Куртка у меня хоть и слегка утеплённая была, но всё же осенняя, не кожанка оставшаяся дома, так что шустро передвигаясь, я добежал до амбара. Следом за мной забежал тот милиционер, что открыл ворота, он их, кстати, уже закрыл, тоже отряхиваясь от капель на одежде. В принципе тот уже мокрый был, не поможет. Все кого я привез, были тут же, осматривали добычу бандитов.
— Всё как я и говорил. Машина, пулемёты, мотоциклы.
— Один наш, две недели назад ночью укатили от соседнего райотдела, — сняв фуражку и вытерев затылок, сказал лейтенант. — Номеров нет, но я уверен, что это он. Второй армейский, по пыли видать давно тут стоит. В сводках о нём тоже упоминание есть, у зенитчиков такой был, пропал вместе с посыльным. А про одиночку ничего не скажу, не припомню его в приказах на розыск.
— В соседних строениях тоже разного добра хватает, только в тот сарай не заходите, опасно.
— Заминирован? — насторожился лейтенант.
— Да уж лучше бы заминирован был. Там кошак-крысолов обосновался. Серьёзный такой и злой, наверное, никого кроме хозяина не признаёт. Я оттуда еле успел выскочить и створку закрыть. Порвал бы. Здоровый чёрт.
— Ну, мы уж с ним справился, — усмехнулся командир, и они продолжили работать.
— Я в дом, печь подтоплю, все мокрые, простыть не трудно. Воды запас там во фляге есть, чайник поставлю, горячего чая попьём.
— Трогать вещьдоки запрещаю, — вскинулся лейтенант.
— Ага, щаз-з. Это мой дом, это мой участок, — похлопал я по груди, где во внутреннем кармане лежали все документы. — Пусть бандита, но он мне его подарил совсем имуществом, так что всё, что принадлежит бывшему хозяину, это всё моё. А я, как новый хозяин, хочу вас горячим чаем отпаивать. Сыро, действительно заболеете.
— Ну это мы ещё посмотрим.
— Смотрите. Товарищ Сталин, когда мы с ним общались, предлагал заглядывать к нему в любое время. Думаю, он поможет. Документы в порядке, дарственная есть, какие проблемы?
— Ты мне поугрожай ещё, — хмыкал тот, но уже без особой злости. — Игнатов, Савельев, держите ключи, осмотрите сарай.
— Парни, осторожнее, кошак, — предупредил я их.
Те только засмеялись, и молча вышли из амбара, а я, прикрывшись курткой рванул к крыльцу. За мной направились как лейтенант, так и участковый. Видимо дом решили ещё осмотреть. С крыльца было всё хорошо видно, навес крепкий так что, облокотившись о резные перила, я стал с интересом наблюдать, что происходит у сарая. Пропустить такое я не мог. Оба командира встали рядом. Как только бойцы, открыв одну створку, вторая блокирована штырём была, вошли в сарай, как тут же кубарем вылетели обратно, теряя карабины и фуражки. Вскочив на ноги, те всем телом навалились на створку, удерживая дверь, от мощного удара пошатнулись оба, но смогли закрыть створку на замок.
— Если кто пострадал пусть в дом заходит. Я там при обыске ящик с медикаментами нашёл, видимо раненые тут отлёживаться должны были, подлечу, — сказал я шокированным увиденным командирам, и направился в дом.
— Говорил ведь, предупреждал, — обрабатывая смоченной йодом ваткой ранки на спине одного из милиционеров, того что Игнатьев, говорил я. — Нет, мы самые умные, вперёд на мины пойдём.
— Да я таких здоровых и не видел никогда, чёрный как уголь, глазища зелёные, а слышал как орал? Я чуть не посидел, — ответил тот между шипениями, йод жёгся, было такое.
Я уже обработал ранки водкой и теперь дополнительно проходился этим антисептиком. Игнатьев, скинув шинель, гимнастёрку и исподнею рубаху уже успевшую пропитаться кровью, сидел на табурете передо мной. Свет был включён, так что было видно, что я делал. Чуть в стороне шумел на примусе чайник, уже закипел, снять нужно, потрескивали двора в печи, наполняя комнату теплом. Во второй, где сейчас работали двое оперативников из местного райотдела, что минут пять назад приехали, было прохладно, угли там успели прогореть, а подтапливать я не стал, не посчитав нужным. Оказалось участковый, когда брал дежурную группу, успел всё доложить дежурному, ну а тот и поднял всех кого можно и нужно, сообщив, что я найден и где нахожусь, так что эта опергруппа была первой ласточкой, скоро следующие прибудут.
— Да уж, как вы летели от кошака, я на всю жизнь запомню, — засмеялся Павлов, вылезая из подпола. — Это надо было видеть.
— Товарищ старший лейтенант, да у него размеры как у собаки, не крупной, но всё равно больно уж он здоровый, — ответил тот, не поднимая головы.
— Не знаю, я лично его не видел. Только ваши кульбиты, — отряхиваясь, ответил тот.
— Михаил Кондратович, вы чай снимите с примуса. Я там семь кружек приготовил, не хватит, если новеньких считать, посменно попьём. В кружках уже заварка. Сахар дроблённый вот, на тарелке.
— Сейчас сделаю, — кивнул тот и направился к столу, где стоял примус. — Кстати, похоже, ты был прав, есть в подполе следы пребывания других людей. Там под полкой для солений видимо гвоздём нацарапана фамилия с инициалами. Я записал, нужно проверить пропадал такой человек или нет, да и вообще кто он.
Отойдя в сторону с кружкой чая и бутербродом в руке, он стал с интересом наблюдать, как я бинтую спину бойцу. Пока Игнатьев не заметил, что спина подозрительно мокрой становиться, и саднит, я успел и чайник на огонь поставить и как раз бутерброды резал, приглядывая за печкой. Так что когда тот в дом зашёл, занялся им. Всё что может вскоре испортятся, пустил на бутерброды. Участковый уже оперативников из соседней комнаты позвал, так что те присоединились, и на крыльцо выходил. Там тоже люди работали, не только в одном доме. Криминалист был, я его видел, с фотоаппаратом на груди ходил и чемоданчиком в руке. Павлов вернувшись, залил в чайник, а тот был пуст, ещё воды, из ведра это сделал, и снова поставил на огонь. Для второй смены.
— Как он? — спросил лейтенант, проходя в дом. Он тут же получил в руки кружку и бутерброд.
— В основном ничего серьёзного, вот тут мелкие точки ударов, по пол сантиметра когти вонзил, — указал я, где не успел забинтовать. — Чуть ниже, на пояснице, уже серьёзно, это уже не уколы, а рваные раны. Видимо прыгнув на спину, кошара задними лапами оттолкнулся, или бил так, не знаю. Я не врач, но мне кажется шить нужно. К тому же когти у кошек всегда грязные, я говорю о микробах, инфекцию заносят, как нечего делать, потому-то ранки после них болят и долго заживают. Я промыл конечно, но к врачам бы его. Серьёзно всё же тот его подрал.
— Сейчас отправим, — кивнул тот.
— Ха, боевая рана, полученная от кота, — усмехнулся один из местных незнакомых оперативников.
— Я смотрю, у нас появился доброволец кто первым в сарай с сетью войдёт? — сразу повернулся к тому лейтенант. — Её в амбаре нашли, готовят кота вязать.
Тот сделал вид, что не понял, поставил пустую кружку и, дожёвывая бутерброд, с напарником вернулся в зал, где продолжил обыск. Завязав узел, я сказал, что можно накинуть сверху гимнастёрку, рубаху не стоит, она вся в крови. Помыл руки под умывальником, сразу же завладел кружкой, только что чайник снова вскипел и мне налили кипятка со свежей заваркой. Размешав сахар в кружке, я осмотрел стол. Ну конечно, бутерброды с колбасой сразу расхватали, одни с салом остались, так что взял один со стола и с Игнатовым и ещё двумя неизвестными милиционерами, стал отогреваться ну и завтракать, как дверь в дом распахнулись и, отряхиваясь от влаги, на кухню зашли трое сотрудников НКВД. Хм, а один мне был хорошо знаком.
