Книга Неупокоенные, страница 5. Автор книги Джон Коннолли

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Неупокоенные»

Cтраница 5

«Иллюминатор» и сегодня смотрелся так же, как в пору моего взросления, а может, и вовсе со дня своего открытия в девятьсот двадцать девятом году. Зеленый плиточный линолеум под мрамор, местами треснутый, но безукоризненно чистый. Длинная, почти во все помещение, деревянная стойка с окованным медью прилавком, вдоль которой выстроены во фрунт металлические стульчаки с черными сидушками, прихваченные к полу. Прилавок заставлен всевозможными стаканами и приборами для специй; здесь же красуются два стеклянных блюда со свежеиспеченными булочками. Стены зеленоватые, а если встать, то через два раздаточных окошка, разделенных между собой картинной надписью «Эскалопы», становится видна кухня. Меню дня выписано мелом на доске. Алтарь заведения — пять до блеска надраенных пивных кранов, откуда подаются «Гиннесс», два-три сорта эля на выбор (обычно «Аллагаш» или «Шип-ярд»), а для тех, кто не петрит или им просто по барабану, — «Курз светлое». Со стен в «Иллюминаторе» свисают буйки (в других обеденных заведениях Старого порта это сочли бы за кич, здесь же буйки — просто констатация факта, что завсегдатаи этого места связаны с ловом рыбы). Одна стена заведения сплошь из стекла, так что даже в самое тусклое утро «Иллюминатор» залит светом.

Вошедший в «Иллюминатор» неизменно окунается в уютное жужжание людской разноголосицы, причем отчетливо разобрать разговоры трудно даже вблизи. Этим утром тут ели, пили и понемногу раскачивались примерно два десятка человек — обстоятельно, со вкусом, как это делают жители штата Мэн. У стойки рядком сидели пятеро рабочих из «Харбор фиш маркет», все, как один, в синих джинсах, штормовках с капюшонами и бейсболках; сидели и перешучивались, растепленно улыбаясь красноватыми обветренными лицами. Невдалеке от меня делали вид, что работают, четверо бизнесменов. Свои мобильники, калькуляторы и блокноты они разместили вразброс между белыми кофейными кружками (хотя, судя по доносящимся обрывкам разговора, их куда больше занимали тренерские достоинства Кевина Дайнена и его «Пиратов», которых бизнесмены наперебой сейчас расхваливали). Через столик от них самозабвенно болтали мать с дочерью, увлеченные одним из тех диалогов, что требуют театральных жестов, буйства глаз и шокированного выражения лица. Судя по всему, азарт беседы их так и распирал.

«Иллюминатор» мне нравился. Туристы сюда особо не захаживали — уж во всяком случае, не зимой. Да и летом их не заманишь — если только вывесить над Уорф-стрит какую-нибудь растяжку, что так, мол, и так, есть тут на ничем не примечательном береговом отрезке кое-что, скрытое от ваших глаз: морская кухня Буна, «Харбор фиш маркет», «Комеди клаб», да еще и сам «Иллюминатор». Но даже при такой объяве народ не хлынул бы сюда рекой. Растяжка там или чего еще, только сам «Иллюминатор» не рвал на себе майку — дескать, гляньте, вот он я, — и присутствие его, если смотреть с проходной стороны Коммерческой, выдавал разве что видавший виды плакат «Кока-колы» да флаг на шальном ветру. Прежде всего надо знать, что бар находится конкретно здесь, — особенно поутру зимой, когда еще темно. А любому заблудшему туристу, лунатиком бредущему по Коммерческой в начале не разгулявшегося еще денька под тусклым зимним небом Мэна, надо было при этом ой как следить за дорогой (если, разумеется, есть желание дожить до весны и при этом не слечь). А потому при сильном льдистом ветре, задувающем с юго-запада в самое лицо, мало у кого находилось время — да и желание — шариться по укромным уголкам города.

Тем не менее иногда кто-нибудь из несезонных странников проявлял упорство и мимо рыбного рынка, мимо «Комеди клаба» выходил-таки, стуча каблуками, на доски старого деревянного настила, что слева граничит с пристанью, и таким образом оказывался у входа в «Иллюминатор», а побывав в нем, давал себе зарок, что, в следующий раз попав в Портленд, прямиком направится сюда (причем друзья насчет этого местечка в известность наверняка не ставились, ибо «Иллюминатор» — место из разряда таких, которое хочется приберечь именно для себя). Снаружи на воду здесь выходило подобие палубы. Летом тут можно было уютно расположиться и поесть, а на зиму столы убирались и палуба пустовала. Пожалуй, зимой здесь мне нравилось больше. Я мог прихватить с собой кофе и выйти наружу, с рассеянным добродушием осознавая, что народ предпочитает кофейничать в основном внутри, где тепло, и я таким образом никому не помеха. Я вдыхал легкую йодистость морской соли, чувствовал на себе влажное дыхание бриза, и, если погода с ветром друг другу сопутствовали, этот аромат оставался со мной все утро. В основном я отдавал предпочтение именно ему. Правда, иногда, когда я бывал с собой не в ладу, внимания на него старался не обращать: привкус соли на губах напоминал слезы, как будто я недавно пытался прикосновением губ унять чужую боль. Когда такое происходило, вспоминались Рейчел и моя дочка Сэм. А нередко меня одолевали мысли о другой жене и другой дочери, — тех, что были прежде, до них.

Такие дни проходили в молчании.

Но сегодня я сидел внутри, да еще в пиджаке от «Армани» и в бордовом галстуке «Хуго босс». В Мэне, кстати сказать, на ярлыки внимания традиционно никто не обращал. Все считали, что если ты эти вещи носишь, значит, ты купил их с уценкой, а если выложил за них полную стоимость, значит, ты идиот.

За полную стоимость я их, естественно, не покупал.

Дверь снаружи отворилась, и в бар вошла женщина в черном брючном костюме и пальто, которое при покупке, вероятно, встало ей в изрядную сумму, но теперь слегка износилось. Волосы у нее были цвета воронова крыла, с красноватым отливом от красителя. Интерьер и атмосфера посетительницу, судя по всему, несколько удивили —. вероятно, пробираясь сюда мимо пошарпанных, насупленных портовых строений, она ожидала, что ее здесь встретит шумливо-драчливый притон пиратов. Найдя меня глазами, она вопросительно накренила голову. Я в ответ приподнял над столешницей пятерню, и тогда женщина между столиками прошла к моему месту. Я поднялся навстречу, и мы подали друг другу руки.

— Мистер Паркер? — спросила она.

— Мисс Клэй.

— Извините за задержку. Там на мосту кто-то стукнулся, все движение притормозили.

Ребекка Клэй звонила мне позавчера с вопросом, не могу ли я помочь ей сладить с одной проблемой. Дело в том, что за ней следят, ходят по пятам — жить можно, но ситуация, сами понимаете, малоприятная. От полиции толку никакого: тот человек словно нюхом чувствует их приближение, и, как бы тихо они по ее вызову ни подкрадывались к дому, тот тип всякий раз исчезал.

Надо сказать, что все это время я загружал себя работой по максимуму, отчасти для того, чтобы мириться с отсутствием Рейчел и Сэм. Мы вот уже месяцев девять жили то вместе, то порознь. Непонятно даже, как все у нас могло так удручающе быстро пойти по нисходящей. Ощущение такое, что вот еще минуту назад они находились со мной и дом был полон их звуков, запахов, и вдруг они взяли и перенеслись к родителям Рейчел. Хотя все, разумеется, обстояло иначе. Оглядываясь назад, я видел каждый поворот этой нашей дороги, каждый ее ухаб и занос, что вынесли нас туда, где мы находились теперь. Характер все это носило якобы временный, чтобы у каждого из нас была возможность все взвесить и, ненадолго отдалившись, наедине с самим собой осмыслить, что именно в том, с кем мы делили свою жизнь, важно настолько, что мириться с его отсутствием нельзя. Но то-то и оно, что на самом деле подобные вещи имеют характер не временный. Существует разделенность, происходит разрыв, и, как потом ни приспосабливайся, ни начинай все заново, сам факт, что имела место размолвка, так и не забывается. И в конечном итоге не прощается. И пусть здесь в чем-то была ее вина, но не в такой уж степени. Хотя и не моя, по крайней мере не стопроцентно. Рейчел надо было определиться с выбором, так же как и мне, но ее выбор зависел от моего решения. И в конце концов я отпустил их обеих, жену и дочку, надеясь, правда, что они вернутся. Мы по-прежнему заочно общались, и Сэм я мог видеть когда захочу, — только то, что они находились в Вермонте, делало это слегка затруднительным. Но дело не в расстояниях. С приездом я не спешил, и не потому даже, что не хотел усложнять и без того непростую нашу ситуацию. Осторожничал я потому, что по-прежнему считал: есть люди, которые могут причинить им вред, с тем чтобы добраться до меня. Вот, видимо, почему я и позволил им уехать. Теперь уж не упомнишь. Тот год выдался… трудным. Я сильно по ним скучал и вместе с тем не знал, как, каким образом вернуть их обратно в мою жизнь или же научиться жить в их отсутствие. Их уход оставил в моем существовании пустоту, которую теперь пытались заполнить другие, те, кто дожидался в затенении.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация