— И это все? — разочарованно протянула Злата. — Господи, мы окружены одними психами! Вся прислуга — маньяки!
Джереми же заметил:
— Не сходится. Но кто убил тогда самого Франклина?
Милена заявила:
— Никто. Он сам себя убил. Потому что он был никакой не маньяк и не сумасшедший, а гордый, хотя и чудаковатый старик со своими старомодными принципами. Поэтому, застрелив Делберта, он пошел к себе в комнату, написал письмо с признанием — он ведь не мог допустить, чтобы в этом жутком преступлении заподозрили невинного, — вымыл, но из-за шокового состояния не вполне тщательно, прихваченную фарфоровую чашку, размешал в бокале смертельную дозу снотворного, принял ее и в своей форме дворецкого улегся на кровать, где спустя несколько минут забылся тяжелым сном и затем скончался. То, что Франклин умер от передозировки снотворного, установит любой судмедэксперт. Как и то, что кинжал ему в грудь воткнули уже после кончины, что и объясняет небольшое количество крови на белой манишке. Если бы убийца воткнул кинжал в грудь живому человеку, то кровь била бы фонтаном и забрызгала все вокруг.
— Но кто воткнул ему в грудь кинжал? — закричал тонким голоском Бизз Бартон, и Милена пояснила:
— Убийца номер два. Хитрый подлый монстр, который давно втерся в доверие к президенту, потому что сам является резидентом иностранной разведки. Думаю, он работает на коварных русских, ведь так?
Милена взглянула на убийцу, и тот снова отвел глаза.
— Этот второй убийца, ведя наблюдение за Делбертом, собирал и поставлял коварным русским секретную, имеющую стратегическое значение информацию. Надо признать, что у них здорово получилось: внедрить шпиона в ближайшее окружение президента США! Это пахнет новой «холодной», а, быть может, и вполне горячей войной, не так ли, Уилл?
Президент Фартинг замялся, явно не зная, что ответить, и в смятении провел руками по своим благородным сединам.
— Убийца номер два, то есть наш шпион коварных русских, ведя наблюдение за Делбертом, стал единственным свидетелем совершенного Франклином убийства президента. А затем, навестив Франклина, обнаружил того мертвым или находящимся в коме в комнате. А рядом — письмо с признанием в убийстве Делберта. И наш шпион решил обратить эту чисто американскую трагедию себе на пользу!
Милена послала убийце очаровательную улыбку, и тот нахмурился.
— Он прихватил письмо Франклина, в котором тот признавался в совершенном убийстве, а затем принес из кабинета президента кинжал и воткнул его в тело к тому времени уже мертвого старика. И создал таким образом видимость того, что мы имеем дело со вторым убийством одной серии!
Убийца привстал, а затем опять сел.
— Ну, катавасия с Джанфранко была ему только на руку. Потому что давала великолепную возможность свалить все преступления на несчастного повара. Поэтому наш шпион действовал грубо и решительно. И каким-то хитрым или, кто знает, совершенно простым способом заманив китайского посла в пустой салон, раскроил ему череп топором Авраама Линкольна.
— Но зачем, черт побери?! — заверещал Майк Флинт. — Это создает нам такие кошмарные дипломатические, и не только, осложнения с Пекином, причем на многие десятилетия вперед…
Милена тонко улыбнулась.
— Ты сам дал ответ, Майк. Именно чтобы поссорить США и Китай, он и выбрал своей новой жертвой посла. В лучшем случае это привело бы к разрыву дипломатических отношений и затяжной экономической войне, а в худшем — к войне термоядерной. И смеющимися третьими в этой ситуации были бы…
— Коварные русские! — охнул президент Фартинг. — Кто этот шпион? Он действительно здесь? Назови его имя!
Милена, заметив, что убийца снова напрягся, ответила:
— Я не знаю его имени! Клянусь! Ребята восстановили картину преступления, и имя нашего шпиона не играло при этом никакой роли. Но они уверены, и я доверяю их интуиции, что он находится здесь!
Черты лица убийцы чуть разгладились, но Милена поняла, что ей он не поверил.
— Я президент, я требую, чтобы ты мне назвала имя шпиона коварных русских! — бушевал Уилл Фартинг.
Милена вздохнула.
— Уилл, разреши дать тебе совет: не копируй Делберта, все равно не получится. Я презентовала реконструкцию событий, и этого должно хватить. Найти и обезвредить нашего шпиона — дело твоих людей. Если они, конечно, с этим справятся. Ведь лучших ты велел взять под стражу.
* * *
Милена вышла из Золотой столовой, вслед ей неслись крики, вопли проклятия, стенания.
За ней выбежали Тициан и Эйприл. Сын, бросившись ей на шею, произнес:
— Мамочка, ты была неподражаема! Они все перед тобой трепетали. Тебе надо самой в президенты выдвигаться.
Милена усмехнулась.
— Уж чего точно не будет, так этого. Хотя бы по той причине, что я родилась не на территории США, а это исключает меня из числа потенциальных кандидатов в президенты.
Эйприл заговорщически проговорила:
— Я снимала убийцу своим смартфоном и запечатлела всю его мимику. Эксперты потом проанализируют — это будет лишним доказательством того, что именно он во всем виноват!
— Ну, не во всем, а только в одном убийстве, — беспечно заметил Тициан. — Мамочка, а теперь мы будем его на живца ловить?
— И не думай об этом! — строго произнесла Милена. — Мы об этом с вами договорились. Сейчас марш в комнату к Эйприл, запритесь и никому не открывайте, даже мне, до прибытия команды специального назначения. Она будет с минуты на минуту.
— Ну мамочка… — заканючил сын, но Милена была непоколебима.
Часы тонко пробили одиннадцать утра, и Милена увидела, как под дверь ее апартаментов кто-то просовывает конверт.
Она резко распахнула дверь — и узрела убийцу.
* * *
— Хотел вам на прощание оставить, — произнес Луи-Огюст, только на этот раз без театрального французского акцента, а на отличном английском с бруклинским акцентом, и наставил на нее небольшой пистолет.
— Ваше признание? — осведомилась Милена, поднимая письмо и стараясь не смотреть на дуло пистолета.
— Признание Франклина, — вздохнул Луи-Огюст. — Хорошую я комбинацию выдумал, а вы с детьми мне все порушили! Впрочем, я на вас не в обиде. Понятно же, что, самое позднее, сегодня вечером стало бы понятно, как на самом деле умер дворецкий, и картина происшествия бы прояснилась.
Милена спокойно осведомилась:
— Хотите совершить четвертое убийство?
Луи-Огюст усмехнулся.
— Господь с вами, мэм! Зачем мне вас убивать! Это не входило в мои планы, как не входило в них и убийство президента. Зачем он мне и тем, на кого я работаю, мертвым? Он был нужен живым, а теперь придется все начинать сначала. С большим трудом удалось сделать так, чтобы француженка Марианна порекомендовала меня, точнее, настоящего Луи-Огюста, который давно гниет на одном парижской кладбище, в чужой могиле, вашему супругу, он приблизил меня к себе, и я, смешной и взбалмошный «голубой» стилист, вошел в самый ближний круг президента США! И получил прямой доступ к секретам и тайнам вашей страны!
