— Да пошла ты!
Олеся ударила ее рукой. А Настя толкнула ее так, что она упала в траву, высоко задрав ноги.
— Эй, ты чего? — поднимаясь, с обидой спросила она.
— Что чего?.. Ты же нарочно оговорила Севу! Вы с Геной его подставили?
— А это ты во всем виновата! — Олеся взмахнула руками, как крыльями.
— Ну конечно! Кто ж еще!
— Ты с Севой таскалась!
— Сева в тюрьме! Ему пятнадцать лет светит!
— Лучше пятнадцать лет в тюрьме, чем пятнадцать лет с тобой!
Настя взорвалась и со всего маху влепила Олесе пощечину. И снова она растянулась по земле.
— Я тебя сейчас убью, суку!
Олеся села, закрыла лицо руками, но этого ей показалось мало, и она зажмурилась.
— Чего тебе надо? — хныкающим голосом простонала она.
— Тебя вызывает следователь. Сейчас ты поедешь к нему и скажешь, что Бастурмин заставил тебя оговорить Севу!
— Скажу.
— Врешь!
— Не скажу! — Олеся испуганно смотрела Насте за спину.
Она обернулась и увидела Бастурмина, который медленно, с мефистофельской улыбкой надвигался на нее.
— Ну вот и все!
Вокруг сплошь гаражи и, как назло, ни одного постороннего. Только Настя, только Бастурмин. Олеся, Кирпич… Был еще Микола, но он так и не вышел из гаража.
Настя могла бы его позвать, но Кирпич обратил бы на него внимание. А так он стоял спиной к гаражу, и Микола мог бы без помех атаковать сначала его, а затем и самого Бастурмина.
А Жильцову Настя так и не позвонила. Зациклилась на отце, затем переключилась на деньги, и телефон вылетел у нее из головы. И если Микола не придет ей на помощь, шансов у нее нет. Бастурмин смотрел на нее глазами убийцы. И руки тянул к ней, как будто собирался задушить.
— Гена, я бы ничего не сказала! — поднимаясь с земли, мотнула головой Олеся.
— Я знаю… — вроде бы мило, но с дьявольским блеском в глазах сказал Бастурмин. — Иди в машину.
— Ты отвезешь меня домой?
— Я сказал: иди!
— Да, да!
Олеся повернулась к машине, а Бастурмин двинулся на Настю. Она пятилась до самых гаражей. Пора было упереться спиной в стену, но препятствие на пути так и не возникло. Зато слева и справа появились кирпичные стены. Оказывается, Настя втянулась в проход между гаражами. И уже там уперлась спиной в столб.
Это был самый настоящий тупик, в котором Гена мог запросто ее задушить, не опасаясь быть замеченным.
— Как же ты меня достала! — вне себя от злости прохрипел он.
— Будь ты проклят!
Настя попыталась оттолкнуть Бастурмина, но его руки все же обжали ее шею.
— Ну ты и мразь, Бастурмин! — раздалось вдруг за его спиной.
Это была Маша, Настя узнала ее голос.
— Какого хрена? — в бешенстве взревел Гена.
Он бросил Настю, развернулся к Маше, рванул к ней. И Настя вышла из тупика вслед за ним. И увидела, как Маша пятится от Бастурмина. В руке у нее был маленький револьвер. Она держала Бастурмина на прицеле, но выстрелить не решалась. И хотела наказать его, но не могла — не хватало духу.
— Маша, что с тобой? — увещевающим голосом спросил Бастурмин.
— Ты изнасиловал меня!
— Ты дура?.. Я же собираюсь жениться на тебе!
— Все равно!
Бастурмин вплотную сблизился с Машей и вырвал у нее из руки пистолет.
А Настя подняла с земли увесистый булыжник, чтобы запустить им в ублюдка.
— Не все равно!
— Я ненавижу тебя! — завизжала Маша.
Но тут же движением руки показала ему на Настю, которая замахивалась для броска.
Бастурмин развернулся к ней, наставил на нее револьвер. Настя опустила руку, в которой держала камень. Что-то не было у нее желания получить пулю в живот.
Бастурмин посмотрел на нее, огляделся и недовольно нахмурился. Настя тоже заметила, что Кирпич куда-то делся. Возможно, в ее гараже сейчас шла борьба — между ним и Миколой.
— Я ж тебя, суку, пристрелю! — Гена снова нацелил свой взгляд на нее.
И его палец шевельнулся на спусковом крючке.
— Гена, не надо! — Маша схватила его за руку.
— Отойди! — сквозь зубы процедил Гена.
— Маша, беги! Пока он не убил тебя, как Яну! Пока он не посадил тебя на иглу! Как меня, как Олесю… Это не человек! Это чудовище! — Настя обращалась к девушке, но в бессильной ярости смотрела на Бастурмина.
— Заткнись, тварь! — процедил сквозь зубы Бастурмин.
— Эй!
Настя сначала услышала отца и только затем увидела его. Он стоял с охотничьим ружьем в руках. И целился в Бастурмина.
Тот повернулся к нему, недоуменно вскинул брови. И смело направился к нему.
— Василий Лукьянович! Вам нельзя в тюрьму за убийство!
— Гражданин Бастурмин Геннадий Романович приговаривается к высшей мере наказания! — дрожащим от волнения голосом пробормотал отец.
— Василий Лукьянович! Ну зачем же вы так?
Бастурмин приблизился к отцу на расстояние вытянутой руки. Он уже собирался ударить по ружью, когда громыхнул выстрел.
Выпущенная в упор пуля ударила Бастурмина в грудь, он подался назад, но, как это ни странно, не упал. В ужасе посмотрел на отца, перевел взгляд на Настю.
— Приговор приведен в исполнение! — крикнул отец.
И снова нажал на спуск. Пуля из второго ствола попала преступнику в горло, и он замертво рухнул на землю.
Но рядом с ним лег и отец. Схватился за сердце, опустился на землю.
— Папа!
Настя бросилась к отцу, опустилась перед ним на колени, но тут же вскочила. Надо было срочно бежать за врачом.
Отец схватил ее за руку.
— Стой!.. Уже не успеешь… — пробормотал он.
— Папа, ну что ты такое говоришь?
— Я его осудил… Я должен был его осудить.
Взгляд его затухал, но улыбка становилась все шире.
— Папа!
— И все равно, прости меня, дочка.
Отец вцепился в ее руку, как утопающий за соломинку. Глаза его закрылись, дыхание остановилось. Но улыбка так и осталась на лице.
А к Насте подошел Микола. Живой и невредимый. Но жалкий, потерянный.
— Что нужно делать?
— Где Кирпич? — тихо спросила Настя.
Отца больше нет, но жизнь продолжается, а дружок Бастурмина мог ее оборвать. Если Микола не смог справиться с ним.
