«Нет, ты не сожалеешь, — подумал Крест. — Ни о ком из них».
Но он слишком устал, чтобы разозлиться по-настоящему. Несомненно, позже у него получится.
— Мой сигнал ретранслирует «Валькирия», — продолжил инквизитор. — Перебои связи отмечены на всём Кольце, но помехи вне экзосферы планеты ещё сильнее. Намного сильнее.
— Этого не может быть.
— Искупление — неестественный мир, Крест. Здесь всё… изменчиво. Мы потеряли орбитальную станцию. И мои корабли тоже.
— Вы хотите сказать, потеряли контакт?
— Нет… связь сохранилась, однако оперативники на борту мне не подчиняются. — Новая пауза, куда более долгая. — Я не уверен, что они… остались людьми.
— Выводок добрался до них? — поражённо спросил капитан. — Но, Семь Преисподних, как…
— Не Выводок, — перебил Мордайн. — Искупление.
— Чёрная Игла бытие расплетает в лихорадочных снах грешников, что стали слепыми святыми! — разносился по кабине визг, полный безумия. — Огнём, и льдом, и отравленной водой, и каждым вдохом ядовитого воздуха Мир обращён будет в Пустоту и…
Трясущимися руками Матиас отключил вокс, но не сумел заглушить послание, придававшее сил жуткому голосу. Пока старик таращился на приборную панель, искажённая загадка царапала его мысли, словно злобное семя, укоренившееся в черепе.
«Послание в самой материи космоса, — понял пилот, — оно окутывает планету, будто ещё один слой атмосферы. Отравленный слой…»
Голос вырвался из вокса, когда грузовое судно преодолевало истерзанную бурями стратосферу Искупления. Матиас определил, что передатчик находится на большой орбитальной платформе, и даже при поверхностном сканировании обнаружил, что станция вооружена до зубов. Это стало первым ошеломительным фактом.
Вторым оказалось само коварное сообщение.
— Так идеальные линии недоверий раскроят общепринятый горизонт рассудка и смысла, — забормотал сам пилот, — чтобы нарастить иную странную плоть на кости самообмана…
Когтистая рука схватила Матиаса за плечо, оборвав поток бессмыслицы, что лился изо рта старика. Он испуганно взглянул на аколита, сгорбившегося в соседнем кресле, но увидел на грубом рыле только дружескую заботу.
— Бери силу в Спирали, брат! — велел Учжхав.
— Ты не слышишь этого… — простонал Матиас.
— Слышу, но пустые слова есть! — верующий надавил сильнее. — Ничего есть!
«Ничего», — подумал старик. Боль от когтей аколита не мучила его, но наполняла ясностью, вытеснявшей тёмную абракадабру.
— Ничего! — яростно подтвердил пилот.
Матиас вернулся к управлению судном, и Святая Спираль завращалась перед его глазами, разворачивая спокойствие в душе. Старик с улыбкой направил корабль прочь от мучимой демонами планеты, унося драгоценный груз к более вменяемым звёздам.
Глава пятнадцатая
Спиральный Отец погиб. Примас осознал это в тот же миг, когда умолкло непрерывное телепатическое бормотание владыки, но надеялся, что молчание окажется временным, что связь родичей с их прародителем просто оборвалась из-за какого-то непостижимого события. Возможно, думал он, благое единство ещё восстановится…
Но теперь сомнения исчезли.
Бог Хрисаора лежал распростёртым на вершине Мандиры Веритас, его священный панцирь обуглился до черноты, конечности были отрублены. Завершало картину осквернения то, что у Спирального Отца отсутствовала голова — еретики или сбросили её с пирамиды, или забрали с собой. Хотя никто из верующих, за исключением круговых магусов, прежде не взирал на звёздного повелителя, все они узнали его дивный облик, даже опоганенный и изуродованный. Аколиты, что сопровождали примаса до самого верха, гортанно стонали, глядя на труп расширенными глазами. Военачальник понимал, что их мучит не скорбь, но смятение — смятение из-за немыслимого убийства праотца и тишины, порождённой его гибелью. Тишины, которая не прервется никогда.
— Неразумно задерживаться здесь, примас, — донесся сзади высокий, переливчатый голос. — Этот Шпиль больше нам не принадлежит.
Хрисаор обернулся к юноше в рясе, стоявшему возле него. Гуаличу был последним из магусов Искупления. Парню ещё не исполнилось шестнадцати, но он уже обладал авторитетом и повадками лидера. Его, родившегося в Шпиле Каритас, держали в резерве во время Пожирания, как и остальной кабал того братства. Теперь они стали наиболее многочисленной ячейкой верующих, а Каритас — самым надежным бастионом культа.
— Что здесь произошло, магус? — спросил военачальник.
В ходе штурма крепости еретиков погибли тысячи родичей, включая многих лучших воинов Спирали, но Хрисаор чувствовал, что защитников Шпиля Веритас постигла даже худшая судьба. Когда остатки армии примаса вернулись к горе, то никого не обнаружили ни на мосту, ни на длинной дороге к пику. Внутри самой Мандиры Веритас лежали сотни окровавленных и размозжённых тел — свидетельство безжалостной схватки. Почти все мертвецы были из числа культистов, но их всё равно не хватало: до боя в Шпиле находились тысячи верующих.
— Куда они ушли? — надавил Хрисаор, обратив внимание на разинутую пасть тёмного прохода в центре площадки.
— Нам туда идти не следует, примас, — подчеркнул Гуаличу, проследив за взглядом военачальника. Закрыв глаза, он проверил разумом запятнанный эфир храма. — Чистота нашего Кругового Святилища нарушена. Ритуал Обуздания не был завершён.
— Значит, Тьма-под-Шпилями раскована?
— Нет… — магус помедлил. — Не раскована, но развёрнута.
По зданию прокатился сердитый рокот. Гуаличу резко открыл глаза.
— Нам нужно сейчас же убраться из Шпиля! — прошипел он.
— Мы вернём Мандиру Веритас, — поклялся Хрисаор, злобно глядя на проход, словно на заклятого врага. — Спиральный Змий восстанет вновь!
«Но главная надежда заключена в тех, кто бежал с этого злобного мира», — признал военачальник.
Хотя после атаки прошло уже трое суток, Кладовкой по-прежнему командовала лейтенант Мелье. От полковника не было вестей, все старшие офицеры погибли или считались убитыми.
Выжили два капитана, однако принять руководство они были не в состоянии. Гарис потерял руку и слишком много крови, но машиновидец Тарканте, который вроде как заменял медике, считал, что офицер-ветеран выкарабкается.
С капитаном Омазет дела обстояли совершенно иначе. Спасательная команда нашла её в разрушенном здании склада, избитую и лежащую в коме. Тарканте, как мог, поддерживал в ней жизнь, но не знал, очнётся ли Адеола вообще. Повреждения её тела были неопасными, однако машиновидец подозревал серьёзную психическую или душевную травму. Здесь ничего нельзя было предсказать.
Считая Мелье, уцелели три лейтенанта, но двое других немедленно подчинились девушке. Хотя она так и не разобралась, как чувствует себя в новой роли, у неё было слишком много забот, чтобы беспокоиться ещё и об этом. В целом, Мелье просто старалась делать свою работу и поддерживать полк на плаву.
