— От одного капитана-пограничника. Гордеев его фамилия, — ответил я, убирая справку обратно, мне её вернули.
— Не Антон ли часом?
— Да, Антон Васильевич.
— Да ладно, — широко улыбнулся тот. — Он же мой свояк, мы на сёстрах женаты. Как он? Где его видел?
— Умер он, многочисленные околочены ранения живота и таза. Газовая гангрена и всё остальное сопутствующее. А видел я его в полевом госпитале километрах в семидесяти отсюда. Сейчас покажу.
Достав из-за голенища сапога трофейную карту, я острозаточенным карандашом указал на лес, где стоял госпиталь.
— Вот тут хоронили умерших от ран. Четвёртая братская могила от тополя, он там похоронен. Карту себе оставьте, закончилась она, всё равно выкинуть хотел.
Было заметно, что старлей, а его звали Сергеем Шальским, сильно расстроен. Он взял карту и стал осматривать её.
— А ведь мы тут недалеко почти две недели постом стояли. Кто же знал?
Шальский отошёл в сторону, ему явно было не до разговоров, видимо погибший капитан был ему близким другом. Не только свояком, так что нить беседы перехватил старшина:
— Оттуда карта?
— Трофей, с лично убиенных немцев снял. Дней десять назад на лагерь моей семьи наткнулись немцы, видимо дозор. Два мотоцикла дальше, не останавливаясь, проехали, а один встал. Решили пошукать у нас в телегах. Я от родника с ведром воды шёл, первым их увидел. Подкрался и застрелил. «Наган» у меня тогда был. Мотоцикл и всё оружие отогнал к нашим, горючки хватило, а мне там подзатыльников на давали на просьбу выдать справку, что это я убил немцев и добыл технику с оружием. Видимо решили себе приписать захват и бой. Командовал там некто старший лейтенант Заславский, командир сводного батальона. Потом, спустя несколько дней, когда мы на дороге под дождём двигались, ещё застрявший бронетранспортёр встретили, там немцы внутри сохли и обед себе готовили на примусе, я их побил из пистолета, но вытаскивать машину из грязи не стал, хотя возможность такая была. Знаю теперь, как наши командиры встретят такой трофей, мне подзатыльников с первого раза хватило. Так что сжёг я бронетранспортёр. Правда, карты в нём не было, это с первых трофеев.
— Наверное, не только карту взял? — сказал вернувшийся старлей. Карту что я ему отдал, он уже убрал в свой планшет.
— Вот что старлей, — ткнул я ему пальцем в грудь. — Я исповедую закон, что в бою взято — то свято. Вот только попробуйте полазить у нас в телегах или повозках. Перейдёте в стан врагов, там трофеи и они мои. А в лесу даже у вас против меня никаких шансов. Я ясно пояснил эту ситуацию?
— Вполне, — неожиданно улыбнулся тот. — Обещаю, осматривать повозки не будем.
Не зло или как-то иронично, а по доброму улыбнулся, как старший брат младшему, что недавно накосячил.
— Так ты не один? — влез в разговор старшина.
— Нет, конечно, много нас Поляковых. Одних детей девять считая меня. Мама, бабушка с дедом. Они там, в лагере рядом со смолокурней, да и освобождённые заложницы тоже.
— Мы тут проедем? — кивнул старлей на узкий туннель дороги к смолокурне.
— Поскребёте бортами по веткам, но проедете, — уверенно ответил я. — Вот если бы машина крытой была, то нет, там несколько низко висящих веток имеется. Задрали бы брезент и дуги поломали.
— Товарищ старший лейтенант, — подал голос водитель, что поднял капот со своей стороны, и проныл. — Бензина километров на десять осталось.
— Это не проблема, я слил с трофейного бронетранспортёра бензин, четыре полных канистры. Поделюсь. Дам одну… Нет, даже две, не жалко.
— Договорились, — усмехнулся старлей.
— Кстати, вы ели?
— Пока не успели, вчера ужинали только, запас продовольствия к концу подошёл.
— Отлично, наши уже должны были приготовить обед, сейчас доедем до лагеря, похлебаем супу и за работу. Буду показать, что настрелял. Надеюсь, трофеями поделитесь?
— Вот тут губу не раскатывай. Я обещал в телеги не лезть, это выполню, а всё остальное сдать придётся.
— Чёрт, — искренне сказал я в пространство, под усмешки старшины и старлея.
Нормальные парни оказались.
— Давай в кузов, дорогу покажешь.
— Хорошо.
Одним броском оказавшись в кузове, он был почти пуст, один ящик из-под патронов и сидоры бойцов, вот и всё. Не густо. Водитель завёл машину и, вернувшись в кабину, с хрустом врубив передачу, медленно повёл машину по узкому туннелю. Сидеть пришлось на корточках, скамеек не было, а ящик занят, ненапряжно.
— Вот там метрах в тридцати тело беженки. Убита, — указал я старшине.
Тот, прищурившись, посмотрел в указанную сторону, и кивнул, мол, запомнил. Мы метров на двести успели отъехать от перекрёстка, как сидевший рядом молоденький рыжий курносый пограничник со сбитой на затылок фуражкой привлёк внимание старшины, что сидел рядом со мной, и указал назад. Обернувшись, я тоже увидел морду крытого «Зиса», что следовал за нами. За ним виднелись ещё машины, две точно, но вроде было больше. Видимо командир какой-то автоколонны, заметив, что какая-то машина ушла с забитой дороги и приказала поворачивать следом, надеясь, что эта дорога выведет их из леса.
— Не проедут! — стараясь прокричать рёв мотора «полуторки», сообщил я. — Тут ветки низкие, крытым машинам не пройти, рубить надо.
— Топор есть? — уточнил старшина.
— Только в лагере. Пилы и топор. Плотницкий инструмент отца.
— Понял.
Старшина тут же застучал по фанерной крыше «полуторки». Грузовичок сразу остановился, открылась дверь и на подножку встал старлей.
— Что?
— У нас попутчики, — махнул за спину старшина. — Сашка говорит скоро встанут, не проедут, ветви низко висят, дорогу чистить надо. У него в лагере инструмент есть.
— Там вроде санитарный автобус, — привстав на цыпочки, щурясь, присмотрелся тот. — Может раненых везут? Вот что, старшина. Бери бойца, остаёшься тут, встретишь их. Если раненых везут, поможешь. Если нет, пусть задним ходом выбираются на дорогу, недалеко уехали.
— Иванов, за мной, — скомандовал старшина и первым покинул кузов машины с винтовкой в руках.
За ним последовал один из пограничников, молодой парень, явно второго года службы, слушком всё справно на нём сидело, да и движения были как у опытного солдата. Стралей вернулся в кабину, и мы продолжили движение. В некоторых местах действительно ветви висели над дорогой и проезжали там осторожно, в паре мест даже руками из кузова приподнимали ветви, чтобы нас не смело на землю. Но как бы-то ни было, пять минут движения по дороге и нас встречает дед. Тут лес был свободен, так что водитель свернул к лагерю, протиснувшись между деревьев, просто убрал машину с дороги, освобождая её, и почти сразу же заглушил. Покинув кузов одним из первых, я сразу же стал командовать всеми, включая пограничников. Причём как-то так сложилось, что Шальский особо не возражал. Всё что я командовал, было в тему. Обед уже был готов, наши даже поесть успели. Как раз чай пили. Так что бабушка с Мариной засуетились. У погранцов была своя посуда, они выстроишь к ведру, протягивали котелки Марине, которая половником разливала суп, он у нас сегодня мясной, с тушёнкой, я по запаху понял. Некоторые задумчиво поглядывали на неё и переводили взгляды на меня, явно сравнивая. Даже слепой поймет, что мы близнецы. Одного пограничника я отправил с пилой и топором назад к старшине, а другого к поляне, чтобы охранял там всё, на опушке постоит. Ему бабушка дала ещё горячую лепёшку с копчёным салом, так что жуя на ходу, тот быстрым шагом утопал по дороге к смолокурне. Ну а мне вручили тарелку и я сел рядом с пограничниками, обедая. Остальным оставили, я сообщил, сколько людей привёл.
