Ей совсем не хотелось думать о проблемах, сопряженных с ее новой затеей, и некоторое время она отказывалась верить, что они существуют. В конце концов Элинор рискнула усомниться, прилично ли принимать подобный подарок от мужчины, которого знаешь так мало, или, вернее, так недолго. Это стало последней каплей.
— Ты ошибаешься, Элинор, — в запальчивости возразила Марианна, — если думаешь, что я мало знаю Уиллоби. Да, мы знакомы недолго, но, исключая тебя и маму, я знаю его лучше кого угодно во всем свете! Не время и не случай определяют близость между людьми, а лишь взаимное друг к другу расположение. И семи лет не хватит, чтобы некоторые люди сделались друзьями, другим же достаточно и семи часов. Я нарушила бы приличия куда более, если бы приняла подарок от собственного брата. Джона я почти не знаю, хотя мы прожили рядом много лет, что же до Уиллоби, мое о нем окончательное суждение сложилось в то мгновение, когда он отрубил щупальце, которое с дьявольской силой тянуло меня под воду.
Элинор сочла разумным больше не касаться этого предмета. Она хорошо знала нрав сестры. Споры по такому деликатному вопросу лишь сильнее убедят ее в собственной правоте. Зато, выслушав, сколько неудобств содержание морского конька причинит их матери, Марианна вскоре сдалась и пообещала не испытывать доброту миссис Дэшвуд и не упоминать о коньке, а Уиллоби сообщить, что она вынуждена отказаться.
Марианна сдержала данное слово и в тот же день, — когда Уиллоби прибыл к ним на своем лихом одноместном каяке, потихоньку шепнула ему, что, к сожалению, должна отклонить опрометчиво принятый подарок, на что он ответил: «Тогда, может быть, морскую мартышку? Или морскую звезду?» — но и от них она отказалась. На что он сказал, также вполголоса:
— Марианна, морской конек по-прежнему ваш, пусть сейчас вы и не можете насладиться его красотой. Я буду хранить его для вас до тех пор, пока вы не передумаете. Когда вы покинете эту уединенную бухту и заживете в более прочном доме, морской конек Король Яков будет рад, если вы примете его в подарок.
Все это слышала Элинор, и в таком обещании, как и в сердечном обращении к сестре по имени, она увидела единственно возможное истолкование полного между ними согласия. С той минуты она больше не сомневалась, что они помолвлены, и изумлялась лишь тому, что ни ей, ни кому-либо из друзей об этом еще не сообщили.
На следующий день Маргарет доложила Элинор новость, окончательно убедившую ее в своей правоте. Накануне Уиллоби провел у них весь вечер, и Маргарет, рисовавшая в углу гостиной неказистую карту острова, в географии которого к тому времени достаточно разобралась, невольно заняла самый выгодный наблюдательный пост, о чем с важным видом и поведала старшей сестре, когда они остались наедине.
— Ах, Элинор! — воскликнула она. — Я хочу рассказать тебе два секрета. Первый про Марианну. Она очень скоро выйдет замуж за мистера Уиллоби. У него теперь есть ее локон.
— Не торопись с выводами, Маргарет, — осадила ее Элинор. — Может быть, это локон его двоюродного дедушки.
— Нет-нет, Элинор, локон принадлежит Марианне. Я в этом почти уверена, ведь я видела, как он его отрезал. Вчера после чая, когда вы с мамой вышли, они сидели рядом и перешептывались, быстро-быстро, и он ее уговаривал что-то сделать, а потом взял ее ножницы и отрезал длинный локон — ведь сзади у нее волосы были распущены, — поцеловал его, завернул в белый листок и убрал в бумажник.
История казалась столь достоверной и была изложена в таких подробностях, что Элинор не могла в ней усомниться; что же до второго секрета Маргарет, который гораздо сильнее беспокоил девочку, — какая-то несусветная ерунда о системе пещер на южной стороне острова, где живет пещерное племя… от него Элинор попросту отмахнулась и, выбранив сестру за глупые выдумки, отправила спать без ужина, не слушая никаких возражений.
Иной раз, однако, прозорливость Маргарет в отношении привязанностей ее сестер весьма досаждала Элинор. Однажды вечером на Острове Мертвых Ветров миссис Дженнингс попыталась выведать у девочки имя возлюбленного Элинор. В ответ Маргарет перевела взгляд на сестру и спросила:
— Я не должна рассказывать, да, сестрица?
Конечно, все рассмеялись, и даже Элинор сделала над собой подобающее усилие. Но это было мучительно. Вне всякого сомнения, Маргарет имела в виду того, чье имя ей было бы невыносимо слышать в качестве излюбленного объекта для насмешек миссис Дженнингс.
Марианна очень сочувствовала сестре, но ее сочувствие принесло больше вреда, чем пользы. Она покраснела и сердито одернула Маргарет:
— Имей в виду, что какие бы у тебя ни были догадки, высказывать их вслух неприлично.
— У меня никогда не было никаких догадок, — возразила Маргарет, — ты сама мне обо всем рассказала.
Это лишь подстегнуло общее веселье, и миссис Дженнингс попыталась вытянуть из девочки подробности.
— Ах, мисс Маргарет, расскажите, расскажите нам все! Честное слово, милая Элинор, я помогу вам его окрутить! Я знаю одно заклинание, которое нужно произнести в особом месте и в правильную фазу луны, так можно очаровать любого! Маргарет, как зовут этого джентльмена?
— Маргарет, — с горячностью вмешалась Марианна, — ты прекрасно знаешь, что все это твои собственные выдумки и что такого человека не существует.
— Только если он недавно скончался, потому что совсем недавно он существовал и его фамилия начинается на «эф». Но, прошу вас, выслушайте меня, ведь это такие незначительные мелочи по сравнению с той страшной правдой, что прямо на этом острове, под его поверхностью прячется…
Но все собравшиеся во главе с миссис Дженнингс так смеялись над собственными шутками, что больше ее никто не слушал. Впрочем, когда веселье достигло апогея, леди Мидлтон вдруг заметила, что «запах дождя сегодня особенно отдает серой», к безграничному облегчению Элинор, хотя та и понимала, что причина такой милости вряд ли кроется в симпатии к ней, скорее — в нелюбви к подобного рода неделикатным шуткам, которыми так любили развлекаться ее муж и мать. Безопасную тему тут же поддержал полковник Брендон, всегда старавшийся беречь чувства других, и они подробно обсудили дождь, его невыносимое амбре и то, что заканчиваться он, по-видимому, не собирается. Наконец Уиллоби достал свою укулеле и попросил Марианну исполнить шотландскую пляску — так, усилиями разных людей, щекотливая тема была забыта. Но Элинор не сразу оправилась от тревоги, вызванной этими разговорами.
Назавтра было решено погрузиться на «Моллюскодава», трехмачтовую шхуну сэра Джона, и сплавать к остаткам корабля «Мэри», знаменитого крейсера Английской армады,
[1]
затонувшего несколько десятков лет назад в отчаянной битве с кракеном и теперь обраставшего ракушками на дне моря в четверти мили от Острова Черепа, последнего острова архипелага. Этот погибший корабль с фальшбортами, поросшими кораллами, усеянный скелетами команды, так и оставшейся на боевом посту, всеми был признан истинным чудом, а сэру Джону, самом ярому его поклоннику, несомненно, можно было верить, поскольку вот уже десять лет он не меньше двух раз за лето собирал подобные экспедиции, чтобы полюбоваться на живописные обломки.
