Догг наморщил лоб, вздохнул и взял протянутый Миленой бокал апельсинового сока. Себе же первая леди ничего не налила: ужин и так был плотным, ведь Делберт обожал все эти вкуснющие, но такие калорийные итальянские яства.
— Она предлагает себя президенту! — выдал наконец он и залпом осушил бокал, как будто там был не апельсиновый сок, а виски.
— Кто она? И что она предлагает президенту? — спросила, не понимая, что Грэг имеет в виду, Милена.
Она в самом деле ничего не понимала.
Заместитель начальника секретной службы вздохнул и сказал:
— Наша французская гостья. Она сейчас в апартаментах президента. Точнее, кажется, около них. Потому что у них была беседа, но президент ее выставил. Но французская гостья не пожелала уйти и устроила небольшое представление. И обратила к президенту пламенный монолог. Вообще-то, на французском, но моя мать, мэм, родом из Квебека. Французская гостья… — Он запнулся и, покраснев, выпалил: — Она в обмен на поддержку со стороны президента предлагает ему… Предлагает ему себя. Прямо здесь и сейчас!
Милена замерла, чувствуя, что кровь в висках запульсировала с неожиданной силой, и спокойно заметила:
— А президент, как я понимаю, отказывается воспользоваться столь неожиданным щедрым предложением нашей французской гостьи?
Догг кивнул и поднес было к губам бокал — и только потом осознал, что он пуст. Милена взяла у Грэга бокал, и на мгновение их пальцы соприкоснулись.
Женщину словно током ударило, однако она приложила все усилия, чтобы заместитель начальника секретной службы ничего не заметил.
Наливая ему сок, Милена услышала ответ:
— Да, именно так, мэм. Вы уж позвольте мне замечание о том, что мистер президент — тоже человек. И у каждого свои слабости… И ничто человеческое ему не чуждо. Однако в этот раз он проявил твердость и выставил французскую гостью за дверь, а она, голося и стаскивая с себя нижнее белье, устроила форменный скандал!
В этот раз… Подавая Доггу бокал, Милена подумала о том, что заместитель начальника секретной службы мог бы поведать ей о иных случаях, когда супруг-президент не проявил столь не свойственную ему моральную твердость.
И физическую тоже.
А еще она внимательно следила за тем, чтобы в этот раз не дотронуться до пальцев мужчины.
— Спасибо, мэм! — поблагодарил тот, а затем жалобно — что ему чрезвычайно шло — взглянул на Милену. — Просто ума не приложу, что нам в такой ситуации делать! Она ведь важный политик, к тому же в гостях в поместье президента по его приглашению.
— По приглашению его зятя и дочери, — заметила сухо Милена. — Дайте мне пару минут!
Оставив гостя одного в гостиной, Милена двинулась в гардеробную, где, скинув халат, замерла на мгновение перед зеркалом обнаженной.
Интересно, она бы понравилась Грэгу?
Схватив строгий костюм, Милена запретила себе думать о подобном. Потому что она ведь, по сути, ничем не отличается от закатившей концерт Марианны, которая пыталась соблазнить Делберта.
Милена, завязав волосы в тугой хост, критически осмотрела свое отражение и осталась довольна. А затем вернулась в гостиную — и увидела Грэга Догга, стоявшего около каминной доски и рассматривавшего открытку.
Ту самую, которую прислал ей Гордион — и которую она притащила из ванной в гостиную и оставила лежать где-то в гостиной.
— Открою секрет, мэм, я ведь, хоть и республиканец, на первичных выборах поддерживал не вашего супруга. Однако не говорите ему об этом, иначе я наверняка лишусь места.
Он одарил Милену задорной улыбкой и положил открытку на каминную доску. Милена на мгновение закрыла глаза — это что, тонкая игра? И Грэг Догг, от которого практически зримо исходили флюиды животной страсти, в самом деле Гордион и заявился, чтобы поморочить ей голову и насладиться своим триумфом?
Или он абсолютно ни к чему не причастен и она наводит напраслину на невиновного служаку?
Или…
— Завалялась тут со времен предвыборной кампании, — пробормотала Милена, не понимая, отчего она вдруг оправдывается. Ведь Грэг ни в чем ее не обвинил.
Впрочем, он явно забыл об открытке, а Милену терзал вопрос: увидел ли он и прочитал ли текст, написанный на обратной стороне?
Послание от Гордиона?
— Ну что же, проводите меня к президенту! — заявила Милена, решив, что задаваться подобными вопросами не время.
Грэг Догг распахнул дверь и пропустил первую леди в коридор. Они несколько долгих минут шли по гигантскому особняку Делберта, Милена молчала, а Грэг переговаривался по рации со своими сотрудниками.
Даже если Грэг и есть Гордион, то он, надо признать, чертовски привлекательный куратор шпионов — в отличие от завербовавшего ее толстого майора, пусть земля будет ему пухом!
Интересно, все кураторы такие?
Милена нервно усмехнулась, и Грэг удивленно взглянул на нее, однако, разумеется, ничего не сказал и ни о чем не спросил.
Впрочем, он ведь мог списать ее поведение и на комичность всей ситуации, в которой они оказались по вине этой француженки!
До Милены донесся звонкий, несколько подвывающий голос их заморской гостьи, вещавшей что-то на французском. Милена понимала ее, так как за годы, проведенные в Париже в качестве первой модели дома Жана-Поля Годо, она сносно научилась болтать на этом языке.
Они уже находились в крыле особняка, в котором обитал Делберт, и Милена заметила множество растерянных сотрудников секретной службы.
— Делберт, мой милый, нам же было так хорошо тогда! Ты ведь сказал, что любишь меня! А я поняла, что ты — единственный мужчина, который…
Завернув за угол, Милена увидела пикантную картину: практически полностью обнаженная французская гостья тарабанила в раззолоченную дверь спальни Делберта. Крашеные светлые волосы Марианны разметались, а груди у нее, как отметила машинально Милена, практически-то и не было. Так, какое-то недоразумение, а не грудь! Интересно, что Марианна всегда производила впечатление женщины с солидным бюстом — и, заметив специальный хитроумный бюстгальтер, валявшийся на ковре, Милена поняла, что все это была иллюзия.
Как и сама Марианна с ее псевдоконсервативной программой.
Поэтому-то, занимаясь сексом с Делбертом в Овальном кабинете, Марианна тогда сняла трусики, но отнюдь не бюстгальтер. А сейчас, похоже, дело было швах, раз она стащила и его.
Только отчего она снова бросила его к постаменту с бюстом Теодора Рузвельта — неужели Марианна всегда клала детали своего интимного туалета около изображений сильных мира сего?
Каким таким единственным мужчиной был Делберт, Милена и все окружающие так и не узнали, потому что Марианна несколько театрально зарыдала и опустилась в изнеможении на ковер.
