Отобедав в ресторане, Рейли и Хилл направились к Лионскому вокзалу, чтобы успеть на восьмичасовой поезд в Марсель. Несмотря на то что они ехали в купе первого класса, Рейли записал в своем дневнике, что они провели «ужасную ночь»
. Это и неудивительно, так как в воспоминаниях Хилла об этом эпизоде мы находим следующее: «В нашем купе первого класса мы ехали как сельди в бочке — люди сидели на полу, занимая весь проход поезда». Вагон был переполнен не только обычными пассажирами, но и «большим количеством тяжело раненных французских солдат, возвращавшихся домой из госпиталей»
.
Прибыв наконец в Марсель в 11 часов утра следующего дня, они столкнулись лицом к лицу с Джоном Пиктоном Багге, генеральным консулом, возвращавшимся в Одессу для того, чтобы вновь приступить к своим обязанностям, и бывшим генеральным консулом в Гельсингфорсе Джоном Уэйтом. Как коммерсанты, аккредитованные при Торговом совете, Хилл и Рейли вместе с Багге и Уэйтом сели на борт греческого военного корабля «Исонзо», следовавшего курсом на Мальту. Хилл отмечает в своих воспоминаниях, что это не вызвало ни у кого удивления, так как греческие военные суда зачастую брали к себе на борт торговцев.
17 декабря, в полдень, «Исонзо» бросил якорь в порту Валетты, где компания и осталась ночевать. Рейли весь день провел в Валетте, где «делал покупки»
и писал письмо Надин в Нью-Йорк. На следующий день, в 3 часа дня, Рейли и Хилл сели на борт «Рована» — судна, вызвавшего большое неудовольствие Рейли, отозвавшегося о нем в своем дневнике, как о «самой замызганной посудине, которую я когда-либо видел
». Чуть не столкнувшись у берегов Галлиполи с плавучей миной, в восемь утра 22 декабря они наконец прибыли в Константинополь. Увидев его, Рейли записал в своем дневнике: «Чудное зрелище»
.
Отобедав в приятной компании с адмиралом Калторпом, главнокомандующим Средиземноморским флотом, на английском корабле «Лорд Нельсон», Рейли и Хилл наконец сели на борт минного тральщика «Лейм», направлявшегося в конечный пункт их путешествия — Севастополь. Рейли быстро подружился с капитаном «Лейма» Хилтоном, о котором отозвался в своем дневнике как об «отличном парне»
. Наконец, под Рождество они ступили на севастопольский берег и тут же принялись налаживать связи.
Рейли и Хилл прибыли как нельзя вовремя, так как 13 ноября 1918 г. английское правительство приняло решение оказывать помощь антибольшевистским силам, или, как их называли, «белым», во главе которых стоял генерал Антон Деникин. Стратегический план разгрома большевиков состоял в вытеснении их с юга России силами Добровольческой армии в центральную часть страны, где их должна была взять в кольцо наступающая с востока армия адмирала Колчака. Празднование Рождества, как записал Рейли в своем дневнике, проходило исключительно спокойно, так же мирно проходила и встреча Нового года в Кубанском собрании в Екатеринодаре
. Хилл, однако, дает совершенно противоположное описание этих событий, вспоминая, что они праздновали встречу Нового года в «Палас-отеле» в Ростове. Его описание этих событий отличается фотографической точностью:
«…большой танцевальный зал с лоджией был разделен на сектора, а в центре зала бил великолепный фонтан. За столиками сидела многочисленная и разношерстная компания причудливо одетых мужчин и женщин. Красавицы в поношенных платьях и стертых туфлях демонстрировали всем напоказ кольца и ожерелья, которым могли бы позавидовать ювелиры из «Картье». Другие же дамы с царственным видом щеголяли в шикарных меховых шубках, которые, впрочем, старались не распахивать, так как в противном случае все бы увидели, что под ними скрываются убогие лохмотья. Одна барышня, помню, особенно выделялась своим великолепным нарядом, в то время как на ногах ее красовались носки ручной вязки и лапти»
.
Рейли и Хилл, очевидно, пришли на праздник, как и подобает, во фраках. Публика, вспоминает Хилл, казалось, хорошо веселилась, хотя Рейли сильно раздражали «старорежимные формальности», такие, как оркестр, который время от времени исполнял «Боже, царя храни…», заставляя присутствующих вставать в почтении. Во время одного такого исполнения Хилл с любопытством наблюдал за тем, как Рейли «попивал маленькими глоточками турецкий кофе, иногда запивая его водой со льдом, и курил одну папиросу за другой»
.
Спустя много часов и будучи в изрядном подпитии, Хилл почувствовал «невероятную усталость», поднялся в свою спальню и переоделся в пижаму. Внизу он услышал отдаленные звуки оркестра. Не в состоянии устоять перед ритмом «Марша старого охотника», он надел халат и спустился вниз, где, повинуясь неведомой силе, повел за собой музыкантов и толпу гуляк «вниз-вверх по лестничным пролетам и коридорам, на чердак, через кухни «Палас-отеля»
.
Так чьим же воспоминаниям верить? Как Рейли и Хилл могли находиться в совершенно разных местах и вместе отмечать Новый год? Ответ на это кажущееся неразрешимым противоречие чрезвычайно прост. До прихода к власти большевиков Россия жила по календарю, на тринадцать дней отстававшему от летосчисления, принятого в Англии и большинстве других стран мира. Придя к власти, большевики вскоре издали декрет о переходе на новое время
[36]. Белые же, под чьим контролем находилась территория, где в это время находились Рейли и Хилл, принципиально не принимали большевистских нововведений и упрямо продолжали жить по старому стилю.
Свои записи Рейли делал в маленьком латышском ежедневнике, где он, с момента своего отъезда из Лондона, отмечал все, что в этот момент происходило на юге России. Будучи человеком, никогда не переводившим свои часы при переезде в другую часовую зону, Рейли просто продолжал жить по своему времени. Хилл же, напротив, соблюдал местный календарь, чем и объясняется разница в тринадцать дней в их воспоминаниях. Подтверждение этому можно найти в дневнике Рейли, где 13 января 1919 г. он делает следующую запись: «Шумные новогодние празднества, все страшно напились — Хилл в домашнем халате вел за собой оркестр. Все как при старом режиме»
.
Из дневника видно, что Рейли отнесся к задаче сбора информации о Черноморском побережье и Юге России с энтузиазмом, проведя целую серию встреч с политическими и военными лидерами Белого движения, о которых подробно написал в своих донесениях. 27 декабря он встречался с военным министром Деникина генералом Лукомским
[37] и имел с ним «длительную беседу». Уже в своем первом донесении Рейли занял твердую проденикинскую позицию: «Добровольческая армия представляет собой единственную конкретную и надежную силу, живое олицетворение единения России», успех или неудача которой зависит от объема помощи союзников
.
Под Новый год Рейли послал свое донесение вместе с письмом к Надин. О новогодних торжествах он отозвался как об исключительно скучном мероприятии.
