К тому времени Милена, побывав на Олимпе мира моды, начала плавное снижение. Ей было под тридцать, она по-прежнему получала большие гонорары, впрочем, переквалифицировавшись на рекламу парфюма, драгоценностей, автомобилей.
Отец к тому времени скончался, а маму она, став французской гражданкой, перевезла в Париж и поселила с собой.
Увы и ах, дом моды Годо разорился: но предшествовало этому сенсационное убийство Жана-Поля, совершенное его молодым любовником у порога особняка модельера в Сен-Клу. Милена искренне горевала на пышных, практически императорских похоронах Жана-Поля. А спустя неделю после его кончины стало известно, что его дом моды в долгах как в шелках и что его подминает под себя то ли японский, то ли тайваньский конгломерат.
Однако в самый последний момент инвестор дал задний ход, дом моды не получил новой финансовой подпитки и разорился. Милена была даже рада, что Жан-Поль этого не застал, умерев так же, как и жил: феерично и со вкусом.
— Миленочка, тебе пора замуж! — эту фразу Милена слышала от матери не менее раза в неделю. Она знала, что матери хочется понянчить внуков, а поклонников у Милены хватало. Ей несколько раз делали предложение руки и сердца весьма состоятельные люди.
Но дело было даже не в этом. Никто из них Милене не нравился. Да и к тому же она настолько привыкла в жесткому ритму своей зависящей от диктата календаря жизни, что не могла представить, что в одночасье станет женушкой какого-то миллионера.
— Мама, я не собираюсь замуж, — неизменно отвечала Милена, — а вот тебе можно и подумать о новом браке.
Так ей удавалось каждый раз замять эту тему, но чем реже ее приглашали на фотосессии и для участия в показах коллекций и чем больше времени она проводила в парижской квартире, тем чаще в голову лезли мысли о том, что мать, не исключено, права.
* * *
Как-то во время одного нудного приема в Нью-Йорке, куда ее пригласили в качестве почетного гостя, Милена, беседуя с архиепископом, вдруг ощутила, что кто-то самым беспардонным образом лапает ее за ягодицы.
Готовая выплеснуть нахалу в лицо шампанское из бокала, который она держала в руке, Милена повернулась и увидела высокого, крупного телосложения мужчину с гривой темных, уже седеющих волос.
— Классная задница! — произнес этот субъект и поднял вверх большой палец. — Так ведь, ваше преосвященство?
Нью-йоркский архиепископ не нашелся, что сказать, а Милена все-таки выплеснула шампанское в самодовольное лицо этого типа, который был, кажется, каким-то эксцентричным нью-йоркским строительным магнатом.
Он же, проведя пальцем по щеке, облизал его и провозгласил:
— Шампанское дрянь! У меня намного лучше! Кстати, у меня все лучше!
И, подмигнув оторопевшей Милене, отошел прочь. Архиепископ, смиренно вздохнув, проговорил:
— Делберт Грамп. Гроза и позор нашего Нью-Йорка. Хотя он себя считает вторым после господа. Или, вероятно, даже первым! Ужасный пошляк и эгоцентрик, но свои миллиарды, надо признать, зарабатывать умеет.
Милена тотчас выбросила из головы этого Грампа — да, фамилия была ей смутно знакома, кажется, не так давно этот субъект развелся со своей то ли второй, то ли уже даже третьей супругой, какой-то третьеразрядной голливудской актриской, и желтая пресса вовсю смаковала детали грязного расставания.
Нет, этот тип точно не по ней! Она никогда не выйдет замуж за подобного горлопана. Никогда!
Когда, покинув прием, Милена вышла на морозный воздух (стоял январь), то увидела, как перед ней затормозил бесконечный белый «Кадиллак» с затемненными стеклами. Дверца распахнулась, и она узрела физиономию Делберта Грампа.
— Ну, залезайте же! Или хотите мерзнуть? Такси сейчас поймать нереально!
Милена решила, а почему бы и нет, пусть этот тип довезет ее до отеля, а там они расстанутся.
И даже на чай ему давать, как таксисту, не придется.
Автомобиль плавно тронулся, а Милена, расположившись на крайне безвкусных, тигровой расцветки кожаных подушках, посмотрела на мистера Грампа. В молодости он явно был красавцем, а теперь, когда ему перевалило за пятьдесят, стал солидным мужчиной. А в неминуемой старости ему грозило превратиться в клоуна.
Закономерная эволюция всех себялюбцев и хвастунов.
— Ну-с, вот и шампусик! — произнес мистер Грамп. — Попробуй, он ведь в самом деле лучше этого пойла на приеме?
Милена слегка пригубила — миллиардер был прав. Грамп о чем-то болтал, потому что, как поняла Милена, обожал слушать только одного человека — самого себя.
Внезапно автомобиль остановился, и Грамп сказал:
— А теперь поднимемся ко мне!
Милена подняла одну бровь и ответила ледяным тоном:
— Прошу отвезти меня в отель!
Грамп усмехнулся и заявил:
— Мы и так в отеле! Самом лучшем в Нью-Йорке и, следовательно, во всем мире. Добро пожаловать в «Грамп-Плаза»!
Выйдя из «Кадиллака», Милена увидела высоченное, сверкавшее в ночи огнями прожекторов здание — недавно выстроенный небоскреб, носивший имя своего владельца, Делберта Грампа. В небоскребе в самом деле располагался в том числе и отель, а на самом верху находились апартаменты миллиардера.
Грамп просто отправился вверх по мраморной лестнице, оставив Милену у автомобиля. Она растерялась: что ей делать — развернуться и отправиться восвояси или пойти за ним?
Она выбрала второе. Золоченый лифт вознес их вверх, и Делберт Грамп хвастливо произнес:
— Это самый дорогой небоскреб в мире! И самый крутой!
Милена поняла, что все, что принадлежало Делберту Грампу, всегда было самое дорогое и самое крутое.
Они оказались в раззолоченном, выложенном розовым и желтым мрамором, малахитом, лазуритом и ониксом трехэтажном пентхаусе Делберта Грампа. Тот, проводя Милену по многочисленным, невероятно дорого и крайне безвкусно обставленным помещениям, называл цену той или иной картины или статуи.
Потом, распахнув дверь балкона, он шагнул в залитую огнями нью-йоркскую ночь. Милена последовала за ним, чувствуя резкие порывы колючего январского ветра.
Перед ней как на ладони лежал весь Манхэттен. Вид был завораживающий и пугающий.
Делберт Грамп, появившись с бутылкой шампанского и двумя хрустальными бокалами, заявил:
— Но лучшее шампанское у меня, конечно, здесь! Попробуй! У нас с тобой есть повод выпить!
Он вырвал пробку, и янтарная жидкость, пенясь, полилась в бокалы. Делберт Грамп поднял свой бокал и посмотрел на Милену. Та понимала, что сейчас попробует шампанское, отвергнет посягательства этого карикатурного типа и отправится к себе в отель, в старомодный и респектабельный «Уолдорф-Астория».
