Джоан торопливо взбежала по ступенькам крыльца, волоча за собой Ди, которую она крепко держала за руку. Отец нерешительно согнул руку в локте, Дот молча положила поверх его согнутой руки свою руку. Он осторожно погладил ее пальцы другой рукой. Впервые за долгие месяцы он прикоснулся к дочери. Он не посмотрел на нее, не проронил ни слова, и лишь где-то уже на середине их дистанции вдруг неожиданно обронил тихим голосом:
– Я люблю тебя, Дот! Я всегда тебя любил! И всегда хотел для тебя только добра!
При этом он продолжал смотреть вперед. Дот промолчала в ответ. Слишком поздно, подумала она. Едва ли сейчас его слова смогут пролиться бальзамом, чтобы зарубцевались ее незаживающие раны. Что сделано, то сделано! Дот думала, что не сумеет вынести этот день, не сможет пережить его. Но нет! Та же душевная апатия, своеобразная анестезия, которая сковала ее тело и душу после возвращения из монастырского приюта, сделали свое дело. Ужасным оставалось лишь одно: ее ведет к алтарю, против ее воли, человек, которому когда-то она безоговорочно доверяла во всем.
Дот сделала глубокий вдох и подняла глаза вверх. Ее последнее желание… А вдруг исполнится? Потом опустила глаза вниз, и тут ее взгляд выхватил знакомую фигуру, притаившуюся в тени густого кедра, растущего рядом с церковью. Сердце у нее упало. При их приближении фигурка сразу же спряталась за ствол дерева, явно не желая, чтобы ее заметили. Но поздно! И знакомая прическа, и жакет, самый любимый жакет Барбары. Это была она.
«Прости меня, – мысленно прошептала Дот. – Я очень виновата перед тобой. Прости!»
Пожалуй, Рег вел невесту чересчур быстро. Скамейки, на которых должны были разместиться приглашенные со стороны невесты, были пусты. Только на самой первой скамейке восседали мама, Ди и миссис Харрисон. Собственно, последнюю никто и не приглашал на свадебную церемонию, но не выталкивать же ее сейчас взашей. Дот успела заметить, что по случаю торжества их соседка явилась в храм без своих обычных бигуди на голове. Как же тут обойдется без ее длинного любопытного носа, в сердцах подумала Дот.
Уолли уже поджидал их, стоя у алтаря. Черный костюм-двойка, брюки-дудочки. Впервые она заметила, какой он высокий. И сразу же почувствовала приступ тошноты. Уолли повернулся к ней лицом, принимая ее из рук в руки, словно посылку, которую только что вручил ему отец. Да она и есть посылка, только обряженная почему-то в белый атлас. Он улыбнулся ей. В его улыбке не было любви и желания, как это бывало, когда ей улыбался Сол. Скорее это была какая-то нервная гримаса, похожая на улыбку. Так обычно улыбаются неуверенные в себе подростки, когда их начинают вдруг прилюдно хвалить. Он взял ее руку и положил себе на локоть.
– Ты сегодня такая красивая!
Дот не сомневалась, что Уолли произнес свой комплимент от чистого сердца, но она никак не отреагировала на его слова. Просто закрыла глаза, словно давая ему понять: «Проехали!»
Когда Уолли произносил слова клятвы, Дот внимательно разглядывала его. Ведь впервые она видела его так близко. Смотрела, как двигается его рот, изучала профиль, обратила внимание на то, какие у него длинные ресницы. Вот, повернувшись к викарию, он произносит последние слова брачного обета, завершающие обряд венчания. Отныне ее судьба навеки скреплена с этим человеком. Невероятно! Не может быть! Это какой-то дурной сон!
– Объявляю вас мужем и женой!
Дот закрыла глаза, с трудом сдерживая вопль, рвущийся из ее груди. Странно, но никакого чувства паники! Напротив! По всем жилам вдруг разлилась какая-то немота, словно медленно тлеющий огонь равнодушия к себе и ко всему на свете пожрал все ее эмоции и чувства, оставив после себя лишь одно пепелище. Что ждет ее в обозримом будущем? Найдет ли она в себе силы жить дальше? Все пусто, все в ней выгорело дотла.
Новобрачные, мистер и миссис Дей, в сопровождении шумной толпы родственников Уолли – родители, сестры, тетки, дядьки, соседи, приятели, заводские друзья и товарищи – двинулись в обратном направлении, в дом номер тридцать восемь по Роупмейказ-Филдс. Смех, веселый гомон голосов, дым сигарет. Гости заполнили их дом до отказа. В каждом углу свои разговоры, радостные похлопывания по плечам, добродушное подтрунивание, бесконечные поздравления. Все эти незнакомые, чужие ей люди с упоением набросились на те закуски, которые приготовила им Джоан. Запихивали в рот бутерброды с ветчиной и сыром, заглатывали целиком колбасные роллы, ковырялись вилками в закусках и салатах, громко чавкали, пожирая бруски сыра. Дот снова затошнило. На какое-то мгновение она вдруг почувствовала себя человеком-невидимкой. И когда неожиданно ее прижала к своей могучей груди, пропахшей сигаретным дымом, какая-то толстушка в ярком кримпленовом платье, явно родственница со стороны жениха, и стала пространно поздравлять ее с тем, что она вступила в их большую и дружную семью, Дот в первое мгновение даже растерялась. Интересно, как же эта женщина ее обнаружила, мелькнуло у нее в голове.
Отец между тем уже включил музыку. И некоторые тетушки жениха тут же пустились пританцовывать прямо на месте, не выпуская из рук бумажных тарелок и держа их высоко над своими головами. Дот взглянула на Уолли. Тот потягивал светлое пиво прямо из бутылки, пристроившись на ручке отцовского кресла. Одна из теток перехватила ее взгляд.
– Ах, Господи! Благослови ее душу! – умиленно воскликнула она. – Так смотрят только влюбленные по уши невесты! Любишь его, да, моя девочка?
Дот ничего не ответила. А что отвечать, если ответ однозначен: «Нет, не люблю! И не полюблю ни завтра, ни послезавтра, никогда!»
С противоположного конца комнаты ей улыбалась Джоан. Неожиданно для себя самой Дот взглянула прямо на мать. Интересно, что означают все эти ее улыбочки, радостные взмахи руками? Наверняка это: «Я горжусь тобой! Дело сделано! Смотри вперед! И не оглядывайся назад!»
Кто-то поставил пластинку с медленным вальсом. И Дот почувствовала, что слезы застилают ей глаза. Боже! Как же ей не хватает сейчас Сола! Но плакать нельзя! Нельзя, чтобы все эти незнакомые люди увидели слезы на ее глазах! Уолли о чем-то разговаривал со своими друзьями, время от времени бросая затравленные взгляды в ее сторону. Уж лучше бы и не смотрел! Ей и без него несладко, подумала она с раздражением. А тут еще он со своим ненужным ей вниманием! Она тихонько выскользнула на улицу и огляделась вокруг. Задний дворик, забор… Интересно, их соседи с той стороны наблюдали когда-нибудь за тем, как протекает жизнь семейства, обитающего в доме номер тридцать восемь? Ведь их дома стоят почти рядом, и тем не менее они не общаются. Даже ни разу не попытались заговорить с соседями. А ей бы так хотелось взглянуть на их сад, тот, который неожиданно подарил им цветок розы, свесившийся через забор. Какое чудо! И какой приятный сюрприз – обнаружить однажды утром в дырке их ветхого забора прекрасную розу, случайно зацветшую на чужой территории. Почему-то в этот момент она вдруг вспомнила, как постеснялась рассказать Солу правду о том, в каком запустении находится их сад, которого, в сущности, и нет вовсе.
– А, вот она где! – радостно воскликнул кто-то из гостей, довольный тем, что это он обнаружил местонахождение невесты.
