Книга Бандитский Петербург. 25 лет спустя, страница 126. Автор книги Андрей Константинов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бандитский Петербург. 25 лет спустя»

Cтраница 126

Несмотря на отсутствие руки, Кумарин был в прекрасной физической форме, он вообще, как я понял, следит за собой, одевается чисто и очень элегантно. Говорит неторопливо, как правило, взвешивает слова. Ну и кроме того, он делал скидку на то, что я записывал все от руки. Впрочем, иногда Кумарин увлекался, и его рассказ становился более эмоциональным. Матерные выражения он, конечно, как и всякий нормальный русский мужик, употребляет, но в меру, не при женщинах и не больше, чем, скажем, я сам.

Вообще, он показался мне похожим именно на мужика – на справного такого мужика, рачительного хозяина, у которого забот полон рот, но которому заботы эти по-настоящему нравятся, потому что благодаря им, заботам, и идет приумножение хозяйства. Он очень любит показывать, где собирается строить вертолетную площадку, где – фонтан, где – пристань. Речь Кумарина логична, достаточно грамотна, вообще, его интересно слушать, он хороший рассказчик.

Кумарин часто улыбается, он не обделен чувством юмора, причем подначки у него достаточно своеобразные.

Однажды, когда я пришел на очередную встречу, Кумарин был занят. Ожидая, пока он освободится, я предложил сыграть партию в нарды Михаилу Глущенко. Тот согласился. Играли на деньги, партия по 50 рублей, и я вскоре проиграл 150. Попытался отдать – не берет, и Кумарин не берет, и Глущенко. Говорят: «Ты что, ерунда какая, для нас это не деньги». На следующей встрече я все же выложил деньги на стол и сказал: «Как хотите, но я долг обязан вернуть – пусть это и небольшие деньги, но… Мне мама не разрешает в долгу оставаться». Глущенко предложил сыграть еще партию – «на все». Мы сыграли, и я отыгрался. Кумарин, видимо, запомнил эту историю. Спустя пару встреч мы поехали с ним покататься по заливу на его новом огромном катере – опробовать покупку. Кроме Кумарина и меня, на борту было еще человек пять. Когда время подходило к обеду, экипаж прямо на борту начал жарить шашлыки. Кумарин спросил: «Андрей, ты есть будешь?» Я кивнул. «Тогда давай двадцать рублей, чтобы не думал, будто я тебя шашлыком покупаю». Мы оба рассмеялись, но двадцать рублей я ему все же дал.

Поскольку встречи наши проходили с большими перерывами (Кумарин, например, ездил во Францию на матчи чемпионата мира), его рассказ завершился лишь к середине августа 1998 года. Тогда же он сказал мне, что впервые вступил в официальную должность – стал вице-президентом «Петербургской топливной компании». Рассказал он и о том, что сменил фамилию, взял девичью фамилию матери. Мне показалось, что он действительно вышел на абсолютно новый этап в своей жизни, в котором еще не совсем освоился. Он несколько раз повторял, что хочет быть легальным человеком, и я не уловил в этом фальши – либо Кумарин очень хороший актер. Я не склонен идеализировать его, мне не кажется, что он (даже если его желание легализоваться и абсолютно искреннее) сумеет мгновенно отрешиться от прошлого и стать ангелом во плоти. Так, наверное, не бывает – в жизни все очень сложно, и прошлое иногда имеет столько же власти над человеком, как и настоящее. По большому счету, я так до конца и не понял, почему Кумарин согласился рассказать о своей жизни. Несколько раз он говорил, что для него самым выгодным было бы просто отсутствие любых упоминаний о нем – чтобы забыли хотя бы на какое-то время, чтобы его фигура перестала быть такой одиозной. Вместе с тем в нем явно ощущалась потребность высказаться, донести до широкой аудитории свое видение собственной роли и в прошлом, и на новом этапе его биографии.

Как бы там ни было, я считаю, что, записав монолог Кумарина о его жизни, я поймал улыбку своей журналистской удачи. Надеюсь, что рассказ этот будет интересен и вам, уважаемый читатель, вне зависимости от вашего отношения к рассказчику.

Кумарин: автобиография в вольном стиле

Я родился лютой зимой 1956 года (15 февраля – в этот день спустя 33 года будут выведены советские войска из Афганистана) в деревне Александровка Тамбовской области. Родственники рассказывали, что, когда моя мама поняла, что у нее начинаются роды, ее повезли на лошади в соседнюю деревню, потому что там был фельдшер. По дороге она меня и родила. Возница перевязал пупок, как умел, а умел он все-таки не очень хорошо, поэтому у меня у маленького был очень большой пупок. Мать моя была простой деревенской женщиной, работала дояркой, в поле, отец был комбайнером и механизатором. Дом наш своими руками срубил. А вот дядька у меня был знаменитый, кавалер ордена Ленина. Он был председателем колхоза, и однажды его колхоз занял 3-е место в Советском Союзе по урожаю. За это ему орден и дали. Родственников у меня вообще много. (А сейчас становится еще больше, в городе стали появляться какие-то мои «племянники», пришлось даже отлавливать некоторых и беседовать с ними. На самом деле сейчас в Питере действительно находится мой племянник, и он учится на юридическом факультете, куда поступил без всякой помощи, поскольку он школу с золотой медалью закончил.) Да что говорить, если в нашей деревне всего две фамилии и были – Кумарины и Ерохины. Сейчас вот ходят слухи (они возникают в том числе и не без помощи некоторых книжек), что я чуть ли не еврейского происхождения, и поэтому у меня легко складывались отношения со многими коммерсантами-евреями. Мне это просто смешно, потому что на самом-то деле я первый раз живого еврея увидел очень поздно – откуда им было взяться у нас, в Тамбовской области?

Деревня у нас была очень дружная, выпивали люди, конечно, но нельзя сказать, что наша деревня была алкоголической. Жили дружно, и чужому горю никто не был рад. Все про всех, конечно, знали. Потому что и деревня-то состояла из домов пятнадцати. Места у нас там замечательные, недалеко начинается река Алабушка, а она впадает в реку Ворону. Так вот эта Ворона самая чистая река была в то время, когда я был мальчишкой. Помню, приезжали как-то чехи, предлагали, давайте мы почистим дно реки, а все, что найдем на дне, заберем себе. На самом деле они хотели забрать себе мореный дуб. Он там, на дне, века лежит, в походах когда-то мы его со дна доставали, обычной пилой его не распилишь, а если сунуть конец бревна в костер, то он горит синим пламенем. Недалеко от нас, кстати, находится место, откуда Петр брал лес для постройки своих кораблей.

Детство у меня было самым обычным. Озорничали, лазали по садам. Помню, боялись очень бабку, у которой были вкусные яблоки в саду, а она говорила, что ввела в эти яблоки яд, чтобы ребятня их не тащила. Учился я хорошо, с 1-го по 4-й класс был в школе-интернате соседней деревни и ходил пешком даже зимой туда по четыре километра в один конец – маленькому, когда заносило дороги, это было, конечно, тяжело. Между прочим, мое выпускное сочинение на тему «Родина – то, что дорого с детства» до сих пор хранится у нас в школе.

Мы росли очень здоровыми, летом деревня на деревню играли в футбол. В то время прямо в полях ставили такие будочки, в которых выдавали мячи, сетки, разный другой инвентарь. Мы футбольное поле размечали известью и играли. 9 – 10-й классы мне пришлось учиться в городе Уварове, за сорок километров от нашей деревни. А там до меня жил Юрий Щекочихин, который сейчас стал знаменитым журналистом и депутатом Госдумы. Он, кстати, приезжал туда в 1972 году и даже писал обо мне в «Алом парусе», в «Комсомольской правде». Мне потом девчонки писали со всего Советского Союза. В то время я очень хотел учиться, хотел окончить институт. Это была мечта отца и матери, чтобы я уехал в город, они-то всю жизнь работали очень тяжело. В Уварове я много занимался спортом, всем понемногу. В 9-м классе увлекся боксом, но мне сломали однажды зубы, потом много играл в футбол, выступал за школу и за город. Даже ездил на соревнования в Воронеж и Тамбов. После школы я поступил в училище, где подготавливали профессиональных водителей, очень увлекся автомобилями. Нас готовили очень хорошо, даже посылали на практику в Ульяновск, на «УАЗ». Я был очень крепким парнем, в Уварове я научился крутить солнышко на турнике и подтягивался 55 раз двумя руками, одной левой пять раз, а на одной правой три раза. Левая у меня сильнее была. У меня, кстати, и родственники все очень крепкие люди. Вот дядька у меня был, он в 42 года умер. Так он до самой смерти на одной руке мог подтянуться. Была, конечно, у меня в то время и первая любовь. Но я всегда был человеком достаточно сдержанным. Может быть, потому, что еще в детстве, в школе, сильное впечатление на меня произвел рассказ учителя о том, что все состоит из молекул, и мне стало казаться, что, как человек может наблюдать молекулы, так и за человеком может кто-то наблюдать. Поэтому я думаю, что та, к которой я питал первые чувства, так и не узнала ничего о них.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация