Искренне Ваша, Маргарет Рейли»
.
Ответ из Военного министерства заканчивается следующей рекомендацией: «Если вы пошлете ему письмо по указанному адресу, то мы его перешлем ему при первой возможности». Хотя в сохранившейся в архиве машинописной копии нет никакого указания на адрес, можно с уверенностью предположить, что это был Совет по делам авиации, через который проходил весь персонал КВВС. Официально Рейли был лейтенантом ВВС, и любые запросы близких родственников военнослужащих об их местонахождении шли именно через него. Нет ничего удивительного в том, что Рейли, похоже, не ответил на письмо Маргарет, так как 4 января 1919 года она обратилась напрямую в Совет:
«Господа!
Прошу вас срочно сообщить о судьбе моего мужа Сиднея Дж. Рейли, который, как мне сказали, является капитаном Королевского авиакорпуса. С начала войны я не получила от него ни единой весточки. Война застала меня в Бельгии, а мой муж в это время находился в Петербурге, где вел важные коммерческие дела как морской агент и судовой маклер.
Мои друзья встречались с ним в Лондоне в апреле 1918 г. Он был одет в форму капитана ВВС и проживал по адресу: Сент-Джеймс, Райдер-стрит, 22. В разговоре с друзьями он упомянул о том, что вскоре поедет за границу, однако не сказал куда.
Британский министр, сэр Френсис Виллиерс, бывший здесь с визитом, получил депешу из Форин офиса, в которой говорится, что г-н Рейли работал против большевиков и, будучи скомпрометирован, бежал в Финляндию.
Именно сэр Френсис посоветовал мне обратиться к вам. Неужели вы не пожалеете меня, господа, и не сообщите как можно скорее, что стало с моим дорогим мужем? Если у вас есть связь с ним, пожалуйста, сообщите ему, что я в добром здравии, но мне чрезвычайно необходимо связаться с ним. Кроме того, я нахожусь в достаточно стесненном финансовом положении. Прилагаю фотографию г-на Рейли. Заранее благодарю за ответ.
Искренне Ваша, Маргарет Рейли»
.
При чтении этого письма возникает подозрение, что основным мотивом Маргарет найти своего все еще законного мужа было «стесненное финансовое положение», о котором она упоминает в своем письме. На первый взгляд может показаться, что во время войны Маргарет испытывала достаточно серьезные финансовые затруднения с того момента, как потеряла из виду своего мужа. Однако достаточно достоверные свидетельства на этот счет позволяют сделать вывод, что ей все же удалось решить свои финансовые проблемы. 15 мая 1914 года Маргарет составила завещание, по которому объявляла своим единственным наследником некоего Джозефа Уори с виллы Шарлот, Зеллик, Бельгия, «в знак моей благодарности за финансовую помощь, которую он оказал мне»
.
Однако Маргарет вряд ли подозревала о том, что, пока она писала свое письмо в Совет по делам авиации, ее «дорогой муж» вновь находился в России, в нескольких тысячах миль от нее, и обедал в Екатеринодаре с Борисом Сувориным. В знак доверия Си Рейли был послан еще с одной миссией, на этот раз в компании с капитаном Джорджем Хиллом.
11 ноября, спустя несколько дней после возвращения Хилла в Лондон, Си вызвал его в штаб-квартиру СИС для доклада о работе, проделанной им в России
. Затем Хиллу был предоставлен месячный отпуск. «Увы, — вспоминает Хилл, — менее чем через неделю меня опять вызвали на службу»
. По прибытии он лицом к лицу столкнулся в кабинете Си с Рейли. Присутствие там Рейли было, вне всякого сомнения, результатом его настойчивого стремления вернуться в Россию при первой же возможности. 25 ноября, к примеру, он написал письмо Локкарту с просьбой оказать ему содействие.
«Я заявил Си (и намерен довести это и до Вашего сведения), что считаю своим долгом продолжать службу, если она может принести пользу России и борьбе с большевизмом. Я также считаю себя не вправе вернуться к коммерции, пока не буду свободен от своих обязательств. Я также полагаю, что государство не должно отказываться от моих услуг. Даже если мне предложат пусть небольшую, но приличную работу в этой области, я брошу коммерцию и посвящу всю свою чертову жизнь этой работе. Си пообещал переговорить на эту тему в Форш офисе»
.
Пять дней спустя, 30 ноября, Форин офис дал свое согласие на посылку двух агентов на юг России под прикрытием британской торговой корпорации. Рейли, как было договорено, «возьмет себе помощника по собственному выбору»
, что и явилось причиной вызова Хилла в Уайтхолл-Корт. Стоящим перед ним Рейли и Хиллу Си объяснил, что «необходимо собрать важную информацию о Черноморском побережье и юге России для Мирной конференции, которая должна состояться в Париже в конце этого года».
Хилла не только попросили «добровольно» согласиться на поездку с Рейли в Россию, тем самым лишив его отпуска, но и сообщили, что через два часа с вокзала Ватерлоо отправляется саутгемптонский поезд. После некоторых попыток вежливо отказаться от этого задания Хилл в конце концов вынужден был уступить. Рейли получил свой паспорт и окончательные инструкции о своем задании за два дня до своего отъезда
. Почему Хилла вызвали в последний момент, не совсем, ясно. Хилл, возможно, ошибается, когда говорит, что отгулял всего одну неделю отпуска, когда его неожиданно вызвали к Си, однако, если верить дневникам Рейли, эта встреча состоялась 12 декабря.
За несколько дней до встречи Рейли с Каммингом «Известия» сообщили, что решением Революционного трибунала Рейли и Локкарт заочно приговорены к смертной казни за свое участие в попытке переворота и что этот приговор будет приведен в исполнение немедленно в случае появления кого-либо из них на советской территории.
Эта новость, похоже, мало обеспокоила Рейли, так как мы не находим никакого упоминания о ней в его дневнике. Дневник, однако, подтверждает тот факт, что Хилл проявил в отношении поездки куда меньше энтузиазма. Хилл вспоминает, что «Рейли не мог вынести того безучастного вида, с которым я выходил из здания [Уайтхолл-Корта]»
, — и далее приводит слова самого Рейли: «Хилл, я не верю, что ты действительно хочешь сесть на этот поезд. Спорю на пятьдесят фунтов, что ты опоздаешь». Почти так и случилось — Хилл успел вскочить в поезд за несколько секунд до его отхода. На платформе он увидел Рейли «высунувшимся из окна» купе вагона первого класса, «Будучи по натуре игроком, он отдал мне проигранные деньги», — пишет Хилл. А Рейли в своем дневнике в тот день сделал запись: «Отъехали в 4.30 дня. Хилл таки успел на поезд».
По словам Хилла, «во время поездки Рейли был в исключительно приподнятом настроении духа». Возможно, он уже наслаждался своей новой ролью «шпиона-джентльмена», возможно, для этого были другие причины. Если предположить, что история о том, что Рейли скрывал от посторонних глаз жену и двоих детей в Порт-Артуре, а затем в Петрограде, не вымысел, то лучшего места, чем Одесса, для эвакуации семьи в нынешних условиях придумать было нельзя. У Рейли были очень хорошие личные и деловые связи в городе, который не только был свободен от большевистского контроля, но и являлся международным портом, через который можно было выехать за границу в случае необходимости.
Приехав на следующий день в Париж, они пошли обедать в ресторан «Ля Рю» на бульваре Мадлен, владельцем которого был не кто иной, как бывший шеф-повар петербургского кафе «Париж» (больше известного как «Кюба»), Хилл вспоминает, что им «оказали восторженный прием и накормили великолепным обедом с восхитительным вином и бренди многолетней выдержки, поданным именно так, как и должен подаваться бренди, — в хрустальных бокалах»
.
