воспоминаниях. Хотя этот эпизод мог произойти уже после отхода поезда, обстоятельства этого происшествия до сих пор остаются загадочными.
В тот день, когда Хилл выехал из Одессы, Маргарет Рейли прибыла в Лондон из Брюсселя. Не имея никаких сведений о своем муже с момента своих запросов, Маргарет пересекла Ла-Манш, сняла номер в «Букингем-отеле» на Стренде и отправилась прямиком в Министерство авиации. Там ее принял некий Дж. Е. Пеннигтон, позже так описавший эту встречу.
«Эти жены Рейли ужасно назойливы. Около двух месяцев тому назад одна из них явилась в Министерство авиации и попросила дать ей адрес мужа. Я отослал ее к Кэррингтону. Она оставила свой адрес: Брикстон-Хилл, Мейплстед-роуд, 2. Не думаю, впрочем, что большевики или немцы будут в восторге, если мы позволим людям Маша некоторые вольности»
.
Тем не менее Маргарет дали адрес капитана Спенсера из Военного министерства, к которому она обратилась 4 февраля:
«Уважаемый сэр!
В Военном министерстве мне дали адрес (комната 443, капитан Талбот), где я могу получить сведения о моем муже лейтенанте авиации С. Дж. Рейли. Я очень прошу Вас сообщить мне, где Он сейчас находится и как я могу с ним связаться.
К началу войны мой муж находился в Петрограде, где вел коммерческие дела как морской агент и судовой маклер. Военные действия застали меня в Брюсселе, где я продолжала оставаться в надежде получить весточку от г-на Рейли. С тех пор я так и не получила от своего мужа ни одного письма, а потом и вообще потеряла его из виду. Надеюсь на Вашу любезность и доброту, а также на скорый ответ.
Искренне Ваша, Маргарет Рейли»
.
Это письмо в конце концов возымело действие. Капитан Талбот установил личность Рейли, отметив, что он находится в распоряжении СИС. Поэтому он и перенаправил Маргарет к «Капитану Спенсеру», это имя использовали старшие офицеры СИС для официального общения с посторонними лицами. Неизвестно, что именно написала миссис Рейли в своем письме к мужу, однако оно произвело желаемый эффект. Уже через несколько дней с момента получения этого письма Рейли отправил в лондонскую штаб-квартиру СИС телеграмму следующего содержания:
«19 февраля 1919 г.
Пожалуйста, снимите с моего счета 100 фунтов и выплатите их г-же РЕЙЛИ. Сообщите ей, что я [неразборчиво] дополнительные средства, когда вернусь»
.
Этот ответ Рейли написал, сидя в одесской гостинице «Лондонская», где он жил с 9 февраля. Оставшись один, он составлял свои донесения в Лондон в основном уже о ситуации в Одессе. Юг России был поделен союзниками на две оккупационные зоны: восточную (английскую) и западную (французскую).
В Одессе, находившейся во французской зоне, стоял французский гарнизон численностью 60 тысяч человек, которых Рейли критиковал за их «исключительно недружественное» отношение к Добровольческой армии. Особенную неприязнь Рейли вызвал полковник Анри Фрейденберг, которого он без обиняков обвинил в саботировании поставок вооружения Добровольческой армии. В частности, он обвинил французов в том, что они «относятся к русским штабным офицерам не только без элементарной вежливости, но и зачастую с оскорбительной грубостью», превратив при этом Одессу «в один из самых плохо управляемых и наименее безопасных городов мира»
.
21 февраля Рейли обратился к своему начальству с просьбой: «Прошу распорядиться о моем возвращении домой, так как мое дальнейшее пребывание здесь чистейшая трата времени, и лишь мой устный доклад может прояснить эту запутанную ситуацию»
. 10 марта он уже был в Константинополе на совещании с Джоном Пиктоном Багге и помощником британского Верховного комиссара в Константинополе, вице-адмиралом Ричардом Уэббом.
Уэбб охарактеризовал донесения Рейли как «внушающие тревогу» и немедленно организовал ему возвращение в Лондон для предоставления полного отчета о его миссии в Форин офис. Уолфорд Селби, чиновник русского отдела Форин офиса, заключил, что донесения Рейли содержат «массу полезной информации о нынешней ситуации на Юге России»
. Он также сделал особую пометку на донесении Рейли за номером 13 о положении в Одессе: «Для доклада королю и военному кабинету».
Если сравнить его нынешнюю миссию в Россию с предыдущей, то может создаться впечатление, что на этот раз Рейли занял относительно пассивную, если не нейтральную позицию, сообщая Лондону о ситуации на Юге России. В действительности же Рейли играл чрезвычайно активную роль, поддерживая Деникина, которого бессовестно рекламировал как главного противника большевиков. Как мы убедимся далее, верный себе, Рейли по-прежнему использовал любые возможности для того, чтобы завести личные знакомства и выведать коммерческую информацию, из которой позже извлек выгоду самыми различными способами.
Отчитавшись перед Форин офисом, Рейли вновь увиделся с Хиллом, на этот раз для выполнения еще одного небольшого задания. Хилл вспоминает:
«Неожиданно я получил приказ ехать в Париж, и Рейли, который только что вернулся из Одессы, должен был сопровождать меня. Нам было поручено быть наготове и в любой момент составить экспертный доклад о том, что происходит в Париже, особенно в связи с русскими делами, а также в случае необходимости выступить в роли офицеров связи для контактов с недавно образованным Советом послов»
.
