– Главный подозреваемый – нигде не работающий Александр Топляков, – упоенно вещал репортер, смакуя горячую новость. – По словам очевидцев, накануне вечером…
Очевидцы говорили охотно и обильно. Им понадобилось полночи, чтобы снова собраться на поляне, обменяться впечатлениями и залить хмельными эльфийскими медами горечь утраты магического арсенала. Тем не менее игровое настроение было безнадежно испорчено, и с рассветом ролевики засобирались по домам. Тут-то и выяснилось, что к поруганному очагу вернулись не все…
По телевизору крупным планом показали черно-белую, еще доармейскую фотографию Сани, на которой он был вполне ничего, симпатичный. Даже улыбался, что в свете вышеизложенного казалось издевательским оскалом.
– …судя по характеру, количеству и силе нанесенных ударов, убийца находился в состоянии аффекта…
Я словно воочию увидела, как Саня с яростью берсерка догоняет улепетывающего «гнома», сбивает с ног, вырывает секиру, с хрустом втыкает и проворачивает…
– …по предварительным данным, орудием убийства послужил длинный кусок дерева, который сейчас пытаются найти…
Воображение быстренько подправило картинку: Саня голыми руками отламывает сук от ближайшего дуба и с рычанием обрушивает ее…
– Лен, ты чего? – опасливо поинтересовался Федька. Я с изумлением поглядела на насаженное на вилку и уже порядком обгрызенное масло. Оказывается, гадкий вкус во рту возник не только на нервной почве…
Милиция наконец-то изловила назойливого корреспондента, и камера снова показала студию.
– Мы будем держать вас в курсе расследования, – доверительно улыбаясь, пообещала дикторша. – А теперь – прогноз погоды…
Я без сопротивления отдала Федьке вилку. Мамочка родная, я ведь тоже там была! А кроме главных подозреваемых есть еще и второстепенные!
И тут в дверь позвонили.
– Ну что, спать?
Я отрицательно мотнул головой.
– Поеду. Кофе только булькну, чтобы по дороге не отрубаться.
– Ну смотри. – Серега, зевая, потянулся, встал. – А то б я постелил на диване…
– Не. Поеду. Тетка и так хай подымет.
– О?кей. – Серый зевнул снова. – А я упаду.
– Давай.
Серега, моргая и пошатываясь, убрел в комнату. Я же залил кипятком коричневую бурду а-ля «кофе растворимый» и, ожидая, пока температура получившегося месива опустится с нестерпимо-обжигающего до просто горячего, принялся играться с пультом от долбоящика. Если верить часам, вот-вот должен был начаться утренний выпуск новостей, а мне было интересно: ляпнут там чего-нибудь про вчерашний салют на берегу водохранилища…
…да так и застыл, глядя на собственную черно-белую рожу.
Мать-мать-мать! А ведь не поленись я вчера тащиться на другой конец города – показывали б меня сейчас «вживую»… и «в клеточку». Хорошо – дуракам на этом свете везет… до поры, но везет!
«Однажды в студеную зимнюю пору я из лесу вышел, был сильный мороз». Вот уж не предполагал, зубря за школьной партой эти классические строки, что сам стану их героем. С зимой, правда, вышла накладка, но зато лес наличествовал в изобилии.
И ведь сам дурак. Не рискнул идти на остановку автобуса – я неплохо представлял, где она, но также сознавал, что к ней могла ломануться часть ролевиков, а башка у меня после фейерверка была не в том состоянии, чтобы сводить знакомство с троллями-людоедами из горных пещер… с дубьем. Лучше уж марш-броском по лесу – чай, не «зеленка» под Шали, растяжек на тропах не предвидится, а заблудиться в паре километров от Минска не сумел бы и немецко-фашистский оккупант.
Угу, ага. Мин в здешнем лесу и впрямь не имелось – зато базировавшиеся в прибрежных камышах двукрылые вампиры, дай им волю, могли бы сгрызть свою жертву не хуже амазонских пираний. Как ни отмахивался, через полкилометра все лицо горело, словно я попытался бриться утюгом. Хорошо, трасса оказалась почти рядом. Вскоре я уже сидел в кабине попутной фуры и, опустив стекло, с наслаждением подставлял стремительно распухающую морду под встречный ветерок.
Подкинули меня до Веснянки. Не совсем подходяще, дом теть Маши находился, считай, на противоположной стороне города. Верных три пересадки, а поскольку транспорт уже ходил по-ночному, то попасть домой мне светило часам к четырем – что автоматически влекло за собой очередную нотацию на тему… выслушивать которую не хотелось просто категорически. Я выудил из кармана мобилку – черт, батарея на последнем издыхании, ну, авось да хватит! – и, покопавшись в памяти, всего лишь со второй попытки угодил куда хотел.
– Але…
– Левашов, – я постарался как можно ближе к оригиналу сымитировать грозный рык нашего замдекана, – вы почему до сих пор анализы в деканат не сдали?!
– Викентий Павлович?! – изумленно проблеяла трубка. – Но… какие… тьфу ты, черт! Саня?!
– Он самый!
– Ох, слушай, мне тут Кирилл Дерин позавчера звонил, сказал, что ты вернулся… типа, чуть ли не из Чечни! Чё, правда?!
– Было дело.
– Ох, ма-ать… Слушай, а ты щас где?
– Ну – я прищурился, пытаясь в свете полудохлого уличного фонаря разобрать название улицы на табличке, – если мне память совсем не отшибло, а ты свою конуру не сменил… то в трех кварталах.
– Круто, слушай! Завалишься в гости?!
– А то!
И я завалился, и мы до утра просидели на Серегиной кухне – благо завтрашний день в календаре значился выходным. За два года новостей у него набралось изрядно, да и мне было чего порассказать. А под утро…
– Санек!
– А?! – Опомнившись, я отрубил звук посреди увлекательного повествования дикторши о том, что, по имеющимся данным, разыскиваемый преступник вооружен до зубов и потому очень, ну очень-очень опасен.
– Будешь уходить – дверь захлопни.
– Угу.
Первая мысль была: а вот хрен я сейчас куда уйду. Вторая: а вот хрен я тут останусь. Номер моего звонильника уже наверняка в ментовке, и вытрясти данные, кому я звонил, – вопрос нескольких часов. И даже если не вытрясут, все равно на друга Серегу выйдут быстро.
Нет, прятаться-ныкаться нужно там, где искать меня будут в последнюю очередь. А посему безоговорочно вычеркиваются родственники-друзья-знакомые-одноклассники-одногруппники-коллеги-по… СТОП!
В комнату я прокрался на цыпочках – впрочем, храпящего Серегу не разбудил бы и топот врывающегося в квартиру ОМОНа. Друг даже не вырубил комп – по монитору, лениво дрыгая плавниками, ползала сине-красная лупоглазая рыбина скринсейвера.
Осторожно присев на край стула, я шевельнул мышкой. Рыбина, обиженно моргнув, сгинула в недрах ЭЛТ, а взамен появилось нечто тошнотворно-зеленое. Текстура то ли от Дума, то ли еще от какого шутера – чувство эстетики у Левашова было местами странное. Но меня сейчас интересовали не потеки цвета соплей, а россыпь иконок в углу. Которая ж из них… ага, вот!
