Не раз приходилось наблюдать с земли, как юркие «ишачки» атакуют, а иногда даже сбивают немецкие бомбардировщики.
Еще значительнее изменился город, когда противник стал все ближе продвигаться к городу. Исчезли благодушие и беззаботность, на многих улицах города появились баррикады. В основном баррикады сооружались из наполненных песком мешков. В каждой баррикаде оставлялся узкий проезд для транспорта.
Вскоре появились и трудности с питьевой водой. Водонасосная станция, обслуживавшая Одессу, находилась в Беляевке, в 30 километрах от Одессы, а Беляевка была захвачена немцами.
Как работник Особого отдела армии, я не раз бывал на передовых позициях и в особых отделах дивизий.
Особенно мне запомнилась поездка в знаменитую 25-ю Чапаевскую дивизию, которая держала активную оборону в районе Дальника. Шел тяжелый упорный бой, и то, что я тогда увидел, запомнилось мне на всю жизнь. Был солнечный яркий день, цвели сады, где находились позиции дивизии, а вокруг нас постоянно, на протяжении двух часов, через каждые пять-десять секунд рвались мины. Там в кровопролитной, но успешной атаке я видел моряков, переведенных с боевых кораблей и включенных в состав пехоты.
Одеты они были как все пехотинцы – гимнастерки и штаны цвета хаки, но когда шли в бой, то расстегивали воротничок, чтобы видна была их морская тельняшка, надевали на голову бескозырки, закусывали ленты и с грозным криком «Полундра!» атаковали.
Противник постоянно, днем и ночью бомбил Одессу. Самолеты обычно заходили со стороны моря и извергали на город свой смертоносный груз. Часто с самолетов сбрасывали листовки, где предлагали сдаваться в плен, описывали «сытую и свободную» жизнь пленных. Иногда попадались листовки, где обещалось, что скоро в город въедет сам «Антонеску на белом коне». Эти листовки очень смешили и жителей, и военнослужащих, а на стенах города там и тут появлялись соленые, с «наворотом», карикатуры на эту тему…»
Глава 10
«Голубой крейсер»
Одесская область, Аккерман. 22 сентября 1941 года
…Днестровский лиман тих в любую погоду, хотя Боцман был бы даже рад небольшому штормику – пересекать сей водоем в рыбацком каюке было занятием опасным и зело медленным.
Километров пять шлепать по этой самой мелкой воде…
Переправу устроили ночью, луны на небе не было, но черт же его знает, что там, на том, вражеском берегу? А вдруг патруль?
Звуки же очень далеко расходятся ночью…
Боцман сжал зубы и загреб посильнее – он тягал весла ближе к острой корме каюка, где сидела Манька, придерживая рацию. Серега греб за ним, пыхтя и постанывая от натуги, а в носу стоял на коленках Тося, отклячив худую задницу, и высматривал неприятности прямо по курсу.
Немцы с румынами заняли западный берег Днестровского лимана, где стоял Аккерман, а РККА удерживала берег восточный, где находился Овидиополь.
Аккерман, впрочем, уже переименовали румыны – в Четатя-Албэ.
[23] Ублюдочное название! Да и чего еще от «мамалыжников» ждать было?
И вообще, никакой Измаильской области больше нет, лодка приближается к территории Губернаторства Бессарабии.
Аккерманский жудец. Вот же ж, ублюдки…
– Берег! – громко прошептал Тося.
Боцман обернулся. Суша смутно выделялась в темноте светлой полосой – это белели ракушки.
С шорохом и хрустом каюк въехал в берег острым носом, и Антон первым спрыгнул, стал затягивать лодку. Сложив весла, Боцман с Серегой помогли ему и вытащили плавсредство на пляж.
Жалко было бросать, но что делать? Не тащить же на себе…
…Командование срочно забросило группу Боцмана в тыл врага – были получены сведения о том, что в Четатя-Албэ прибудет сам губернатор Бессарабии, генерал Константин Войкулеску, и полномочный представитель Рейха, «государственный министр» Пфлаумер.
Губернатор объезжал присоединенные территории и объяснял «заднестровским румынам» (всем местным туземцам, вычитая большевиков, цыган и евреев), до чего ж им хорошо жить на просторах Великой Румынии. А скоро станет еще лучше.
Доблестные немецкие войска разобьют варварские орды большевизма, спасая западную цивилизацию, и Цара (коренные земли Румынии) расширится аж до Южного Буга.
Каждого румынского солдата, мужественно и честно исполнившего свой долг перед родиной, наделят участком земли на завоеванных… тьфу ты, на возвращенных территориях…
Боцман увел всю группу подальше от берега.
Маня тащила свою рацию, а командир с Рудаком нес пулемет ДШК. Тосю нагрузили коробками с патронами.
«Высокие гости» прибудут на самолете. Аэропорт Аккермана, названный в честь короля Кароля II, располагался к западу от города, вдоль дороги на Монаши, недалеко от сел Турлаки и Бритовка.
Приказ на ликвидацию был получен так неожиданно, что на долгие сборы времени просто не оставалось. И что делать?
Дорогу от аэропорта минировать, как Тося любит? Некогда. Да и заметны будут «земляные работы». А тротилу где столько взять?
Винтовки снайперские? Маня очень метко стреляет, да и Серега всю обойму выщелкает точно в «десятку» и «девятку». А возьмет ли пуля бронированный «Хорьх»? Вопрос…
Вот и прихватил Боцман пулемет. ДШК – штука тяжелая, два пуда весит, зато хоть за полкилометра пробьет насквозь броню толщиной в полтора сантиметра.
Колесный станок с собою брать не стали – лишних сто кило! – смастерили станину на трех сошках. Долго служить самодельная конструкция была не способна, но как одноразовая годилась вполне.
Ночной марш был тяжек, пока все добрались до места, упарились.
– Шашки взял? – спросил Боцман у Антона, когда отдышался.
– Ага… – выдохнул тот. – Разнесет эту железяку на кусочки!
Данилин с ненавистью пнул пулемет.
– Полегче! – строго сказал командир и добавил примирительно: – Ну, разнесет не разнесет, но покорежит точно.
Кряхтя, он поднялся.
– Тося, пойдем, глянем…
Место для засады выбирали по карте. Остановились на возвышенности, что поднималась слева от дороги. Теперь надо было убедиться, что точка подходящая.
Высотой ее назвать было трудно – пара холмиков поднималась на полтора человеческих роста, но лишь в седловине между ними росли кривоватые деревья.
– Тут лучше всего будет, – оценил Данилин. – Отсюда до шоссе метров сто… Меньше даже.
Боцман пригляделся. Видно было смутно, рассвет едва начинался.
– Далековато… Нам же надо будет еще убедиться, что всех шлепнули.
