- Садись, - кивнула Катисса, ничуть не удивившись. Голос у нее был совершенно трезвый, только глаза диковато блестели из-под намотанных по самые брови бинтов.
- Как ты себя чувствуешь? - Ругаться с ней мне совершенно расхотелось.
- Не видишь - цвету и пахну! - огрызнулась магичка, прикладываясь к бутыли. - Наши знахари сказали - шрам на всю жизнь останется. Магическая травма, гхыр ёпп куррат... Римар был моим последним мужем. Ты ведь это хотела узнать?
- Ну...- Добавлять тут было нечего. - Катисса...
- Мы прожили вместе семь лет, - продолжала магичка, невидяще уставившись на картину. - Мы любили друг друга - целых три года, и уважали еще два... а потом что-то надломилось. Ради него я готова была даже оставить карьеру и родить общего ребенка... А он, напротив, жаждал власти и променял на нее все остальное. Хотя, пожалуй, дело даже не в этом. Видишь ли, чтобы греться у семейного очага, надо постоянно подбрасывать в него дрова. А большинство мужчин, увы, считают, что достаточно единожды разжечь пламя - и дело сделано, оно будет пылать вечно. Но пища нужна всем - и человеку, и огню, и любви. Так что, можно сказать, наш брак загнулся от голода.
Катисса рассеянно покрутила в пальцах пробку и щелчком запустила ее через всю корчму. Кажется, она шлепнулась в чью-то миску, но едок, поглядев на пьяную магичку, предпочел счесть нежданную приправу знаком благоволения.
- Наверное, тут была и моя вина. Возможно, мне следовало быть лучшей супругой... встречать его у порога, изображать прилежную домохозяйку и страстную любовницу, устраивать приятные сюрпризы, вести душеспасительные разговоры... А может, это всего лишь отсрочило бы неизбежное на год-два... Не знаю. И когда он сделал выбор между Ковеном и ренегатами - до или после нашего расставания, в пику мне или по велению души, - тоже понятия не имею. Но в любом случае, мы были супругами. И я чувствовала себя ответственной за то, что он натворил... и что мог еще натворить.
- Глупости.
- Конечно, - согласилась Катисса. - Но теперь, когда он сидит в темнице, я наконец-то спокойна. И не собираюсь извиняться ни перед тобой, ни перед Вересом, учти!
- Хвала богам, если бы ты это сделала, я бы скончалась от изумления, - заверила я.
Катисса криво усмехнулась, с изрядным трудом сняла со стола ноги и, не прощаясь, побрела к выходу, оставив после себя пустую бутыль и гнетущую, гадостную тоску.
А ведь я даже не жена. Так, мать ребенка. Подруга на время коротких приездов, о которых заранее ничего не известно. Пройдет три года, потом еще два, и... Увы, я тоже слишком хорошо знаю, как оно бывает. Так стоило ли вообще впускать его в свою жизнь?
- Девушка, у вас не занято?
Я подняла взгляд и поневоле расплылась в улыбке:
- Ты же спать собирался.
- Да я тут подумал, - Верес повесил сумку на спинку стула, сел и с наслаждением вытянул ноги. Он действительно сильно устал, лицо осунулось, но светлые глаза неукротимо искрились лукавством, - что не следует отпускать такую хорошенькую нечисть по злачным местам одну. Мало ли - привяжется какой-нибудь выпивоха, спасай его потом... Хм, а неплохо Безник тут все обустроил! Уютненько. - Колдун завертел головой, разглядывая обновленную обстановку.
А я смотрела только на него.
Стоило. Еще как!
Ничего личного
...А кого-то время не лечит,
А кому-то - прижаться б к кому-то.
Кто-то скажет: за утром - вечер,
Кто-то скажет: за ночью - утро.
Девушка пела негромко, будто только для себя. Но в корчме, битком набитой народом, можно было расслышать шелест осеннего дождя за окнами. Даже тролли старались чавкать и рыгать не слишком смачно.
Шептались только двое за столиком в углу: бородатый, дородный, но почему-то очень нервный, непрестанно озирающийся купец и пожилой мужчина в плаще с капюшоном, из-под которого он старался лишний раз не выглядывать.
- Вот про нее я вам и говорил, - сообщил он, дождавшись, пока корчмарь принесет заказанное пиво и отойдет подальше.
- Это ж какая-то соплюха! - разочарованно протянул купец. - Ей хоть полторы дюжины лет есть?
- В мои полторы дюжины она выглядела не сильно младше, - проворчал собеседник, щелчком сбивая с пивной шапки блаженствующую муху. - Это полуэльфка.
А кому-то обрыдли вина,
А кому-то и пиво в радость.
Кто-то ищет горечь в калине,
Кто-то в ней же находит сладость.
А кому-то - греться на печке,
А кому-то - тонуть в сугробах.
Кто-то бьет чужие сердечки,
Кто-то любит до крышки гроба.
- И что, она действительно так хороша в... э-э... своем ремесле? - недоверчиво переспросил купец.
- Лучшая, - убежденно заявил пожилой, не сводя глаз с девушки. Короткие, нарочито встрепанные волосы серебрились в свечном полумраке, как ковыль под луной. Когда девушка встряхивала головой, из-под челки поблескивали ясные лазурные глаза. Тонкие пальчики проворно перебирали струны, и те, словно кошки, благодарным мурлыканьем откликались на ласку.
А кому-то благ не хватает,
А кому-то - вернуть бы маму.
Кто-то клад откопать мечтает,
Кто-то машет киркой упрямо.
Кто-то учит - а кто-то судит,
Кто-то верит - а кто-то спорит.
До чего ж мы смешные, люди,
До чего ж мы дурные - вдвое...
Шептунам пришлось прерваться: последний уроненный лютней звук снежинками растаял в сердцах, и слушатели восторженно засвистели, застучали кружками по столам.
- Просто прелесть что за девчонка, верно? - заметил черный плащ с неожиданной и даже неуместной для такого человека нежностью. - Который раз эту песню слышу, и все равно слезы на глаза наворачиваются.
- Это, конечно, замечательно, - скрипнул зубами купец. О песнях ему сейчас думалось в последнюю очередь, да и вкуса пива он почти не чувствовал. - Но справится ли она с моим... заказом?
- Даже не сомневайтесь, - ревниво, будто речь шла о собственной дочери, повторил бывалый вор-сводник. - Вирра - лучший наемный убийца в городе.
* * *
Чтобы набраться духу, Багуре Кривосельскому пришлось выцедить еще две кружки темного. Очень хотелось чего-нибудь покрепче, но на пьяную голову такие дела не делаются. Вот на чуток захмелевшую - самое то. Уже и вор, извинившись, отправился на ночной промысел, и девушка, собрав мзду с посетителей, вышла из корчмы, а купец все сидел за столом, подперев щеку рукой, и терзался угрызениями совести пополам со страхом. Поди не каждый день человека на смерть обрекаешь... но сколько ж можно терпеть-то?!
