Рыска вздрогнула, словно мальчишка стегнул ее прутом, и рывком села.
— Ты видел, как она на нас смотрела? Как у нее слюни текли?
— Ага. Вначале до того смирная была, жалкая, а как дедок крикнул, так ее и перекосило. — Жар тоже поежился.
— Нет, она сразу такая вышла! — неожиданно заспорила девочка.
— Тебе померещилось.
— Нет! — Рыска схватилась за голову и еще больше сгорбилась. — То есть… оно не то что мерещилось… я знала, что так будет. Ну, будто яблоко тебе бросили: оно еще летит, а ты уже понимаешь, куда нужно подставить ладонь… Я и подставила.
Жар ничего не понял, но неуклюже обнял дрожащую подругу. Та благодарно уткнулась ему в грудь.
— А знаешь, что самое страшное? — Рыска хлюпнула носом. Жар почувствовал, что рубашка начинает промокать, но только крепче прижал подружку к себе. — Помнишь, как мы с Илаем дрались?
— Ну?
— Я захотела, чтобы он упал. И он упал. А если бы… Если бы я и ему пожелала смерти?! — Рыску колотило все сильнее. — Мне так страшно, Жар! А вдруг я однажды разозлюсь на тебя? Или на Фессю?! И тогда… — Голос окончательно перешел в рыдания.
— Зато крысы ты теперь можешь не бояться, — неуклюже попытался пошутить мальчишка. — Глянешь — она и окочурится.
Девочка разрыдалась еще горше.
— Жа-а-ар, я — а-а… У меня-а-а… Пообещай, что никому не расскажешь! Никому-никому!
— Обещаю, — растерянно поклялся мальчик. — Только ты, того, слезы-сопли вытри. Ничего ж страшного не случилось. А что ты там себе надумала…
— Я не надумала. — Рыска поерзала на тюфяке, но удобной позы так и не нашла и трагически прошептала: — Я была в Старом Доме!
— И чего? — не понял Жар.
— Ой, ты же не местный, — спохватилась девочка. — У нас в Приболотье…
Мальчик слушал затаив дыхание: Рыска так живо и красочно описала избу, крыс и умирающего путника, что будто своими глазами увидел.
— А лиса-то тут при чем? — повторил Жар, когда девочка выговорилась и выжидательно уставилась на него.
Рыска аж растерялась и немножко обиделась.
— Ты что, совсем глупый? Бывший мне силу свою передал! А вместе с ней какое-то проклятье, вот крысы за мной с тех пор и бегают!
— Бабкины сказки, — пренебрежительно отмахнулся Жар. — Мне тетка рассказывала, что на путников много лет учат, как, скажем, на кузнецов или там сапожников. У них даже община своя есть. Где ты видала, чтоб помирающие сапожники чего-то там передавали?
— Но что-то же он со мной сделал, — уже не так уверенно возразила девочка.
— За руку подержал, покуда бредил перед смертью.
— А сила откуда?
— А она у тебя точно есть? Люди иногда падают. А бешеные лисы — дохнут.
— Но я что-то почувствовала! И кровь — как тогда, в Старом Доме…
— После драки у тебя с носом все в порядке было.
Рыска совсем растерялась:
— Точно… Думаешь, мне этот ворот просто от страха почудился?
— Давай проверим, — с готовностью предложил друг.
— Как?!
— Помнишь, что говорят о неудачниках? «Сыграл с путником в наперстки». — Жар пошарил ладонью по полу и наткнулся на фасолинку, маленькую и поцарапанную: наверное, крыса вылущила и волокла в гнездо, да что-то ее спугнуло. Мальчик показушно потряс зерно в соединенных горстях, сжал их в кулаки и спрятал за спину. — В какой руке?
— В левой, — быстро сказала девочка.
— Угадала, — удивленно хмыкнул Жар. — А ну-ка давай еще раз!
У Рыски снова начали дрожать губы.
— В правой, — обреченно выдохнула она, сколько можно затянув с ответом.
Жар долго, непонятно глядел на подружку, уже такую бледную, что еще чуть-чуть — и в темноте засветится, потом широко ухмыльнулся и показал ладони:
— Не-е, в левой. А теперь?
— Теперь опять в левой.
— Не-а, в правой. Эх ты, путница-путаница! — Мальчишка отвесил подруге легонький щелбан. — Не то что из трех наперстков — из двух кулаков выбрать не сумела! Какие тебе дороги судьбы, если ты даже мимо осы на полу проползти не можешь, непременно наступишь… О! Чуть не забыл!
— Ты куда? — встрепенулась девочка.
— Щас!
Зашуршал мусор, заскрипели лестничные ступеньки. Потом внизу что-то брякнуло: не иначе друг впотьмах свернул одну из кринок.
Рыска, не выдержав, тоже подползла к проему.
— Иди сюда, — как раз окликнул Жар сдавленным голосом. — Помоги втащить!
Девочка свесилась в темноту, нащупала что-то холодное и шершавое, вцепилась, что есть сил потянула, и на чердачный пол встал большущий… горшок.
— Зачем он тебе?
— Сейчас узнаешь. — Жар посидел на верхней ступеньке, переводя дух, а потом решительно поволок добычу на середину чердака. — Принеси-ка пару досок, там вдоль стенки лежали.
Когда Рыска вернулась, друг успел поднять горшок, надеть на гнездо и плотно прижать горловиной к балке.
— Подпирай скорей! — прохрипел он, еле удерживая груз руками и плечом.
Девочка торопливо подставила доски под горшок — наискосок, шалашиком. Жар помог заклинить их посильнее, осторожно подергал — вроде крепко стоит.
Рыска боязливо прислушалась к нарастающему тревожному гулу изнутри.
— Пожужжат-пожужжат и издохнут, — заверил ее Жар. — Тогда спокойненько снимем и выкинем.
За установкой горшка девочка немного утешилась, но стоило детям забраться под покрывала, как она снова начала ворочаться и вздыхать.
— Расскажи мне еще что-нибудь, — попросил мальчик, отвлекая ее от тревожных мыслей.
— О чем? — удивилась Рыска.
— А все равно. О себе. О родителях.
— Не хочу. — Девочка натянула одеяло до ушей, но друг не отставал:
— Тогда просто байку. Только, чур, веселую!
— Ну-у-у… — задумалась Рыска. — Хочешь, расскажу, как дядька Хвель огурцы сажал?
— Конечно!
— Ладно, слушай, — немного оживилась девочка, поворачиваясь к другу. — Живет у нас в веске один мужик, ленивый-преленивый…
* * *
Рыска давно спала, а Жар, приподнявшись на локте, все глядел на подружку, задумчиво катая в пальцах фасолину.
Хорошо, что на чердаке было темно и девочка не заметила, что последних два раза мальчик перекладывал семя из руки в руку.
ГЛАВА 5
Даже одна крыса — сущее бедствие для амбара: что не сожрет, то перепортит.
