Дворкин понял, что, несмотря на книгу «Неведомые ему слезы» и несколько публикаций в гламурных изданиях, продавщица уважала Иваницкого и искренне жалела о его смерти.
Она рассказала, как бизнесмен иногда заезжал в магазин, как простой человек, брал хлеб или киндер-сюрпризы детям, и если не знать, так по манерам и не подумаешь, что человек владеет крупным состоянием.
Дворкин вернулся к теме супружеской неверности и выяснил, что красавица-жена изменяла Иваницкому, наверное, с первого дня совместной жизни, но спалилась только год назад, на романе с каким-то иностранцем. Владимир ей зигзага не простил и стал упорно добиваться развода.
Лев Абрамович вспомнил про часть в Елениной биографии, посвященную патологической ревности. Вот, значит, где истоки творческого вдохновения: жена не знала, станет ли муж в дальнейшем молчать про ее измену, и решила на всякий случай приписать ему бред ревности. Мало ли что больному человеку померещится!
Огромную пользу принесла бы беседа с кем-нибудь из горничных, они обычно в курсе всех хозяйских дел, но Дворкин не знал, как попросить у продавщицы координаты кого-то из них, какой выдумать предлог, тем более он уже представился военным пенсионером в поисках жилья и работы.
Он еще немного послушал продавщицу, во всем согласился с нею и в награду получил телефон одного из охранников усадьбы, разведать, не нужен ли им новый сотрудник. Вдруг вдова будет усиливать безопасность после трагической гибели мужа?
Охранник, связанный с продавщицей сложной цепью дружеских и родственных связей, был не тот, что дежурил в день убийства, но Дворкин скорее обрадовался этому обстоятельству. Всегда лучше подобраться незаметно, чем переть в лоб.
Илья Иванович, как звали охранника, согласился пообщаться и довольно толково объяснил, как к нему проехать. Дом стоял чуть на отшибе, старый, но крепкий, с маленькими окнами в резных наличниках, на затейливых узорах которых красиво лежал снег. Из трубы поднимался легкий дымок, а хозяин гонял по двору с широкой фанерной лопатой, убирая сугробы. Он был одет в старый засаленный ватник, брезентовые штаны и высокие, почти до колен, валенки. В углу рта торчала сигаретка, от которой тоже поднимался в небо дымок.
Лет Илье Ивановичу на вид было около шестидесяти, и оказался он собеседником дружелюбным и открытым, но из тех, про которых говорят «слова в простоте не скажет». Он щедро уснащал свою речь философскими сентенциями и юмором, причем долго и со вкусом смеялся собственным шуткам, и Лев Абрамович, чьи силы и так были подорваны очаровыванием продавщицы, быстро устал от этого мужика, хотя в принципе любил потрещать на политические темы.
С другой стороны, лучше так, чем какой-нибудь молчун, из которого каждое слово надо тащить, словно клещами.
Илья Иванович сказал, что сейчас у них штат укомплектован, но как знать, что будет дальше, где планирует жить вдова. Если за границей с детьми, то расширяться смысла нет, а если обоснуется в доме, то, может, и да. Дальше Льву Абрамовичу пришлось выслушать пространный монолог о том, что надо издать такой закон, чтобы дети чиновников и богачей обязательно учились в России, в обычных школах, тогда, может, в Министерстве образования почешутся и как-то исправят ситуацию. А сейчас что? Кто может, едет за границу, а быдлу и так сойдет.
Лев Абрамович спорить с Ильей не стал. Он спросил только, как бы узнать о планах вдовы, потому что дело серьезное. Будет очень обидно, если он купит тут дом, а работы так и не найдет.
Илья Иванович признался, что в принципе все охранники равны, но неофициально всем заправляет дядя Миша, являющийся кем-то вроде бригадира. Он служит Иваницким очень давно, с тех пор как они только купили землю и заложили фундамент, и его единственного с Владимиром связывало что-то вроде дружеских отношений. Очень преданный, добросовестный человек, бывший офицер и участник боевых действий. Он мог бы претендовать на работу получше, чем охранник, но жена родила ему пятерых детей, с тех пор прихварывает, в Питере они располагают всего лишь однокомнатной квартирой, и для полного комплекта у дяди Миши парализовало тещу, так что в городе им жить совсем несподручно.
В общем, есть смысл наведаться к дяде Мише, может быть, он лучше знает обстановку, но бедняга пребывает в унынии от того, что не уберег своего подопечного и допустил такое чудовищное дело. Оно, конечно, офицер офицера всегда поймет, только лучше подождать хотя бы недельку.
На сем Лев Абрамович поехал домой, тихо радуясь, что выглядит настолько молодо, что ни продавщица, ни Илья Иванович не усомнились в его способности служить охранником. Никто не сказал, мол, куда ты лезешь, старый гриб!
Дальше толкаться в поселке было рискованно: если продавщица узнала про иностранного любовника Иваницкой, то о подозрительной активности пришлого пенсионера немедленно станет известно всему местному населению, люди насторожатся, и никто не станет с ним откровенничать.
Впрочем, он и так съездил не зря.
Для женщины нет ничего приятнее, чем сказать гадость о другой женщине, это дело известное, так что полагаться на слова продавщицы и считать Елену изменницей только на этом основании довольно наивно. Но, с другой стороны, что еще могло сподвигнуть умного и уравновешенного мужика на развод? Особенно после того, как прижил с женой троих детей? Если бы была какая-то другая причина, Елена наверняка отразила бы ее в своем литературном произведении, потому что все, кроме измены, превращает брошенную жену в невинную жертву.
Но если есть любовник, зачем тогда Елене понадобился Слава? Специально, чтобы подставить его? Лев Абрамович вздохнул. Нынешний любовник убивает мужа под прикрытием первого возлюбленного? Какой-то уж слишком коварный план, выходящий за рамки человечности.
С другой стороны, если у Елены роман настолько сильный, что возлюбленный готов убить мужа, зачем она упрямится и не дает развод? Возьми свою долю и живи с кем хочешь, тем более Иваницкая вращалась в таких кругах, что вряд ли пересекалась там с нищими бюджетниками, любовник наверняка состоятельный человек и смог бы обеспечить ей привычный уровень комфорта.
Лев Абрамович решил пока сойти с зыбкой почвы догадок. Логические умозаключения – это одно, а реальная жизнь – совершенно другое, иногда прямо противоположное.
Вместо того чтобы анализировать брачную жизнь Иваницких, основываясь на собственном весьма скромном опыте, надо искать факты. Дворкин решил поручить Максу анализ светской прессы за последние два года, вдруг там промелькнет упоминание о каком-нибудь мужике рядом с Еленой. Потом вспомнил, что его товарищ по спасению Зиганшина является модным психотерапевтом и вхож в высшее общество. Пусть осторожно поспрашивает там, светские львицы любят сплетни не меньше продавщиц сельских магазинов.
Информацию, полученную об охраннике дяде Мише, Лев Абрамович тоже счел противоречивой. В преданных вассалов он не верил, но, с другой стороны, если человек много лет вел себя порядочно, значит, он такой и есть. Человек честно трудился на необременительной работе, прилично получал, периодически имел бонусы – с какой стати ему вдруг убивать своего работодателя? По словам Ильи Ивановича, дядя Миша – единственный кормилец большой семьи, разве мог он рисковать свободой в своей ситуации? Может быть, его шантажировали? Или посулили большие деньги?
