Заявились две девицы, которых Милена возненавидела с первой секунды. Они, конечно, ни в чем виноваты не были, однако они пришли, чтобы занять ее место. А ей самой ничего не оставалось, кроме как собрать свои немногочисленные вещи и убраться прочь, в то время как во Дворце съездов шло торжественное открытие Недели высокой моды.
Раздался телефонный звонок. Милена, которой меньше всего хотелось говорить с кем-то из коллег, подняла трубку.
— Миленочка, у нас полная катастрофа! — услышала она вопль новой заместительницы Регины. — Такси с нашими девушками попало в аварию! Бедняжки сейчас в больнице, а у нас через сорок минут начало! Нам нужны две, а лучше — три новые манекенщицы! Организуй их нам живо и приведи их во Дворец съездов.
И повесила трубку. Милена уставилась в стену, на которой висел календарь с Сидни Кроуфорд, чувствуя, что во рту у нее пересохло.
Конечно, она могла быстро позвонить паре-тройке второстепенных фотомоделей, которые бы немедленно изъявили желание отправиться во Дворец съездов.
Или она могла не звонить им…
Войдя в зал для конференций, Милена скептически посмотрела на двух несколько провинциального вида девиц, которым она должна была передать бразды правления, и заявила:
— Едем во Дворец съездов. Вы там требуетесь.
Девицы — не дурнушки, но явно не из разряда манекенщиц — закричали от радости, и Милена вместе с ними вышла из редакции, спустилась в метро и через двадцать минут была у расположенного в самом центре столицы Дворца съездов.
На проходной их уже ждали — и заместительница Регины пришла в ужас, завидев двух девиц, которых презентовала ей Милена.
— Нет, нет и нет! Не может быть и речи о том, чтобы они отправились на подиум! Это же две жирные коровы! Нас западные коллеги элементарно засмеют!
Милена, отлично знавшая, что две девицы были, как точно выразилась заместительница, жирными коровами, пожала плечами:
— Ну, до других я не могла дозвониться. Но разве они так плохи? Впрочем, может, мне самой попробовать? Я ведь брала уроки, как ходить по подиуму, знаю…
Заместительница уставилась на нее, и лицо дамы просветлело.
— А ведь ты — не такой плохой вариант! Как я сама об этом не подумала? У тебя и личико и, главное, фигура что надо! Давай, живо в гримерную!
Милена с бьющимся сердцем последовала за ней и попала в тот мир, в котором так давно хотела оказаться. Стилисты, фотомодели, вешалки с невероятными нарядами. Гомон, крики, смех, слезы…
Она уже стояла перед зеркалом в одном исподнем, и стилист быстрыми мазками наносил ей на лицо тональный крем, как вдруг раздался грозный голос Регины:
— А эта что здесь делает?
Заместительница ответила:
— У нас другого выхода не было, Региночка. Нам и так двух человек не хватает…
— Теперь хватает! — заявила Регина. — Я договорилась с нашими парижскими коллегами, две их девочки пойдут в наших нарядах!
Она указала на двух длиннющих тощих особ, маячивших за ее спиной. Милена поняла, что была так близка к своей цели — и все же потерпела поражение.
— А ты принеси им кофе! — с доброй улыбкой обратилась она к Милене. — А потом можешь идти домой!
Ее позвали, и Регина уплыла прочь, направляясь к расфуфыренному французскому дизайнеру.
И тотчас все те, кто кружился около Милены, перекинулись на двух девиц, что привела с собой Регина. Милена была вынуждена наблюдать, как их облачают в наряды, готовя к выступлению на подиуме.
Милена все еще надеялась на чудо, но чуда не произошло. Наконец кто-то крикнул:
— Экарест готовится!
Француженки, хлопая глазами, конечно, не поняли, что было произнесено на непонятном им языке. Кто-то, всучив Милене в руки бумаги и связку ключей, заявил:
— Веди их на сцену. Их выход через семь минут! А это отдашь заместительнице Регины.
Меньше всего Милена хотела сопровождать француженок на сцену. Однако делать было нечего. А потом… Потом не оставалось ничего иного, кроме как покинуть Дворец съездов и отправиться в институтское общежитие.
На английском (за месяц работы в редакции Милена значительно его улучшила, читая модные журналы) попросила девушек следовать за ней, а затем добавила то же самое на французском (уже около полугода она занималась с репетитором и освоила азы). Те, обрадовавшись, защебетали на французском, а Милена поморщилась.
Они работали в Париже, а она, как фанера, пролетела над этим самым Парижем, не сумев стать фотомоделью даже в Экаресте. Может, все дело в том, что у нее нет таланта? Или, что хуже, она рождена быть не фотомоделью, а работать секретаршей?
Она повела девиц по коридорам к сцене — дорогу Милена знала, так как уже несколько раз за последние месяцы сопровождала показ столичных дизайнеров во Дворце съездов.
Осталось еще чуть-чуть, и они окажутся около сцены. Вдруг одна из француженок заскулила, что ей надо в туалет.
Милена уставилась на нее — а раньше сходить не могла? Или потерпеть, пока показ, и так длящийся всего несколько минут, не завершится?
— О, я всегда так волнуюсь! У меня нервы такие тонкие, — щебетала девица и, не спрашивая разрешения, ринулась к двери с изображением женщины.
Вторая тоже потянулась за ней, Милена попыталась их задержать, но францужанки, уверив, что им потребуется всего минуточка, упорхнули.
Вокруг сновали люди, слышался гомон, с расположенной рядом сцены гремела музыка. Милена снова взглянула на часы — и вдруг в голову ей пришла идея.
Она быстро подошла к двери и дернула ее. Та, конечно же, открылась. Тогда Милена принялась судорожно подбирать ключи со связки тех, что ей вручили, надеясь на то, что один из них подойдет.
Судьба была на ее стороне: подошел второй. Она быстро повернула его в замке, отлично зная, что открыть его изнутри будет нельзя.
Через несколько мгновений она увидела, как ручка дергается, и услышала приглушенные голоса француженок.
— Ах, дверь отчего-то не открывается… Но как же так! Почему она закрыта?
— Потому что я ее закрыла! — пробормотала Милена по-герцословацки и кинулась обратно в гримерную, на ходу сунув бумаги и связку ключей в урну.
— Француженки куда-то делись! — заявила она. — Я на мгновение отвернулись, а они черт знает куда исчезли!
— Экарест — выход через три минуты! — раздался голос в динамиках, и один из столичных дизайнеров, наряды которого должны были сейчас представляться, впал в ступор.
— Сколько вам надо, чтобы одеть меня? — спросила Милена, обращаясь к одной из онемевших помощниц. — Грим на лицо мне уже нанесли.
Им хватило двух с небольшим минут: благо, что в запасе имелись несколько платьев, которые модельер, вообще-то, презентовать не собирался, однако делать было нечего.
