— Думаешь? Вроде незаметно.
— Недавно понесла, но по глазам видно. Думаю ощенится зимой. В Новый год, или в середине января, жди.
— Понял. Поменьше её гонять, держать дома, хорошо кормить.
— Это точно.
Потом мы прошли в казарму, псы шли молча, но цокали по полу когтями. Напоив псов, и устроившись на полу, я и использовал свои запасы, одеяло и тулуп, мы ещё долго с отцом шёпотом общались, делились новостями. Я ему планы на счёт него рассказал. И даже решил сделать подарок, но пока о нём не говорил. Всё завтра, а сейчас спать, я слишком устал.
— Я успел? — спросил командир в звании подполковника артиллерии, что заглянул в большую комнату, где мы сидели за большим праздничным столом.
Как раз стихла очередная песня, что я исполнял, так что другие командиры, что тоже сидели за столом, хором стали успокаивать артиллериста, а это кажется, был начальник артиллерии дивизии, что тот вовремя, только его и ждали. Ну собраться в действительности успели не все, ещё съезжались, подъезжали, но народу хватало. Утром, когда комдиву сообщили что я приехал проведать отца, так сразу пригласили знакомиться, и это знакомство как-то быстро переросло в застолье. Сейчас уже было обеденное время, полпервого, второй час сидим, но что ни странно хорошо сидим. Я разные байки рассказывал, песни пел, очень хорошо меня в дивизии встречали, даже сам не ожидал, оказалось, я у фронтовиков в почёте был, в большом, даже огромным уважением пользовался.
Пока подполковник, сев на свободное место, другие потеснились, пил штрафную, он третий, что штрафную пил за эти полчаса, я продолжил тихий разговор с командиром дивизии. Тот сидел рядом со мной по правую сторону, по левую отец был. Ещё в разговоре участвовал начальник тыла дивизии, главный интендант, он напротив устроился. Через столешницу. Начштаба тоже был, с интересом слушал.
— Что скажешь, Савелий? — обратился к нему комдив.
Они обдумывали мою просьбу, что я только что озвучил. Она была проста, мол, я имею в собственности грузовичок типа «полуторка», и хочу её подарить своему отцу, как ротному старшине для служебных надобностей. Соответствующую дарственную надпись на борту, напишу. Просьба озвучена была так, я просил отпустить отца со мной в Москву на побывку, хотя бы на неделю, а за это я подарю дивизии грузовой автомобиль, точнее в роту отца, для его служебных или штабных надобностей.
— Подожди, а откуда у тебя машина? — нахмурился отец. — Ты ни о чём таком не писал.
— Ты о медали тоже ни слова не помянул, — фыркнул я. — Трофей это.
— Давай рассказывай, — велел отец.
— Тихо! — рявкнул комдив. — Сейчас Александр расскажет, как трофеи в Москве добывал.
— Думаю, все в курсе, о моём похищении, произошедшем в Москве почти два с половиной месяца назад?
Оказалось, никто об этом не знал, что выразили в недоумённых возгласах. Вот я и описал официальную версию, как меня похитили, перед этим убив лейтенанта Соломина, чтобы я поехал с ними, как в подполе держали, как допрашивали, правда, без мордобоя, мол, слитки государству сдал на постройку завода для выпуска автоматов, где остальное? Ну и всё остальное, включая неожиданное освобождение. Когда я описывал, что милиционеры нашли в постройках и закромах бандитов, слышались серьёзные такие возмущения. Ну а то, что тот бандит отписал своё жилище мне, было воспринято спокойно. Отец тоже не обо всём знал, лишь общие черты похищения, а сейчас услышал полную версию. Ну а я продолжил:
— … естественно после того случая я без оружия не ходил. Когда мы ехали к Москве по дорогам смерти и наконец, прибыли в точку назначения, я в первые дни ходил по Москве вооружённым до зубов. Был такой случай, кажется, на третий день как мы в столице оказались. Я возвращался по одной из улиц и мне преградили дорогу трое парней, лет пятнадцати на вид. Видимо я тут примелькался, часто ходил, и вот они, перегородив дорогу, начали мне говорить, что это их улица, что, мол, ещё раз увидят, забьют. А один, что слева стоял её ножичком поигрывал, и кривенько так усмехался, гаденькой улыбкой. А у меня после дороги, было только два цвета, чёрный и белый. То есть свои для меня — белые, чужие — чёрные. Сразу в голове как замкнуло, они стали для меня врагами, и я стал быстро прикидывать, как их уничтожить. Не качайте так головой, это всё что вокруг вам привычно, а когда война закончится, или попадёте в мирный городок, поймете, о чём это я. Будете идти по улице, и глазами выискивать укрытие, где от пулемёта хорошо спрятаться, где лучше миномётный обстрел переждать, а не враг ли тот гражданин? Слишком подозрительно рука находится под полой пиджака? Может вражина? У вас всё это ещё будет. Называется синдром фронтовика… О чём это я? Ах да, этот ещё говорил, а я уже прикинул три варианта как их убить, выбрав один. Это удар нагой в грудь говоруна, быстрое извлечение «ТТ» из-под одежды, выстрел в грудь и горло второго, и в живот третьего, или в спину, если он решит бежать, ну и добить встающего первого. Тут я вспомнил, что нахожусь в Москве, значит шуметь нельзя, набегут свидетели и загоняют. Значит, работать нужно тихо. Финку из сапога и в сердце заводилы, обязательно клинок повернуть, чтобы рана серьёзнее была, потом присесть и резануть по внутренней стороне бедра второго, вскрывая артерию. С такой раной убежать он не сможет, быстро кровью истечёт, потом в живот третьему, и быстрыми ударами нанести как можно больше ран, под конец резанув сбоку по шее… И вот тут я только сообразил, о чём думаю. На самом краю остановился, ещё бы секунда и я бы их начал убивать. Ох как мне тогда поплохело, я даже пошатнулся. Этих троих прогнал, просто рубаху слегка задрал, чтобы рукоятку пистолета показать, так они и задали стрекача, а я в лагерь к своим побрёл. Вот с тех пор оружия я особо с собой перестал носить, только финку за голенищем сапога. Если кто спрашивал, говорил что это мой столовый прибор, сала там порезать, хлеба… горло кому перехватить… А после первого похищения, без оружия я больше не ходил, умел теперь себя контролировать, можно уже было. Обязательно «Наган» за поясом, кистень на руке, он у меня и сейчас с собой, пару ножей, ну и гранату обычно. Однако в тот день, когда произошло второе похищение, гранаты у меня не было. Через неделю после освобождения, я направился с семьёй на рынок, у меня не было зимней одежды, нужно было приобрести. Я закончил и с покупками и отправил своих домой, а сам собрался в свой новый дом, тот самый, бандитский, у нас там уборка шла, отмывали его. На выходе с рынка меня и перехватили. Проходил мимо «полуторки», рядом с которой мужик курил, и вдруг появился ещё один и они меня совместно в кузов закинули. Машина крытая, что внутри происходит, не видно, а то что внутри кто-то есть я сразу понял, когда меня закидывали кто-то изнутри тент откинул. Причём всё так проделано ловко было, я сразу понял, не в первый раз похищают, слишком отработано, без единой ошибки, и качественно сработали. Пока водила и тот второй заводили машину и отъезжали, трое в кузове обыскивали меня. Один в рот кляп сунул, он у меня на ногах сидел, двое других руки удерживали. И этот, что на ногах сидел, только начал обыскивать, и револьвер нашёл. Та-а-ак удивился. Тут второй, что левую руку держал, сразу потребовал оружие посмотреть, а первый не успел руку перехватить и я смог её вырвать и ударить его костяшками пальцев в висок. Как бить я знаю. Сил вырубить его из сознания не хватило, но тот поплыл и ослабил хватку второй руки, я вырвал её, а на ней меня кистень и я умею им работать. Взмахнул и грузик попал в висок второму. Убил, я это сразу понял. А тут ещё тот, что на ногах сидел револьвер на меня мой же направлять начал, я кистенем и ударил. Хруст был, руку ему сломал, он «Наган» и выронил. Пока тот выл от боли, я первого добил. Тут третий пришёл в себя и бросился на меня, мы минут десять по кузову катались. Ему шестнадцать лет на вид и мне двенадцать. То он меня душил, то я его. Устали оба в усмерть, тут ещё машина часто поворачивала, мы от одного борта к другому катались. И надо же, одновременно вспомнили о «Нагане». Про ножи в сапогах я и думать забыл, вообще из головы вылетело. И мы бросились к револьверу. Оба тела убитых лежали по бортам, слева и справа, а револьвер у заднего борта, мы у переднего, со стороны кабины. То он к револьверу ползёт, и я его к себе за ноги подтягиваю, то я пытаюсь дотянуться, а он меня одной рукой назад тянет. И так вот боролись. Потом я всё-таки про нож вспомнил, ну и достав, одной рукой обе моих он перехватить не смог, и получил. Сколько раз бил теперь уже и не вспомню, много, очень много, никак остановится не мог. Убил. Дух перевёл, и смотрю, машина останавливается, и сдавать назад начинает. Похоже, скоро остановиться, наверное, на место прибыли. Я револьвер подобрал, других обыскал, и у второго такой же «Наган» нашёл. Проверил, снаряжён. Когда мотор заглох, я лёг на пол ногами к заднему борту и вытянул руки. Эти оба вышли и как откинули тент, я и выстрелил. Каждому по пуле в лоб. В общем, пять трупов, берег реки, сколько они тут тел притопили, даже не знаю, видимо от моего тела тоже решили избавиться, и машина стоит, да я ещё весь в крови. Ладно хоть чужой. Что делать, не понятно, ещё трясёт всего как после драки. Посидел и подумал. А ведь я вражин, бандитов побил, всё что с них моё. Та добыча, что в доме бандитов нашли, не моё, да и не я её захватил, мне лишь дом подарили, так что не претендовал, а тут реально моя добыча. Ну я так считал, да и сейчас считаю. Я нисколько не скрываю, что трофеи люблю. В общем, тела, в воду скинул, с трудом, с боку на бок ворочал, ещё ветку нашёл, под тела подкладывал и так сталкивал. Всё, от тел избавился, машину отмыл, и решил её себе забрать. Только вот номера на двигателе не было, сбит был. Сказано сделано, я её в свой новый дом отогнал и загнал в амбар, там где грузовик с пулемётами стоял. Вот с тех пор амбар на запоре, ключа кроме меня никто не имеет, про неё не знает. В общем, добыл машину, потом долго думал, и пришёл к такому выводу. А зачем она мне нужна? В будущем может пригодиться, а пока без надобности. Надо было ещё там, у берега реки, милицию вызвать, а её отдать в тот батальон, которому оружие передавал. Тогда он ещё в Москве был, это сейчас где-то тут воюет. Вот машина и сейчас в амбаре стоит, и я хочу свою добычу передать на нужды армии, а точнее в подразделение отца. Не отказывайте, примите.
