— Это не для трактира, а для мужчины. Ося, ты должен
мне помочь познакомиться с партнером Тараса Шульговского!
— Ничего подобного, — помотал головой тот. —
Я должен тебя охранять. И вообще. Может, я не хочу, чтобы ты с кем-то там
знакомилась!
— Ося, — строго сказала Вероника, — ты мне
нравишься, но исключительно как брат. Так что давай не будем ссориться.
Записанный в братья Рыськин некоторое время дулся, потом
оттаял и потребовал, чтобы ему изложили план кампании во всех подробностях.
Вероника охотно принялась излагать.
— В крайнем случае получишь в глаз, — закончила
она свое повествование. — Всего и делов-то.
— Ну ни фига себе! — возмутился тот. — Глаз,
между прочим, профессиональное орудие телохранителя. Я не могу им рисковать.
— Ося, это образное выражение. Возможно, Марягин
попадет тебе в ухо. Или в живот.
— Мне не нравится твой план, — Отрезал Рыськин.
— Но другого у меня нет! — жалобно воскликнула
Вероника. — Ося, пожалуйста! Я так хочу выбраться из этой истории живой!
Рыськин еще некоторое время покочевряжился, но потом,
конечно, согласился. Перед Вероникой он не мог устоять. Тем более ему отчаянно
не хотелось, чтобы ее убили. Вдруг он не сможет сработать как надо и ее
пристрелят или переедут? Он никогда себе этого не простит! Нет уж, пусть лучше
она активно ищет своего убийцу. Вдруг да найдет?
* * *
Дверь кабинета Марягина открылась ровно в семь часов вечера.
Вероника, которая листала книжку, устроившись на банкетке под фикусом,
настороженно подняла голову, словно собака, услышавшая подозрительный шум.
И тут на пороге появился сам Большой Босс, как назвала его
Зоя. В действительности он не казался таким уж большим, то есть высоким.
Вероника мигом прикинула, что на каблуках будет почти с него ростом. Однако
держался он как министр иностранных дел во время зарубежного визита.
— Станислав Георгиевич! — вышла вслед за ним
секретарша. — Звонит Симаков. Сказать, что вы уже ушли?
— Но я ведь еще не ушел, Вера! — укоризненно
ответил тот. — Не заставляйте меня краснеть.
«Фу-у! — про себя сказала Вероника. — Он жуткий
зануда, да еще и на „вы“ со своей секретаршей. Человек чести, долга и совести.
Пожалуй, мне придется очень, очень легко». Марягин снова скрылся в кабинете, а
Вероника вышла на улицу и нырнула в машину к Осе.
— Сейчас выйдет, — сказала она напряженным
голосом. — Вот он, гляди!
Она подбородком показала на появившегося Марягина, и Ося
поцокал языком. У Стаса были в меру приятное лицо с упрямым крутым лбом и
довольно узкие, но очень темные глаза с густыми ресницами. Простецкий нос,
мягкий рот, радушные щеки как будто бы говорили, что перед вами рубаха-парень.
Но глаза это отрицали. Они были внимательными, умными и холодными.
— Едем! — велела Вероника. — Марягин оставит
машину здесь, на стоянке, а сам пойдет ужинать. Пешком. Мы его опередим.
— Откуда ты это знаешь? — мрачно спросил Рыськин. Мрачность
его была понятной. Ему вовсе не светило получить в глаз от мужика, комплекция
которого обещала обидчику, по меньшей мере, полет вверх тормашками. Он и сам
был не хилым, но сразу же понял, что Марягин недурственно натренирован и под
выпендрежным пиджачком у него стальной пресс и каменные предплечья.
— Проследи за тем, чтобы этот тип меня не убил, —
пробормотал Ося, когда Вероника полезла из машины.
Она фыркнула, вероятно, посчитав его слова забавной шуткой,
и направилась к входу в едальное заведение. Следующие двадцать минут Вероника
исправно играла роль под названием «одинокая грустная девушка». Она рассеянно
набрала в мисочку аппетитных кусочков рыбы, грибов и овощей и теперь ждала,
пока они приготовятся. Лицо ее было откровенно печальным. Марягин стоял тут же
и наблюдал за тем, как поджаривается его порция. Только раз он поглядел на
Веронику. И потом еще один раз, когда она устроилась за соседним столиком.
Едва она отправила первую порцию еды в рот, как на сцене
появился актер номер два — Ося Рыськин. Он заказал себе только кофе и теперь
шел к столику «одинокой грустной девушки» развязной походкой плохого парня.
Уселся без спросу и принялся громко отпускать сальные шутки. Марягин тщательно
пережевывал пищу. Из-за довольно громкой музыки, игравшей в зале, он наверняка
не слышал большей части того, что говорил «плохой парень».
Представление продолжилось на улице. Как только Марягин
поднес к губам салфетку, Вероника поднялась, резко отодвинув стул, и
направилась к выходу. Ося отодвинул поднос и пошел за ней. Они точно знали, где
стоит машина Марягина, и разыграли на его пути сценку «Отстань от меня,
негодяй!».
— По-моему, он готов, — шепотом сообщила Вероника
Рыськину, когда увидела, что Марягин остановился метрах в пяти и пристально
смотрит на них.
Ося протянул руку и ущипнул «одинокую грустную девушку» за
плотно обтянутый платьем зад. Она изо всех сил стукнула его по руке и
отшатнулась. Ося очень правдоподобно изобразил хохот гиены. Они увлеклись и на
какое-то время потеряли Марягина из виду. И очень зря. Потому что через две
минуты он появился с другой стороны в сопровождении милиционера.
— У этого человека под пиджаком оружие, — заявил
Марягин ледяным тоном, не подарив ни одного взгляда «одинокой грустной девушке».
Веронику перекорежило от ярости. Ей стоило огромного труда
держать себя в руках. Как бы то ни было, но у Оси действительно оказался при
себе пистолет, а посему он уже во второй раз загремел в ментовку, а Вероника
осталась одна в игривом красном платье, туфлях на шпильке и без копейки денег.
Деньги лежали в кошельке, кошелек — в сумочке, а сумочка в машине. Машина была
заперта, а ключ остался в кармане у Рыськина. Там же, в сумочке, погребен и
мобильный телефон.
Вероника прикинула, что если идти домой пешком, то как раз
поспеешь к утру. Придется добираться, пересаживаясь с троллейбуса на
троллейбус. Да еще зайцем. И там придется несладко. Ключа нет, придется
проситься на ночь к соседям. А соседи запросто могут не пустить, потому что
отношения не сложились. Если бы не страх быть убитой, она бы лучше провела эту
ночь на лавочке возле дома, чем проситься к ним.
На противоположной стороне улицы находилась остановка, а
из-за поворота как раз показалась тупоносая морда троллейбуса. Вероника быстро
пошла через дорогу, и тут…
Все повторилось в точности, как это уже было возле
супермаркета. Грязно-серый «Москвич» вынырнул из-за поворота и рыкнул мотором.
За рулем сидела женщина в зеленом — узкое лицо, черные очки. Вероника
вскрикнула и отпрыгнула назад, но женщина вывернула руль — прекрасная, бледная
и яростная. Медные волосы разметались по плечам. Настоящее исчадие ада!
Вероника поняла, что сейчас будет боль, чернота и, может быть, даже смерть.
И тут кто-то схватил ее за шиворот и дернул изо всех сил.
Ткань затрещала и лопнула, а Вероника упала на спину и покатилась по асфальту.
«Москвич» тотчас же нырнул в подворотню и через пару секунд исчез, словно
«Летучий голландец».
