— Уф-ф, — с облегчением выдохнув, и невольно хохотнув, я добавил. — Я-то думал что серьёзное. Мама, такие письма присылают, если подразделение попадает в окружение и не выходит к своим в определённый срок. Отец в тылу служит, к тому же ещё и охотник. Выйдет, не волнуйся. Вот если бы «похоронку» получили, тогда да, обеспокоится можно было бы, да и то могла быть надежда что просто ФИО перепутали, например, за место однофамилица оформили. Так что вытираем слёзы и спать. Завтра тяжёлый день, школа и остальное. Ну а от отца будем ждать вестей, когда-нибудь они будут, будем на это надеяться. Всё равно ничего другого у нас не остаётся.
Как мог я успокаивал своих, и Маринку успел погладить по спине, та ещё успокоится не могла, ну и остальных. В общем, когда немного успокоил, отправил малых спать, Маринку туда-же загнал, Танюшу в мою комнату на свободную кровать, а сам отозвал в сторону маму, бабушку и дедушку. Бабушка только что вернулась из маминой комнаты, где меняла пелёнки Кире, тот недавно трубным басом голос подавал, обидевшись, что о нём все забыли.
— О чём ты хотел поговорить? — косясь на слегка потрёпанный треугольник письма, спросила мама.
Я его забрал у неё, чтобы тот не отвлекал, но похоже придётся убрать его из виду, так что взял со стола и убрал в карман, а то действительно будет серьёзно мешать. И до косоглазия довести может.
— Прежде чем ответить на этот вопрос, хотелось бы уточнить, с какого момента вы выключили радио?
Перед тем как уйти из дома, я прокинул провод самодельного удлинителя и вывесил тарелку репродуктора в форточку, чтобы семья и гости могли слушать меня прямо из сада, где и справляли новоселье. Как-то не совсем оно удачно прошло, надо сказать, письмо это с номером части отца так не вовремя появилось. Хотя может и вовремя. Тут, с какой стороны посмотреть. Нужно лишь уточнить, когда выключили репродуктор, чтобы от этого отталкиваться. Лучше я опишу свою версию проходящего в студии радио, чем это сделают соседи. А на счёт этого письма-извещения я действительно не сильно переживал. Может это и нервы, все эмоции спустил ещё там, в студии, но я был слишком спокоен. К тому же знал, что не всегда такое извещение соответствует истине, о чем ранее говорил, бывало и похоронки по ошибке приходили. Будем ждать вестей от отца, ничего другого нам не остаётся.
— Когда ты пел песню, — встрепенулась вдруг бабушка, а она не меньше мамы проживала о судьбе своего сына, отца моего. — Про дороги, которая.
Такой ответ изрядно меня взбодрил. Фактически репродуктор был выключен за одну песню до того провокационного вопроса диктора, за который ему уже наверняка влетело. Видно же было что там отсебятина была. Я до сих пор не мог понять, как это допустили. У меня было такое впечатление, что тот машинально этот вопрос задал, и он задавал его всем гостям в студии, лишь на мне споткнулся и всё пошло не по плану. Да и не должен был такой вопрос прозвучать. Говорю же, такое впечатление, машинально ляпнул. Это тоже странно, на радио работают всё же те люди, что такого допустить просто не могут и контроль среди дикторов серьёзный.
— Это хорошо, вовремя треугольник письма принесли. Ну значит вот что, когда основное прошло, диктор спросил когда мы победим немцев. Такого вопроса не было в том списке, что мне дали изучать.
— Зря они тебя об этом спросили, — задумчиво посмотрела на меня мама. Вот уж кто мня хорошо знал.
— Это точно, очень даже зря. В общем, я не хотел говорить, но диктор смог вытянуть из меня несколько историй, из тех, что случилось с нами на той дороге.
— И про лётчика сбитого?
— И про него, всё рассказал. Ну почти, до бандитов не дошло, время наше вышло. Вроде ничего так всё восприняли, и я решил продолжать. Помните тот бронетранспортёр с расстрелянными немцами? Я ведь там не только наш автомат нашёл, тот что «ППШ».
— Как не помнить, если ты его чуть ли не каждый день начищал, — подтвердил дед, который до этого больше молчал.
— Там кроме автомата было золото. Килограммовые бруски с гербами Советского Союза. Плохое это золото, вот я и решил его сдать, хочу чтобы на это золото построили завод по выделки автоматов для нашей армии, и чтобы Политуправление Армии за этим проследило.
— От добре, — воскликнул дед, и даже ударил себя по коленям от избытка чувств.
Вот мама поняла всё правильно, посмотрела на меня, задумалась и тихо уточнила:
— Почему ты нам о нём не говорил?
— Не всё нужно знать. На вас и так много было взвалено. К тому же это злое золото, плохое, кровавое, только беду оно нам принесёт. Я сразу решил его сдать.
— Хорошо, пусть будет так.
— Это ещё не всё. У меня тут образовались излишки вооружения, а наши бойцы и командиры нуждаются. Уже сейчас с запасами вооружения большие проблемы. Вскрывают старые склады с «берданками» и трофеями Гражданской войны. Больше нечем вооружать добровольческие батальоны. А у нас всё же пулемёты, автоматы, противотанковое ружьё. В Москве среди прочих формируется добровольческий коммунистический батальон, вот я и решил отдать часть вооружения, и трофейную радиостанцию, им. Оно им нужнее.
— Молодец, — только и сказал дед.
— Как вы понимаете после того как я по всему Союзу всё это озвучил, к нам может быть интерес, и не только положительный. Это я о ворах. Дед держи «берданку» под рукой.
— Бандиты золотом заинтересуются? — снова подал голос дед.
— И не только. Соответствующие органы в государстве ну очень подозрительные и могут возникнуть вопросы. А всё ли я сдал? Могут перейти и к непопулярным методам, например к шантажу. Но я думаю, это только в крайнем случае и до этого не дойдёт. В принципе всё, что хотел сказать, сказал. Теперь вы в курсе. Ах да, забыл про фотоаппарат, его тоже сдать придётся, вернуть хозяевам, в редакцию, а из сделанных снимков, там на дороге смерти, попросил то же Политуправление, провести выставку чтобы москвичи видели что творилось тогда на дороге.
— Молодец, — снова сказал дед. — Это ты правильно решил.
— Тут главное чтобы помогли, нужная выставка для мотивации народа, не все ещё поняли, что эта война на уничтожение, но без помощи государства у меня ничего не получится. Ладно, информацию я вам дал, переваривайте её, а пока давайте приберёмся в беседке после новоселья.
Согнав соседских котов со стола, где те обжирались, мы часть еды отдали собакам, всё равно испортится, а часть убрали на ледник. Работали больше молча, было видно, что мои родичи ушли в себя. Я убрал репродуктор из окна, там мембрана бумажная, влаги боится, а судя по наплывающим тучам, что закрыли луну, может хлынуть дождь, так что побережём ценный предмет. Снова закрепил его на кухне квартиры мамы, свернув провод-времянку. Когда мы закончили, уже была полночь, но прежде чем отпустить, мама на секунду прижала меня к себе и встрепала вихры, этим она показывала, что полностью одобряет меня, благословила, можно сказать.
