Встала на эскалатор и неожиданно для себя самой оказалась на этаже, где торгуют товарами для самых маленьких. Долго изучала шеренги прочных устойчивых прогулочных колясок самых разных модификаций и в тон им переносные детские кроватки с вязаными одеяльцами ручной работы и обилием мягких игрушек. Тут же бюстгальтеры для кормящих матерей, со специальными открывающимися колпачками спереди, кресла-качалки для кормления с закрепленными на них подушками, как написано, «для удобства кормящих матерей». Да, чего здесь только нет! Глаза разбегаются. Вот витрина, на которой выставлены всевозможные детские одежки: крохотные пальтишки для прогулок, шляпки, чепчики, пинетки и башмачки, отороченные белой атласной лентой, которая спереди завязана в аккуратный бант. Вокруг нее толпились беременные женщины, многие – в сопровождении своих заботливых мужей, молодые мамаши с нарядно упакованными младенцами в прогулочных колясках, занятые поиском каких-то особых бутылочек для кормления, дезинфицирующих кремов, лосьонов и присыпок или просто новых игрушек.
– Чем могу вам помочь, мадам? – Молодая девушка с приветливой улыбкой смотрела на Дот.
В первую минуту Дот даже не поняла, что это обращаются именно к ней.
– О нет! Спасибо! – торопливо ответила она.
– Если нужна помощь, обращайтесь! Я буду за прилавком!
Дот улыбнулась понимающей улыбкой. Ведь и ее в свое время тоже учили, как быть с покупателем обходительной, но не навязчивой, как вынудить его или ее сделать покупку, не принуждая силой. У девушки все получается именно так, как надо! Как их учили…
– Мой малыш… он сейчас дома…
Слова сорвались с ее уст сами собой. Дот даже опешила от неожиданности.
– Да? Умник какой! Сколько ему?
– Почти шесть недель.
Господи, как же быстро промелькнули эти шесть недель!
– А как он у вас спит? Хорошо?
Дот мысленно повторила вопрос молоденькой продавщицы, чувствуя, что глаза уже наполняются слезами. Она взглянула на девушку сквозь пелену слез и увидела ее испуганное лицо. Конечно, девочку учили, объясняли ей, какой это сложный контингент покупателей – молодые мамаши. Ведь почти все они такие чувствительные и легко возбудимые особы. Словом, надо быть готовой в любой момент стать свидетелем настоящего «взрыва чувств». Но не до такой же степени, в самом деле!
Дот громко всхлипнула:
– Понятия не имею, как он спит! Не знаю! Не знаю… Его теперь зовут Симон.
– Может, позвать кого? Помочь? – предложила продавщица, беря ее за руку. Милая, славная девушка!
И Дот подумала, что сейчас ей бы смог помочь лишь один-единственный человек на свете, тот, кто и заварил всю эту кашу. И от одной только мысли о нем она заплакала уже навзрыд.
– Нет-нет! Спасибо! Не надо никого звать!
Опустив голову вниз, она кое-как доковыляла до эскалатора, который повез ее снова на улицу, на холод.
Рождественский сочельник всегда был любимым праздником Дот. Самый любимый вечер в году. Еще совсем маленькой девочкой она чувствовала то сказочно таинственное преображение, которое происходило вокруг. Даже сам воздух в доме наполняется в этот день каким-то особым волшебством. Помнится, как, свернувшись калачиком на своей кровати, она лежала с плотно зажмуренными глазами, внимательно прислушиваясь, не трезвонят ли уже колокольчики на улице, извещая о том, что сани, на которых путешествует Санта-Клаус, вот-вот подъедут и к их дому. Она была абсолютно уверена в том, что обязательно дождется этого счастливого мгновения. Услышит перестук копыт по крыше дома, потом сани остановятся, и начнется самое главное… Она же, со своей стороны, тоже как следует подготовилась к встрече дорогих гостей. Для Рудольфа припасла целую морковку, а для Санта-Клауса – стакан молока и печенье. Повзрослев, она весело смеялась над шутками отца, который резонно замечал, что Санта-Клаус предпочел бы, чтобы его угощали крепким портером, а не молоком. И они на пару с Ди, помнится, горячо оспаривали сие утверждение. И вот Дот сидит у себя в комнате одна и со страхом ожидает наступления Сочельника. Первое Рождество в длинной веренице грядущих лет, которое ей предстоит встретить без своего сына.
Она осторожно погладила пальцем розовый перламутр внутри раковины.
– Интересно, а как вы там празднуете Рождество среди такой жары? Развешиваете картинки со снегом? Цепляете везде снежинки, как это делаем мы? И у вас тоже есть Санта-Клаус? Не могу представить! Санта-Клаус и жара! Наверное, ему совсем не по душе такое Рождество! Жаль, что я не расспросила тебя об этом раньше. Да я вообще о многом не успела тебя расспросить. Я ничего не знаю о твоей семье, о том, как ты рос… Как прошло твое детство на этой самой Сент-Люсии. И сама о многом тебе не рассказала. Вот, к примеру, ты знаешь, что у меня аллергия на сыры с сильным запахом? Сразу же начинает першить в горле, появляется кашель… Наш малыш потихоньку растет. Да! Думаю, он задаст всем жару на первое в своей жизни Рождество. У нас здесь стоит такая холодина. Ты бы не выдержал! Я помню, как ты замерзал в марте. Зато снега много. Но, по-моему, тебя больше всего донимала ветреная погода. Да уж! Если у нас подуют ветра, то быстро всю дурь из головы выдуют! Но ты ветер не любил. Я буду думать о тебе завтра. Впрочем, что здесь такого особенного? Я и так думаю о тебе каждый день. А вот ты… ты думаешь обо мне?
Дот проснулась от радостных воплей своей сестренки:
– Он приходил! Приходил!
Дот спустилась по лестнице и села возле очага, укутав босые ноги полами халата. Огонь в камине полыхал на всю мощь, но такое впечатление, что он согревал своим теплом лишь крохотное пространство перед собою. Все же остальное тепло ветер безжалостно выдувал из дымохода, неистово обрушиваясь на все вокруг. Замерзшие пичуги, нахохлившись, замерли на крыше. Дот потерла ладонями застывшие бедра. Холодно!
Ди нетерпеливо сорвала упаковку с коробки, на которой было написано «Кролик Банти». И картинка: симпатичный такой кролик женского пола в костюме фигуристки, стилизованной под наряд Санта-Клауса. Коротенькая юбочка едва прикрывала фигуристке попу.
– Супер! – с восторгом завопила Ди и стала подпрыгивать в своей ночной пижамке, крайне довольная полученным подарком. Но на этом сюрпризы еще не закончились. В следующей коробке девчушку поджидала кукла Барби в костюме стюардессы. Радости Ди не было предела.
С некоторым внутренним сопротивлением Дот открыла сверток с подарком для нее: соль для ванн и пара трико. В этот момент она вдруг почувствовала себя гостем, который случайно объявился на пороге чужого дома уже в самую последнюю минуту перед обедом. А раз зашел, так и его тоже вынуждены были пригласить за общий стол, хотя на лишнего едока никто не рассчитывал.
Ночью повалил густой снег, засыпая камни мостовой на Роупмейказ-Филдс. Дот снова взяла раковину в руки и стала укачивать ее, словно младенца.
– Я вот все думаю о нас с тобой… Может, лучше было бы, если бы мы вообще не встретились? Никогда! И я бы ничего не знала о той, другой жизни, которая тоже где-то существует и по которой я теперь тоскую. А зачем мне было знать про ту, другую жизнь? Правда ведь? Но тут я вспоминаю маленького Симона и понимаю: несмотря на то что и сейчас сердце мое рвется пополам и я все так же плачу, вспоминая сына, одно я знаю точно. Если бы мы с тобой не встретились, то не было бы и тех счастливейших мгновений в моей жизни, когда я кормила Симона грудью, держала его на руках, а он сладко посапывал, прижимаясь к моей груди. Все эти воспоминания я не отдам никому. И не обменяю ни на что на свете! Спокойной ночи, мой дорогой! С Рождеством тебя!
