– Зачем ты это делаешь? – спросил он.
– Я хотел доказать.
– Что доказать?
– Что мне ничего не страшно.
– И смерть?
– В том числе.
– А кому доказать? Мне?
– В том числе.
– Не делай так больше. Я тебя прошу.
– А тебе какая разница? Ты же уходишь.
– Нет. Я никуда не ухожу.
Леонард решил остаться в семье. Жертвовать сыном он не мог.
Ариадна тем временем объяснилась с Осей.
Ося держался стойко, скрывал уязвленное самолюбие. Посоветовавшись со своим папашей, решили поделить имущество на три части. Две трети Ариадне, поскольку у нее ребенок, а треть себе.
Ося оставил Ариадне квартиру, но мебель забрал. Мебель была антикварная, из карельской березы с бронзой. Осин папаша разбирался – во что надо вкладывать деньги.
Ариадна осталась в голых стенах, но с крышей над головой. Первое время ели на подоконниках, подстелив газетку. Спали на полу, на матрасах.
Леонард медлил. Не шел в новую жизнь с газеткой на подоконнике. Дело, конечно, не в газетке, а в близких людях.
Раньше ему казалось, что все будет проще: и сын при нем, и любимая женщина. Но нет… Случилось буквально землетрясение, земля обетованная раскололась до ядра. Сын ходил подавленный. Зоя каждый вечер уходила в ванную плакать, пускала воду, чтобы не слышно было рыданий.
Леонард похудел, осунулся. Не знал, что делать. Уйти он не мог. И оставаться тоже не мог. Он обещал Ариадне. И Ариадна уже сделала первый шаг. Приходили мысли: разбиться на машине, чтобы ни туда ни сюда.
Ада ничего не могла понять.
Леонард обещал переехать в пятницу, но исчез. Его не было ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье.
– Ты был на даче? – догадалась Ариадна.
– Я был на дипломатическом приеме, – выкручивался Леон.
Ариадна вдруг поняла, что ее постигнет та же участь, что многих ее подруг. Мужики тянут резину до тех пор, пока это возможно. А потом, когда резина рвется, – исчезают с горизонта. Вязнут в своей семье. Время работает против любовниц. Мужчины не любят терять свою привычную жизнь. У них образуются рефлексы – условные и безусловные. Ломать их – невыносимо.
Ариадна пошла на штурм. Договорилась с Миркой. Мирка позвонила Зое.
– Это говорит домоуправ Морозова, – представилась Мирка.
– Кто? – не разобрала Зоя.
– Начальник ЖЭКа вашего дома.
– А в чем дело?
– Дело в том, что к нам поступила жалоба от квартиросъемщика Мухина. На него из вашего окна выбросили мусорный пакет и испортили пальто.
– Когда? – удивилась Зоя.
– В субботу. В час дня.
– Да нас в субботу близко не было. Мы с мужем уезжали на дачу с пятницы по понедельник. У нас ведомственная дача в Снегирях.
– Извините, – сказала Мирка. – Значит, из другого окна.
Она положила трубку. В дверь позвонили. Это явился Леонард.
– На ловца и зверь бежит, – прокомментировала Мирка.
Ариадна распахнула дверь и прошипела, четко артикулируя каждую букву:
– Если ты завтра же не переедешь ко мне с вещами, я все верну на свои места.
Леонард растерялся. Он никогда не видел Ариадну в гневе. Она его завораживала. Была ужасна и прекрасна, как шипящая кошка со вздыбленной шерстью.
– На свои места – это как? – спросил Леон.
– Это Ося и мебель. Воссоединение семьи. Я не собираюсь жить и стареть в любовницах. Тебе понятно?
Все было понятно без слов. А уж со словами – тем более.
На другой день Леонард переехал с чемоданом. Переступил через себя.
Целую неделю он пил. Алкоголь – как наркоз. Иначе невозможно было вытерпеть боль разрыва. Рвалось по живому.
Леонард не ел и не спал. На него было жалко смотреть.
– Ну иди обратно, – искренне предлагала Ада. – Иди к ним, если ты без них не можешь.
– Но я и без тебя не могу.
– А мне ты ничего не должен. Ты должен им.
– При чем тут должен – не должен, – вздыхал Леонард. – Разве в этом дело?
– Живи легче, – советовала Ада.
– Я не могу легче. Не получается.
– Просто ты внутренне порядочный человек. В этом дело.
– Внешне, – поправил Леонард.
– Почему «внешне»?
– Потому что внутренне порядочные живут по-другому.
Ариадна поняла: его мучают угрызения совести. И это надолго. Если не навсегда.
Жизнь потекла по новому руслу.
Зоя пошла работать. Физиотерапевт в кремлевской поликлинике. Восемь часов в день проводила на людях. Это отвлекало и развлекало.
Володя ходил на карате.
Все выглядело не так безнадежно: работа, ребенок, дом. Однако дом – на песке. Снаружи все как надо: окна, крыша. Но фундамента – нет. Дунешь – и рухнет.
Фундамент – любовь. А любовь ушла в другое место.
Зоя присматривалась к мужчинам. Все были заняты. У каждого дома своя жена и свои дети. Зачем им чужие? А те, что без жен, кто никому не понадобился, – ей тоже не нужны. После яркого, успешного, красивого Леонарда трудно переключиться на какую-нибудь серую мышь.
Зоя бодрилась, но мир ее рухнул. Заграницы, приемы в посольствах, рассадка за столом по протоколу, красивые одежды, машина к подъезду – все это растаяло, как мираж в пустыне. А вместо этого – кабинки физиотерапевтического кабинета, разделенные занавесками. Примерно то же самое испытывала Жозефина, когда ушел Наполеон. Она по-прежнему наряжалась и даже кокетничала с русским царем, но… мир ее рухнул. Дом без фундамента. Того и гляди, обрушится на голову. Все повторяется по спирали. Ничто не меняется в подлунном, подсолнечном мире.
Ариадна нравилась друзьям Леонарда – красивая, тихая, никуда не лезла. Очень хорошо воспитана (заслуга деда и бабушки). Хорошее воспитание буквально бросалось в глаза: умела красиво есть, умела слушать, уважая собеседника, а главное – не самоутверждалась.
И Ариадне тоже нравились друзья Леона и их жены. Они были, как правило, хорошо обеспечены, уверены в себе, вели здоровый образ жизни. Здесь редко встретишь алкоголика или дебошира. Таких не держат. В отличие от телевидения. В своей среде Ариадна встречала всяких: сытых и голодных, успешных и неудачников, благородных и завистливых. Почти все ходили с сальными волосами и предпочитали носить черное, чтобы не стирать часто.
Ариадна получила повышение по службе. Все знали, что ее новый муж не какой-то Ося, а международник. Номенклатура. Значит, и Ада не просто Ада, а член семьи с привилегиями.
