— Не пойму, к чему ты клонишь.
— Как ты думаешь, Ося, где в настоящий момент находится
твоя собственная сумочка?
— Барсетка, что ли?
— Ося, ну какая барсетка! Ты — Нелли Шульговская, Балда
Иванович!
— А-а! Ну, где-где? Лежит где-нибудь тут, возле
компьютера. Вот тут, — он хлопнул ладонью по столу. — Если, конечно,
я не оставляю ее где-нибудь в другом месте.
— С деньгами и документами?
— Ну, тогда она, возможно, в ящике стола.
— Возможно, — согласилась Вероника. — Но уж
никак не на стуле, потому что ты на нем сидишь.
— Согласна, — сказал Ося.
— Что?
— Я ведь Нелли Шульговская!
— А, ну да! Итак, в комнате появляется Кира Коровкина с
чемоданом и сумочкой через плечо. Здесь полно людей, все галдят, разговаривают
друг с другом, болтают по телефону, входят, выходят, перекрикиваются. В общем,
обычный рабочий дурдом. Нелли Шульговская здоровается с Кирой и ведет ее к
своему столу. Говорит: располагайтесь, дорогая, ля-ля-ля. Кира задвигает
чемодан под стол или куда-нибудь в угол и опускает сумочку в кресло.
— Она могла оставить ее висеть на плече.
— Могла. Но я думаю, она все же поставила ее. Кира
устала и, когда достигла цели своего путешествия, так сказать, разгрузилась.
Помню, как Нелли Шульговская рассказывала мне за обедом, что Кира все самое
ценное держит в чемодане. А в сумочке у нее только рубль мелочью. Возможно, они
стояли и разговаривали с Нелли, и та знакомила Киру со своими сотрудниками. Как
бы то ни было, сумочка некоторое время лежала без присмотра. Думаю, когда Кира
и Нелли отправились выпить по чашечке кофе, Кира даже не взяла ее с собой.
Чемодан был заперт, а сумочка ее не волновала. Платить за кофе она не
собиралась — Нелли пригласила ее.
— Никак не соображу, что ты хочешь сказать.
— Сейчас сообразишь. Только для этого тебе надо встать.
Давай-давай, Ося, поднимайся!
Ося поспешно встал, и Вероника положила свою сумочку в
кресло.
— Ну, дорогой мой, — сказала она, — подойди к
двери. Подошел? Отлично. А теперь представь, будто ты только что появился в
этой комнате. Ты прекрасно знаешь, где находится стол Нелли Шульговской. Что ты
подумаешь о сумочке, которая стоит в кресле?
— Что это ее сумочка! — воскликнул Рыськин и
хлопнул себя по лбу.
— Теперь ты понимаешь, кому предназначалась та записка:
«Если поедешь в „Уютный уголок“ — будешь убита»?
— Господи Но зачем убийце понадобилось предупреждать
ее?!
— Думаю, эта записка была одной из главных составляющих
преступного плана. Но она не сработала! Произошла ошибка, и план дал осечку. И
вот тогда-то…
— Тогда-то… — повторил заинтересованный Ося.
— Тогда-то и появился в моем подъезде душитель в черной
маске!
— Какую связь ты видишь. — начал было Рыськин, но
Вероника немедленно зажала ему рот ладошкой.
— Ш-ш! Сюда кто-то идет!
В коридоре и в самом деле раздались шаги. Они принадлежали
женщине — гулко цокали «подкованные» каблучки. Вероника и ее телохранитель
заметались по комнате и в конце концов спрятались за шторами. Однако женщина до
их пристанища не добралась. Цоканье неожиданно прекратилось, и все стихло.
— Она зашла в один из кабинетов дальше по
коридору! — прошептала Вероника и поглядела на часы:
— Половина первого ночи. Что ей понадобилось в
редакции? «Женский досуг» — все же не ежедневная газета, тут авралов нет.
— Может быть, это с ней встречается здесь Тарас
Шульговский по ночам? — тоже шепотом предположил Рыськин.
— Ты сам сказал, что он приходит не раньше половины
второго ночи.
— Это не я сказал, это охранники сплетничали в буфете.
— Вдруг это ночная уборщица? — испугалась
Вероника. — Она облазит все углы и, безусловно, наткнется на нас.
— Давай чем-нибудь припрем дверь. Она подумает, что
комнату заперли.
— Комнаты внутри коридора не запираются — ты же видишь,
здесь нет замков. Если дверь не откроется, уборщица позовет охранников.
Однако неизвестная дама вообще не подавала признаков жизни.
— Что, если она и в самом деле ждет здесь
Тараса? — Вероника потерла кончик носа. — Перетирает бокалы, зажигает
свечи.
— Тарас Шульговский, безусловно, такой бедный, что ему
больше негде встречаться с бабой, кроме как в редакции журнала, принадлежавшего
его жене, которая только что умерла.
— Убедил, — кивнула Вероника. — Может, пойдем
посмотрим, где она?
— Не вздумай. Нас может выдать каждый шорох.
— Тогда я чуть-чуть приоткрою дверь, чтобы лучше
слышать, что происходит снаружи.
Вероника выполнила свое намерение и на цыпочках вернулась
обратно. Они с Осей простояли за занавесками не меньше четверти часа, когда
услышали далекое гудение лифта.
— 0-па! — сказал Рыськин. — Сюда поднимается
кто-то еще.
— Почему ты думаешь, что сюда?
— Вот увидишь.
Ося оказался прав, потому что почти сразу после того, как
лифт, лязгнув, остановился, в коридоре прозвучал капризный женский голос:
— Ты опоздал!
— Спешил к тебе и был остановлен за превышение
скорости, — ответил мужчина. Тон у него был недовольный.
— Принес деньги?
Пауза, затем все тот же тон:
— Вот.
— Прекрасно, прекрасно. Просто чудесно. Сумма меня
устраивает. Только не пойму, зачем понадобилось встречаться именно здесь. Можно
было пересечься в метро или в баре.
— А ты будто не понимаешь? — вкрадчиво спросил
мужчина.
— Что я должна понимать?
— Разве ты не знаешь, что делают с маленькими грязными
шантажистками? — Тихий взвизг. — Не знаешь? С ними обходятся очень,
очень жестоко!
Рыськин и Вероника одновременно высунулись из-за штор и
вопросительно посмотрели друг на друга.
— Внизу охранники! — пискнула тем временем
незадачливая шантажистка.
— У юридической консультации есть отдельный вход. А у
меня есть ключ. Я прошел незамеченным. Охранники думают, что ты здесь одна.
— Но я буду кричать!
— Я тебе не позволю Послышалась какая-то возня,
сопение, а потом — все. Стало тихо, словно ничего и не было.
— Там что, кого-то убили? — дрожащим голосом
спросила Вероника.
— Ага. А мы будем соучастниками.
— Ося, у тебя ведь есть пистолет!
