Некоторое время они красили в полной тишине, прежде чем Дженна решилась задать один из мучивших ее вопросов. Она хотела узнать ответ ради Бонни.
– Могу я узнать у вас кое-что личное?
– Конечно, можете. – Он потянулся, чтобы прокрасить стену сверху. – Но я оставляю за собой право не отвечать.
Она так и замерла с валиком, зависшим на полпути от цели. Как верно подобрать слова?
– Вы очень много работаете. Вам бы не хотелось проводить больше времени с Бонни?
Лиам пожал плечами и продолжил красить.
– Конечно, хотелось бы, но у меня есть и другие обязательства.
– Вы сказали Катерине принять на работу сотрудника, который снимет с нее часть обязательств. Теперь, когда все изменилось и для вас, не нужно ли вам поступить так же? Тогда бы вы смогли сбалансированно распределять свои семейные и рабочие обязанности.
Лиам принялся обклеивать окно малярным скотчем.
– Одна из важных обязанностей отца – обеспечить безбедное существование своему ребенку. Я знаю, что это такое – жить в нужде. Поэтому я сделаю так, чтобы Бонни этого никогда не знала, даже если мне придется задерживаться на работе и спать три часа в сутки.
Поняв намек, Дженна продолжила работать, хотя ей очень хотелось увидеть выражение его лица.
– Знаете, мои родители ставили свою работу выше, чем то время, которое они могли провести со мной. – Даже если их «работой» было выполнение королевских обязанностей, смысл оставался тот же. – Бонни не важна плотность простыней, на которых она спит. Ей также безразлична марка ее подгузника, его просто нужно вовремя заменить. Бонни важны ваша близость, ласка и забота, чтобы вы переодевали ее и кормили.
Дженна чувствовала на себе его взгляд.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве я не для этого вас нанял?
– И да и нет. – Она переместилась на другую стену. Было легче обсуждать такую важную тему, когда они были лишены необходимости смотреть друг другу в глаза. – Няня в жизни ребенка не навсегда. Когда я вас покину, вы с Бонни останетесь наедине. Только вы будете с ней на протяжении всей ее жизни. Только вы будете любить ее и заботиться о ней.
В комнате повисла неожиданная тишина. Дженна рискнула посмотреть на Лиама. Она заметила, как он тяжело вздохнул и потер шею свободной рукой.
Кажется, она позволила себе лишнего. Внутренний голос велел ей умолкнуть. Валик почти высох, пришлось снова обмакнуть его в краску.
– Хотите знать, что я думаю?
– Валяйте, – утомленно ответил он.
– Было бы легко забыться в науке. – Она пыталась осторожно подбирать слова. – Дети и любовь – это слишком непросто. Наука поддается логике. В каком-то смысле наука проще, чем жизнь за окном.
– Наука поддается правилам. Она упорядочена. – Его голос был серьезным. – Наука связана с измерениями, логикой, она не лжет.
Между ними вновь повисло тяжелое молчание, словно они были подавлены этим открытием. Часть ее хотела оставить его в покое, не давить. Другая же не хотела дать закрыться тому крошечному окошку, которое она смогла обнаружить в этом человеке.
– Люди часто лгут? – мягко спросила она.
Краем глаза она заметила, как он пожал плечами.
– Говорят, такое нередко происходит.
– Как, например, когда Ребекка не сказала вам о своей беременности?
– Например, это.
Он придал своему голосу безразличие и красил раму, словно это было самым обычным разговором о погоде.
Дженна снова колебалась между желанием услышать больше и оставить его в покое.
– Лиам, вы можете ничего мне не рассказывать, если вам этого не хочется. Я просто няня вашей дочери. Но если вам есть чем со мной поделиться, мне будет приятно выслушать.
Затем воцарилось продолжительное молчание. И Лиам, прочистив горло, начал свой рассказ:
– Когда мне было одиннадцать, мы с семьей переехали со Среднего Запада в Калифорнию. Там я окончил младшую школу, а здесь перешел в первый класс старшей. Родители думали, что у меня все будет хорошо, так как в школе много ребят моего возраста, мы все в одной лодке.
– Но тем не менее это было не так…
– Да, – признался он. – Раньше ребята, с которыми я общался, были такие же, как и я, – в свободное время они помогали родителям на фермах. Дети, с которыми я познакомился в этой школе, были одержимы дорогими вещами и прочими атрибутами безбедной жизни.
Ее сердце дрогнуло, когда она представила себе Лиама маленьким мальчиком, оказавшимся среди акул. Она постаралась убрать из голоса лишние эмоции.
– Кажется, вы испытали что-то вроде культурного шока?
– Что-то вроде. – Лиам наклеил еще несколько полос малярной ленты и продолжил красить. – А когда бизнес пошел в гору, родители перевели нас в частную школу.
Она уже представляла, каково это было.
– Там было хуже?
– Да. Молодые люди, испорченные деньгами до мозга костей. Постоянные сплетни и заговоры. Им казалось, что все имеет свою цену. Никто и никогда не говорил то, что думал.
Дженна встречала таких детей, когда сама была подростком. Они хотели дружить с ней только из-за ее королевского титула, а не из-за того, кем она являлась на самом деле.
– Они были эгоистами, которые отрицали любой авторитет.
– Именно. – Теперь он уже не злился на них, его голос был лишен каких-либо эмоций. – Мне, мальчику, выросшему на ферме, все это было чуждо. Мы с братьями любили нашу семью, из-за этого нас считали старомодными.
– Но теперь вы, возможно, богаче многих из них. – Дженна знала, что говорит вещи понятные и ему самому.
– Существует большая разница между богатством, которое ты наживаешь сам, и трастовым фондом, основанным еще прадедами. Люди, получившие все по факту рождения, совершенно другие.
Дженна почувствовала, как сердце ушло в пятки.
– И вам бы не хотелось иметь с ними дело?
Если бы он знал о ней правду, это лишь бы доказало верность его теории: она была рождена в богатстве, и вся ее жизнь сейчас была ложью. А для Лиама важнее всего в жизни была правда. Дженне стало трудно дышать.
– Знаете, уже действительно очень поздно. Оставьте. Я закончу завтра. Спасибо вам за помощь.
Она услышала сдержанный вздох и обернулась. Лиам вытянулся в полный рост и потирал глаза тыльной стороной ладони. Если бы он знал, что она была из числа тех людей, которые лгали ему, он бы возненавидел ее. Нет, хуже, он бы презирал Дженну. Как она справится с этим, когда он узнает правду? Она опустила глаза на банку с краской.
– Дженна? – Голос Лиама показался ей почти нежным.
Даже зная, что будет, когда ему откроется истинная ее история, она не могла не обернуться на его голос.
