– Он велел ставить паруса, – нехотя, чувствуя себя подлой, прошептала Зоэ.
Бэто молча кивнул, хлопнул в ладоши и жестом указал людям, что именно делать. Люгер начал одеваться во влажную белизну, которая словно отталкивала ночь. На ткани едва приметно розовел бледный рассвет – еще далекий, невидимый с палубы. Заскрипели снасти, на вспомогательных веслах люди уселись удобнее. Двое с крюками по знаку Бэто встали на корме – ждать лодку и бросить канат, когда подойдет ближе. Зоэ лизнула прикушенную вчера губу, шмыгнула носом и тоже стала ждать. Она уже мысленно нарисовала картину: вот подходит лодка, в ней сидят Вико, Рэй и, конечно, Альба… А может, даже и Кортэ. Как без него?
Ветер с востока, родной для Альбы, первый раз тронул ладони парусов, словно знакомясь. Налег, сдвинул люгер с места. Он был не совсем попутный для выхода из порта, но даже такой он давал ход паруснику и помогал удалиться от опасного берега. Моряки, попарно сидящие на скамьях при длинных маневровых веслах, пока оставались неподвижны. Бэто косился в полумрак по левому борту, вслушивался и иногда шепотом предполагал, что теперь делается на боевых галерах. Вот все в готовности, теперь выбирают якоря, надсмотрщики встали в проходах, весла уже на воде…
Лодку первым, конечно же, увидел моряк с канатом. Примерился, качнулся вперед и бросил крюк.
– Поймали, – так же выдохнул голос Вико, смешанный с ветром.
– Поймали, – непослушными губами повторила Зоэ.
Бэто щелкнул пальцами, вспомогательные весла по бортам «Гарды» тронули воду, рисуя первые штрихи гребков. Паруса хлопнули, полностью раскрытые. Люгер словно проснулся, вспомнив, что не зря зовется лучшей гончей флота Эндэры. Под килем осторожно зажурчала вода. Еще два человека пробежали на корму и дружно, слаженно стали тянуть канат, приближая лодку. Занавесь тумана наконец сдалась, отступила. Зоэ охнула и второй раз прикусила больную губу. Вико в полный рост стоял на корме, настороженно высматривая то невидимые галеры, то укутанный ночью берег. На дне, меж рядами гребцов, лежал Рэй, его запрокинутое лицо было хорошо видно – мертвенно-серое. Над королевским псом склонился еще кто-то, крупный и незнакомый на вид. А вот Альбы и Кортэ в лодке точно не было.
– Как же это? Нельзя без них… Я остаюсь, – выдохнула Зоэ.
– Еще раз раскроет рот для глупости – в трюм её, – приказал Вико, первым выбираясь на палубу. Поморщился. – Все равно более некуда. Этот едва жив, пока что каюту – ему. Боюсь, долго не протянет… хорошенькое начало плаванья, умирающий на борту, да в довесок плаксивая девчонка!
Словно отзываясь на гнев капитана, загудела басом большая труба на палубе галеры, ей стали вторить гундосо завывания рожков, и в тумане Зоэ показалось: звук рождается совсем рядом. Берег отозвался, ахнул пороховыми взрывами, обозначился вспышками – словно попробовал приманить рассвет. Вико презрительно хмыкнул. Где-то в испятнанном светом и тенями тумане сочно плюхали каменные ядра, далеко, неприцельно и неопасно. Он – знал. Зоэ не понимала малости угрозы, но смотрела за корму без страха. Ждала.
– Нэрриха умеют бегать по воде, – пояснила она капитану Вико и себе самой эту сосредоточенность последней отчаянной надежды, хотя умом понимала глупость сказанного и беспочвенность своих отговорок… – Аль справится. Он упрямый.
– Не ранее, как в четвертом круге опыта, и то – от силы шагов пять-десять, – не стал обнадеживать Вико. – Зоэ, такова жизнь… твой Аль обязательно справится. Чтобы мы ушли, кто-то должен придержать галеры. Сейчас, если не врет мое чутье, он там, по левому борту, на «Черной стреле». Мы уговаривались, что следует повредить руль еще двум большим, никак не менее того.
– Как ты можешь говорить это и…
– Если бы я сам был способен справиться, я бы не стоял тут и не чувствовал себя гнидой на гребёнке, – рявкнул капитан. Отдышался и тише добавил: – Сейчас прикажу – и потопаешь в трюм, там имеется каморка для буйных. Тоже, додумалась: визжать и указывать капитану. Или уж правда сгинь в трюм, или прикуси язык и сиди тут, но уж не шеруди в моей душе огняной головешкой! И так все горит. У меня на совести – сотни душ, четыре корабля. Люди умирают один раз. Первый и последний, мы – не нэрриха.
– Но так нельзя! – Зоэ уже не пробовала сдержать слезы.
– Так? Нельзя… – Вико устало облокотился на борт, выдохнул и сник. – Они вон, в порту которые, тоже думали – нельзя. Мзду брали, кивали, а сами-то тайком прикидывали: не прикажет им никто палить по кораблям, собранным в путь прямою волей Изабеллы Атэррийской. Мыслимое ли дело, мы под одним флагом с ними, вонючими галерниками! Но королевский семейный скандал – штука особенная. Города сгорают дотла, головы летят с плеч без счета и памяти о титулах, заслугах, долгах. А ты – корабли, нельзя…
– Альба! – всхлипнула Зоэ, отчаявшись разобрать хоть что в тумане. – Аль… Уходи.
Нос большой галеры проткнул серость, арбалетчики, засевшие там, за усиленным бортом, нашли цель. Первые болты защелкали по воде у самого бока «Гарды». Клюнули обшивку, выдрали щепу из палубы. Почти сразу нечто застонало в недрах галеры, натужно охнуло, хрустнуло – и нос стал уходить в сторону, описывая дугу, пропадая в вязком тумане.
Зоэ упала на колени, обхватила ладонями гудящую голову, впилась ногтями в кожу и зажмурилась сильно-сильно, отрешаясь от привычного и вслушиваясь в ветер так старательно, как никогда прежде. Ветер – сама жизнь! Не просто жизнь, не пустые слова, вычитанные в книгах или брошенные походя лукавым стариком патором. Ветер сейчас – дыхание Альбы. Он, сын рассветного бриза, оказался совсем один на чужом корабле. Его движение стремительно. Надувается мокрым пузырем рубаха, горячие капли круглым бисером летят с лезвия, волосы то липнут ко лбу, то взлетают колючим ершом при резком повороте головы… Воздух вокруг Альбы густ, плотен. Нашпигован сталью и древесной щепой, человечьим криком и звоном оружия. Можно разобрать, как Альба дышит, тяжело и даже чуть хрипло – он устал, врагов много и он едва успевает. Споткнулся – Зоэ охнула и зажала рукой горящее, подломившееся колено.
– Уходи же… Пожалуйста.
Альба вроде расслышал, рассмеялся – теперь это было отчетливо понятно, воздух задрожал, и дыхание сменило ритм. Снова пузырем надулась рубаха. Прыжок – далеко, в воду? Да, брызги, сплошное кружево воды и пены, трудно разобрать что-то в точности…
– Он все же умеет бегать по воде, – удивилась Зоэ, сгибаясь в кольцо судороги, скрутившей больную ноги, рвущей спину.
Снова Альба метнулся вверх… пена, колючие, дырявящие воздух следы полета стрел. Туман смят и скомкан – сеть летит, хищно растопырив камни и крючья на углах. Прорезана клинком. Снова сыплется щепа, брызжет в стороны – и весь воздух в бухте колеблется: большая галера вроде как поскользнулась, сбилась с курса и пошла боком, подминая волну и выглаживая пену, как утюг – кружево…
– Он догонит нас, – Зоэ последний раз попробовала утешить себя, уже не надеясь на лучшее. – Аль!
Рубаха снова хлопала парусом, вздувалась за спиной – она, раскроенная надвое чьим-то ударом, стала крыльями, оперенными по краю бахромой ниток и капель крови. Альба прыгнул на борт, когда галера потеряла управление. И снова воздух ощетинился – стрелы, камни, щепки… Режущие, как нож масло, удары рапир полосуют туман, разделяют на клочки, осаждают на сталь, смешивая с солью пота и крови. Альба бежит по палубе, крылья рубахи бьются за спиной, вода рядом – вон она, ворочается, налегает на гладь воздуха мелкой волной, перетекает из одной стихии в другую – туманом.
