– Пускай идет… Далеко не уйдет!
Между тем майор Баранов, командующий 5-м танковым полком, получил приказ выдвигаться в сторону Старого озера, чтобы ударить во фланг немецким колоннам – Манштейну подбросили роту «Арт-Штурмов» и два взвода танков «Т-IV» – ровно десять машин.
И это при том, что 5-й полк располагал всего десятком «Т-34». Раньше в распоряжении Баранова было множество плавающих танкеток «Т-37» и «Т-38», чуть ли не шестьдесят единиц, но всех их уничтожили немцы, бомбами и снарядами.
Так что подкрепление в виде трех «КВ» оказалось весьма своевременным.
Комполка еще и подсуетился насчет противовоздушного прикрытия – зенитчики заранее окопались неподалеку от берега озера. Позиция у них была не ахти, ну, так тут везде ровно, будто все утюгом выгладили.
– Вперед, Вальцев! Гони!
– Ага… – буркнул себе под нос Миха. – Разгонишь эту бандуру, как же…
«КВ-3» бодро лопотал гусеницами по сухой и кремнистой земле – копать ее сущее мучение, лопатки тупятся и «заворачиваются». Но весной тут, говорят, грязь непролазная, застряла бы их семидесятитонная махина. И попробуй ее потом выволоки!
Это тебе не бегемота тащить. Кита как минимум!
– Танки! – доложил Шагин.
– Ага… – оживился Шевелёв. – Лишь бы только «тридцатьчетверки» вперед не рванули, мешать будут, заслонят нам все цели…
– Товарищ командир! А давайте отсюда и ударим!
– Тьфу! А точно! Бронебойным заряжай!
Сатаров запыхтел и доложил:
– Есть бронебойным! Готово!
– Шагин, видишь «Арт-Штурмы»?
– Вижу! Штук пять или шесть.
– Во-во! Этих пропускай. Вон, за ними – «четверки».
– Да они вроде как оврагом проезжают, одни башни видать…
– Сейчас выедут! Как пятая по счету покажется, начинай.
– Есть!
Вальцев со своего места видел только верхушки башен немецких танков.
– Огонь!
Орудие знатно громыхнуло – 107 миллиметров, не хухры-мухры!
Снаряд прошелестел над верхушками трав, впаялся в борт «четверки». Мгновение спустя ударил взрыв – сдетонировавшая боеукладка подняла башню «Т-IV», как крышку чайника. Та заплясала на огне, рвущемся из недр танка, и рухнула.
– Бронебойный!
– Есть! Готово!
И пошла веселуха. «КВ-3» бил метко, и все его снаряды накрывали цель. Подбив пятый по счету танк, русский тяжеловес дождался контрудара – сразу несколько самоходок и танков развернулись к нему передом, к озеру задом, и начали пальбу.
– Уши!
Миха поспешно зажал уши ладонями. И тотчас же словно гигантская кувалда ударила по башне: «Бум-м-м!»
Прямое попадание. Тут же другое.
– Огонь, Шагин! Огонь!
Сатаров уже не ждал команды, сам заряжал бронебойные. Еще пара танков загорелась, одному башню набок своротили – длинное дуло в землю уперлось.
Командиры самоходок первыми сообразили, что лучше с русскими не связываться, и дали задний ход, но для «КВ-3» было без разницы, куда им стрелять – в лоб или в борт.
Миха пару раз менял позиции, пока не набрел на идеальную – танк заехал в неглубокую промоину. Цели стало хуже видать, зато слабое звено – гусеницы – было скрыто, над землей один корпус выглядывал, да башня, а их немцам не пробить.
А тут слева еще два «КВ» выкатились, добавили огоньку. Справа двинулись «тридцатьчетверки», стреляя на ходу и отсекая от самоходок пехоту.
50-миллиметровый немецкий снаряд ударил в башню, выбил сноп искр и ушел рикошетом вверх и вбок.
– Огонь!
– А все уже! Десятый танк подбит!
– Ты подбил?
– Не, Лёха, наверное!
– «Арт-Штурмов» тоже не видать… А, нет, вон парочка уходит! Вальцев, вперед!
– Есть вперед!
Громоздкий «КВ-3» покинул промоину, двинулся по траве, мимо горевших немецких танков и колонны грузовиков, где вволю порезвились «КВ-1» – половина «Опелей» и «Бюссингов» была раздавлена гусеницами. Ну и правильно!
Мы вас сюда не звали!
6. Севастополь. 18 декабря 1941 года
…Когда «доброжелатели» оповестили-таки Октябрьского о похищении дочери, комфлота возжаждал крови. Он бегал по кабинету в бункере и рычал от несдерживаемой ярости.
До боли ему хотелось одного – сорваться с места, кинуться на поиски, найти свое сопливое сокровище, а похитителей…
О, тут фантазия заиграла, далеко уходя от понятий гуманизма.
Когда же стало известно о татарах, то Филипп поугрюмел.
В свое время он, хотя и не выражал своего мнения вслух, был против переселения крымских татар в казахские степи.
Да, тысячи татар сотрудничали с немцами и сами охотились на русских, но не все же…
Теперь мнение Филиппа резко переменилось. Высылать! Да!
А сначала неплохо было бы провести древнеримский обряд децимации на новый лад – расстрелять к такой-то матери каждого десятого Абдуллу, Мустафу и прочих!
Октябрьский без сил опустился на стул. Вот, пожалуйста – командующий флотом ни о чем другом думать не может, как о спасении своей дочечки…
Просто чудо, что жена еще не в курсе. Он специально послал морпехов домой, якобы для охраны, а на самом деле добровольцы не должны были допускать дурных вестей. Подругам, соседкам и прочим сердобольным болтунам вход был воспрещен.
«Если с Римкой что-нибудь случится, она этого не переживет… А ты?»
По всей стране множатся сироты. Жены теряют мужей, а мужья – жен. Гибнут родители, гибнут дети…
Горе народное таково, что его и вообразить себе невозможно. Однако когда в опасности твое собственное дитя, это мучает куда сильнее.
Не стучась, в кабинет ворвался адъютант и выпалил в манере Цезаря:
– Нашли! Живая! Невредимая!
Октябрьский, который при виде его начал привставать, обессиленно рухнул обратно.
– Где… дети? – выдавил он.
Филипп хотел было спросить о судьбе Риммы, но вовремя вспомнил, что пионеров было куда больше.
– Едут! В Севастополь!
– И кто их?
– Татарский отряд Аблаева. Говорят, сын бывшего головы Бахчисарая.
– А этих кто?
– Опергруппа НКВД. Командир – Селим Гиреев.
Вот так-то, товарищ Октябрьский. Твое чадо было спасено татарином. Люди есть люди, и поганцев полно у любого народа. Разве среди русских нету предателей? Власов еще не изменил Родине, но это, наверное, в крови – позыв к предательству…
