– Нет, – ответила она, беспомощно щелкая зажигалкой.
Лев Абрамович помог ей прикурить.
– Вообще не курю, – Ксения Алексеевна глубоко затянулась и медленно, неровно выпустила дым. Хоть было темно, но Лев Абрамович заметил, что рука ее слегка дрожит, – но сейчас только этим и спасаюсь. Понимаете, я стараюсь сохранить лицо и не паниковать, особенно перед Митей, но не очень-то хорошо выходит.
Она снова затянулась. Лев Абрамович, не зная, как утешить, только покачал головой.
– Главное, только он выпрямился, – продолжала Ксения Алексеевна, – только поднялся, в силу вошел, как судьба раз – и скосила! Он с вашей внучкой будто заново родился, и я почему-то думала, что все у них будет хорошо, счастье придет, а оно вон как! Знаете, Лев Абрамович, есть такие семьи, которые держатся на одном человеке. Один кто-то впахивает хуже лошади и тащит на себе кучку паразитов, которые еще и покрикивают, и упрекают, что им не так уж удобно на его шее сидеть.
– Знаю, да, – кивнул Лев Абрамович, снова поднося огонек. Первая сигарета у Ксении Алексеевны намокла под снегом и погасла, так что пришлось зайти под бетонный козырек остановки и достать новую, – только к чему вы это говорите?
– К тому, что есть и такие семьи, где кто-то один за весь род карму выпрямляет. Из поколения в поколение все живут если не счастливо, то уж благополучно, удачно вступают в браки, преуспевают в делах, просто не фамилия, а одно сплошное загляденье. И вдруг рождается человек, которому фатально не везет. Ничего не дается, чего бы он ни захотел, и даже когда кажется, что счастье близко и ничто уже не может помешать, случается такое фантастическое стечение обстоятельств, что никто никогда бы и не подумал, что оно в принципе возможно. Причем никто его особо не жалеет, наоборот, качают головами, ах, в кого ж ты у нас такой неудалой уродился! Мы-то все как на подбор успешные и счастливые. И в лоб не влетит, что человек за их благополучие и отдувается… Вот, кажется, Митька у нас так попал. Сначала влюбился в эту Лену, будь она неладна, – Ксения Алексеевна покачала головой, – если бы она не бросила моего сына, была бы счастливейшей женщиной на свете. Сколько было в нем любви, сколько нежности… Космическое что-то. Обычно родители не принимают всерьез своих детей, особенно когда сами еще молоды, а дети – совсем еще дети, но мы с отцом просто склонили головы перед силой его чувства.
Ксения Алексеевна вдруг замолчала, наверное, сообразив, что Льву Абрамовичу не очень приятно слушать подобные вещи.
Дворкин повел ее к машине, легонько придерживая за локоть, и не только из вежливости. Переезд в деревню не заставил Славину мать сменить изящные сапоги на что-то более практичное.
– В общем, такое, – вздохнула она, устраиваясь на пассажирском сиденье, – любил он ее, конечно, сильно, но и цену дорогую заплатил. Не поступил в университет, потому что Лена подговорила его махнуться сочинениями, потом она бросила его ради олигарха… Отец умер, а я через несколько лет замуж вышла, и, конечно, он отдалился от меня. Потом новое несчастье – убили Митину единокровную сестру, с которой он был очень близок. Нельзя, Лев Абрамович, винить его за то, что зачерствел.
– Нельзя, – согласился Дворкин и осторожно тронул машину.
– А с вашей Фридой он прямо будто в юность вернулся! Вы не представляете, как я радовалась, уже думаю, все, можно расслабиться и помирать спокойно! И тут вдруг эта Лена опять нанесла удар!
Лев Абрамович вздохнул и пожал плечами. Лена Леной, а свою голову тоже неплохо иногда использовать по назначению. Если бы Слава не кинулся, как собачонка, как только бывшая поманила его пальцем, и не стал делать очевидно идиотские вещи, ничего бы не случилось. Сколько судеб и жизней могло бы спасти вовремя сказанное слово «нет»!
– А вы от детей едете? – спросил он.
Ксения Алексеевна покачала головой:
– Заскочила к ним буквально на минутку, но вообще я встречалась с Лениными родителями.
– Ого! И что они вам сказали?
Ксения Алексеевна рассказала, что нашла в старой записной книжке телефон матери Лены и, ни на что особенно не надеясь, позвонила. Против ожидания, родители никуда не переехали, так и жили на старом месте, и к звонку несостоявшейся сватьи отнеслись доброжелательно, хотя Ксения Алексеевна предполагала совсем другую реакцию. Все же, по официальной версии, Митя убил отца их внуков.
Когда-то обе семьи были убеждены, что дети поженятся, поэтому между матерями завязалось что-то вроде дружбы, окрепшей, пока Митя служил в армии. Мать Лены подбадривала Ксению Алексеевну, старалась отвлечь, доставала билеты на разные выставки и культурные мероприятия. Когда Лена вышла за Иваницкого, обеим женщинам было очень жаль разрывать так хорошо сложившиеся отношения.
То ли мать Лены помнила прошлое, то ли сомневалась в том, кто убил зятя, но она спокойным тоном пригласила Ксению Алексеевну к себе. «Вы мать, я мать, мы всегда поймем друг друга, а делить нам нечего», – сказала она.
Родители Лены жили в хорошем доме, и богатый зять не стал никуда их двигать из родового гнезда, только сделал невероятно крутой ремонт. По роскошным интерьерам можно бы предположить, что Лена – хорошая дочь, но мать с отцом думали иначе.
Они рассказали Ксении Алексеевне почти то же, что на допросе в полиции, куда их вызвали сразу после убийства и о чем Лев Абрамович уже знал через Зиганшина, но с несостоявшейся родственницей мать была откровеннее, чем со следователем, и добавила несколько подробностей.
Лена родителей как бы любила, но до тех пор, пока эта любовь не вступала в противоречие с ее собственными планами.
Первая серьезная ссора произошла, когда Лена собралась замуж за Иваницкого. Родители считали это не просто большой ошибкой, но и неприемлемым делом. Тем более жених не просто служит в армии, а по-настоящему воюет, и предать его никак нельзя. Возможно, если бы Митя был каким-нибудь охламоном, родители спокойнее отнеслись бы к дочкиному предательству, но парень очень нравился им, мать чувствовала в нем надежного человека и была убеждена, если Лена выйдет за Зиганшина, проживет с ним счастливую и достойную жизнь.
Родителям трудно было поверить во внезапно вспыхнувшую любовь дочери к Иваницкому, человеку невзрачному и даже не такому образованному, как Митя, хоть он был много старше. Лена предала свою любовь ради больших денег, и это приводило мать с отцом в ужас. Конфронтация шла до самой свадьбы, родители не могли принять, что их дочь – расчетливая и холодная эгоистка, Лена – что родители из-за каких-то замшелых принципов препятствуют ее счастью, скандал то тлел, то разгорался, и дошло до того, что родители отказались присутствовать на свадьбе. Только в самый последний момент Лене удалось их уговорить, и, кажется, она до сих пор не простила родителям этого унижения.
Со временем страсти утихли, мать с отцом приняли зятя, который был ни в чем не виноват, но что-то очень важное разрушилось в отношениях с дочерью и уже не восстановилось. Со стороны казалось, что они все составляют большую дружную и любящую семью, возможно, так считал даже покойный Иваницкий, но это была только видимость, хорошая мина при плохой игре.
