Ели молча и быстро, время утекало, это понимали все. Когда попили чаю, старлею и одному из бойцов выдали кружки, у остальных они свои были, мы собрались и стали заниматься делом. Пока ели вернулся тот погранец, что к старшине бегал, вот он как раз доедал свою порцию, вприкуску с лепёшкой, Марина их изрядно напекла, по одной всем хватало, и как раз собирался приступить к чаю, когда мы закончили. Этого бойца не трогали, у него приём пищи продолжался. Старлей сразу отправил замену часовому у смолокурни, горячая пища, это всё же горячая пища, тем более кормили мы их с охоткой. Потом он бегло опросил женщин, освобождённых мной, постоянно хмурясь, после чего оставил в лагере водителя, тому я успел выдать две канистры с бензином и, заправив машину, он стал вести опрос женщин, записывая показания в выданном командиром бланке.
Когда мы со старлеем собрались двинуть к смолокурне с бойцами, подошёл старшина с Ивановым. Он доложил, что на дороге действительно встала санитарная колонна из одиннадцати машин. Инструменты санитарам, что были в сопровождении, уже выданы, они и расчищают дорогу. Так же доложил и о девушке убитой, он и её местонахождения осмотреть успел. Потом старшина с бойцом сел обедать, тут и часовой со смолокурни подошёл, присоединился, а мы двинули дальше. Шальский оказался на удивление нудным в опросе командиром. Я буквально в красках описывал каждый свой шаг, старлей пока его бойцы собирали оружие, осматривали тела и составляли список убитых и трофеев, записывал и даже зарисовывал, как я себя вёл при ответном огне. Как первых двух бандитов с носилками застрелил забрав карабин. Их уже осмотрели, и два бойца навязав на лица повязки, изучали тела беженцев убитых в овраге. Оказалось, их там было двадцать семь, включая трёх детей. Никого не желали. Было ещё два военнослужащих. Чуть позже их документы обнаружили среди вещей главаря. Один из пограничников прошёлся по следам лошадиных копыт и вернулся с тремя лошадьми, он им и уздечки надел, те стреноженные на соседней поляне находились, там же и ручей был, где те пили. Думаю и бандиты питьевую воду оттуда же таскали.
Чуть позже к нам присоединился старшина, который не менее внимательно и с немалым интересом осматривал те места, откуда я стрелял, и даже бегал смотреть, куда я попадал, изучая пулевые отверстия в досках амбара. Бандитов не трогали. Чем дальше тем задумчивее становились оба командира, то и дело бросая на меня заинтересованные взгляды. Похоже, только сейчас они поверили, что всех бандитов действительно положил я. Сейчас бойцы копали ямы, чтобы схоронить как бандитов, так и их жертв. Причём пограничники сами не копали, выставили на дороге пост, отловили два десятка одиночек-армейцев, и те всё делали. Даже на носилках принесли тело той убитой, что мы нашли первой. Тем более поляна была свободна, когда санитарная колонна дошёл до смолокурни, то проехала поляну и двинула дальше. Тот мы отвлеклись на пару минут от изучения моего боя с бандитами. На поляне машины встали, затор впереди убирали с помощью наших пил, вот я и подошёл к военврачу. С плечом. Тот осмотрел, ощупал и сказал что у меня просто синяк, сам сойдёт. Успокоил, в общем. После этого мы продолжили.
А медики уехали, причём оказалось за этой колонной шло ещё порядочно машин. Вот мы и работали и описывали всё, под постоянен гул машин. Когда мы закончили как раз неполный артиллерийский дивизион проходил. Трактора так и ревели, буксируя пушки. Тяжелые гаубицы, семь штук. Как я понял остатки дивизиона. А вот инструмент мне не вернули, когда я спросил о них старшину, тот быстро провёл расследование и развёл руками. С санитарной колонной уехали. Что бы я ещё раз… Хотя раненым помог быстрее лес пересечь, так что пусть подавятся.
— Всё что было, рассказал, — когда мы закончили, сказал я. — Дадите что?
— А что надо? — что-то дописывая в блокноте, задумчиво поинтересовался Шальский.
— Патроны бы для «ТТ». Сотни три если не жалко.
— Выдай, — кивнул тот старшине, после чего сделав последнюю запись, убирая блокнот в планшет, повернулся ко мне. — Мы сейчас погрузимся и уедем, похороним и уедем. Лошади и повозки нам не нужны. Заберёшь?
— Конечно. Справку о побитых бандитах дашь? Ну и то, что транспортные средства с лошадьми это мои трофеи, законные.
— Не волнуйся, с этим проблем не возникнет. Ты тут отлично поработал, мы реально в восхищении. Я изучил все твои движения и перемещения и зарисовал, так может двигаться только опытный боец, ветеран, с огромным практическим опытом. У тебя я понимаю, его не может быть, поэтому ответь, как?
— Просто чуйка, природный дар, — пожал я плечами.
Мы отошли в сторону, чтобы не дышать выхлопными газами тракторов, хорошо те надымили на поляне.
— Вполне возможно, отрицать не буду. Мои бойцы уже поговорили с твоей семьёй, я в курсе о перестрелке с бандитами, что ограбили леспромхоз, и то, что ты после ранения потерял память. Учишься и познаёшь всё заново, но всё равно странно
— Да я согласен, но вот есть это и всё. Ничего тут не сделаешь.
— Да я же не возражаю, — грустно улыбнулся старлей и, сняв фуражку, вытер платком мокрый от пота лоб. — Морит, наверное, дождь будет… Я хочу сказать, что наоборот рад, что ты такой есть. Молодец, так держать… Расскажи об Антоне, как вы познакомились.
— Да как. В госпитале была палатка, её «палаткой смертников» ещё называли, там безнадёжные лежали. Бросили их фактически. Умер, вынесут, и следующего на свободную койку. Вот я зашёл и стал играть им. У меня гитара, ещё пою свои песни. Не хочу, чтобы они уходили всеми брошенные. А в свободное время пока пальцы отдыхали, общался с ними, много интересного узнал, очень много. Вот так вот и с Антоном. Когда он умер, я не видел, вечером уходил в свой лагерь, был жив, утром пришёл, там уже новый безнадёжный лежит. Вот такие дела.
— Про немцев расскажи.
Вернувшийся старшина также с не меньшим интересом выслушал в подробностях, как я положил мотоциклистов, а вот экипаж бронетранспортёра меня просто прощёлкал. Это оба командира понимали.
— А про самолеты, почему не рассказываешь, про двух сбитых бомбардировщиков? Думаешь, мы не заинтересовались, откуда у тебя такой синящие на всё плечо?
— От сестричек узнали? — смутился я.
— Только и трещат про это. Очень гордятся, — кивнул старшина.
— Было такое, что уж теперь говорить. Из трофейного противотанкового ружья, что снял с бронетранспортёра. Я же стрелок, снайпер, а те невысоко летали, даже километра не было. Прикинул скорость пули, сделал первоначально пробный выстрел, потом рассчитал скорость самолётов, выставил прицел и стал стрелять по кабинам, в пилотов целил. Так и сбил двух. По кому стрелял те к земле и полетели. А остальные танкистов разбомбили, наверняка видели на дороге. Жаль остальных не достал, уже стрелять не мог. Тут сами видели с левой руки, стрелять приходилось.
— Видели… Мы и лётчиков этих сбитых ловили, — хмыкнул старшина. — Видели и как бомбардировщики падали, только понять не могли, кто их сшиб.
— Было бы патронов побольше, во всё что летает с крестами бы стрелял, а у меня мизер. Запас маленький, только на крайний случай.
