– А вы попросите по-хорошему, – окрысилась я, лихорадочно размышляя, что лучше – постыдное бегство или славная смерть, если он тут не один. К моему удивлению, «лесоруб» остановился, что-то прикинул, морща лоб, и угрюмо буркнул:
– Тысяча кладней.
– Мало, – ляпнула я, и только потом сообразила – а ведь на эти деньги можно безбедно прожить десяток лет, а в деревне так и вовсе купаться в роскоши до глубокой старости, осчастливив долгожданной кончиной с полдюжины потомков-наследников.
– Пять.
Интересно, откуда у него столько золота? Даже если разбойники в течение месяца трудолюбиво грабили все проезжающие Витягским трактом обозы (при этом ухитрившись остаться незамеченными) и жили в режиме жесточайшей экономии, перебиваясь с хлеба на воду, им пришлось бы проститься со всей кубышкой.
– А десять дадите?
– Дам, – он даже не задумался, и я заподозрила какой-то подвох.
– Деньги вперед.
– Хорошо. В бриллиантах. Идет?
– Нет, мало. И не в деньгах счастье.
«Не в таких сомнительных по крайней мере» – добавила я про себя.
– И как же мне тебя осчастливить? – прорычал «лесоруб», начиная терять терпение.
– Спляшите.
– Что?!
– Спляшите, – невозмутимо повторила я. – А я посмотрю и подумаю.
– Издеваешься, дрянь?! – сообразил мужик и, поудобнее перехватив топор, двинулся ко мне. Медленно, словно давая последний шанс передумать.
Леший знает, что на меня нашло, но о магии я даже не вспомнила, а, пригнувшись, выщерила зубы и с глухим рычанием пошла ему навстречу. Ну, не совсем навстречу, чуть забирая влево, примериваясь к шее под ухом.
Непонятно, испугался мужик или растерялся, но глаза у него стали по кладню, а костяшки судорожно сжатых пальцев побелели. Мы закружились друг против друга, выжидая, кто первым откроется для удара. Я шипела и щелкала зубами, делая ложные выпады, мужик прятался за топором, по лезвию которого плясали непонятные красные блики, словно у меня за спиной горел костер. Полный идиотизм ситуации усугублялся нашей общей уверенностью, что так оно и надо и мы оба выбрали наилучшую тактику. Мужик с топором смотрелся еще нормально, но рубить безоружную полоумную ведьму вышеозначенным инструментом почему-то не спешил, предпочитая уворачиваться и отмахиваться. Его движения казались мне все медленнее и неуклюжее, ему уже с трудом удавалось держаться ко мне лицом, по виску соскользнула капля пота. Я не видела ее, но почуяла, облизнулась, и внезапно поняла, что блики на лезвии – отсветы моих глаз.
В ту же секунду они угасли, и меня отрезвляюще, словно холодной водой, окатило страхом. Что со мной? Что я делаю?!
Топор свистнул у самого кончика носа, я еле успела отшатнуться. Следующий удар я парировала магическим щитом, мужика отбросило в сторону, но с ног не сшибло. Сотворить боевой пульсар я не успевала, да и не понадобилось – приглушенный рык справа отвлек нас обоих. Под колышущимися еловыми лапами, низко опустив голову и вздыбив шерсть на загривке, стоял белый волк. Верхняя губа нервно подрагивала над оскаленными клыками.
«Лесоруб» быстро и, главное, правильно оценил соотношение сил.
– Я спляшу на твоей могиле! – пообещал он уже из кустов.
Я медленно поползла рукой за пазуху, нащупывая шнурок реара. Рычание усилилось, уши прижались к голове. Увы, показать волку амулет я не успела – уже изготовившийся к прыжку, зверь покосился в сторону, развернулся и беззвучно исчез в буреломе.
– Вольха, ну где ты шляешься? – Шагов Ролара я тоже не услышала, он словно материализовался за моей спиной, заставив подпрыгнуть. – Извини, не хотел тебя испугать. А где гора хвороста? Ты что, заблудилась?
– Нет, мило поболтала с массовиком-затейником, поет и пляшет на похоронах. – Я заправила под рубашку бесполезный уже реар.
– Что?
– Ерунда, забудь. Я видела Лёна. То есть волка. Хотела вытащить амулет, но не успела – он опять удрал.
– Думаю, это уже не имеет значения. Он знает, что ты Хранительница, иначе зачем бы ему следовать за нами через всю Белорию?
– Почему же он снова сбежал?
– Возможно, ты ему не нравишься.
– Что?!
– Ты человек, – уточнил Ролар. – Волки воспринимают вампиров как членов стаи, люди же для них – исконные враги. Лён, несомненно, доверял тебе больше, чем кому-либо, но волк этого не знает, и природные страх и ненависть берут верх.
– Ну, знаешь… – обиженно проворчала я, подозревая, что Ролар не так уж далек от истины. С волками у людей были не менее напряженные отношения, чем с вампирами, на которых, по крайней мере, не проводились ежегодные облавы с собаками. – Что же мне тогда делать?
– Ждать, – пожал плечами Ролар. – Возможно, он передумает… или привыкнет.
– А ты выяснил, что с трактом? – Я наклонилась и подобрала сосенку.
– Поспрашивал, но никто толком не знает. Там всего-то с полдюжины домиков, живут замкнуто, в соседнее селение раз в год на ярмарку выберутся – событие. Официально тракт не перекрывали, это точно, пользоваться им можно, но купцы почему-то перестали ездить в Арлисс. Может, поднялась ввозная пошлина?
– Вывозная тоже? И эльфийские сыры гниют на складах?
Вампиру это объяснение тоже не нравилось, но другого не было.
– Мор с упырями отпадает, и то хорошо. Идем, Орсана уже заждалась. Давай, я понесу бpeвнышко.
Глава 16
Картошку, съежившуюся вдвое с потерей кожуры, еще можно было опознать в потемневших, уродливых многогранниках, лежащих на траве, но что Орсана делала с селедкой, оставалось только гадать. Скорее всего, выкручивала.
– Что это? – мрачно спросил Ролар, поднимая за хвост зверски замученную рыбку.
По нашим вытаращенным глазам Орсана сообразила – что-то не так.
– Селедка, – осторожно ответила она и, помедлив, добавила. – Чищенная.
– Надо же… ни за что бы не догадался, – притворно изумился вампир, медленно вращая селедку перед глазами. Местами свисали рваные лохмотья шкурки с чешуей, местами просвечивал хребет. Выпотрошить ее Орсана почему-то не удосужилась. – А что с картошкой? Если ты собиралась ее варить, то почему сразу не положила в воду?
– И зачем вообще было ее чистить? – поддержала я Ролара. – Испекли бы в углях или сварили прямо в кожуре.
– Ну и готовьте сами, – окрысилась Орсана. – Я вам не стряпуха. Подумаешь, картошка немного потемнела… в воде побелеет.
– В углях тем более, – ехидно поддакнул Ролар. – Да ты знаешь, с каким трудом я раздобыл эти продукты?
– Еще скажи, что ты за них человека загрыз, – Орсана ушла в глухую оборону, каблуком ковыряя землю и возмущенно сопя под нос. Было видно, что наемница смущена и огорчена плачевным результатом готовки не меньше нашего.
