— Жена?.. — прошептала я.
— А кто же? — недоуменно покосился он на меня.
Я же вспомнила его слова о бабушке Берте и моем деде: дескать, обещания бывает достаточно… Но мы ведь ничего подобного не говорили! Вернее, Ирранкэ сказал, что хотел бы остаться со мной, но это невозможно, а я… Я просто попросила его не умирать. И вышло по-моему.
— Ты никогда не обладала могуществом своих чистокровных родичей, — продолжал Ирранкэ, глядя на фею в упор, и глаза его горели льдистым пламенем, холодной, лютой ненавистью, от которой мне сделалось не по себе. — И растратила слишком много сил, гоняясь за мною и своей пропажей именно теперь, на пике зимы. Даже представить боюсь, чего тебе стоило уничтожить герцогский замок… а главное, не могу понять, зачем ты это сотворила! Думала, ключ там? И как ты собиралась выцарапывать его изо льда? Ждала бы до весны?
— Не важно, — ответила она, снова повернувшись к воде, — главное, умри хранительница, я могла взять его когда угодно. Пускай даже по весне, когда лед растает. Но ты прав, я зря израсходовала силы… Вы сами принесли мне ключ.
— Но зачем он тебе, если ты все равно не можешь им воспользоваться? — не выдержала я. — Найти дорогу, по которой ушли твои соплеменники, позвать их, вернуть тебе не по силам, так зачем же?
— Рано или поздно, — произнесла фея, — я соберу достаточно сил, чтобы повернуть ключ. Все эти годы я вспоминала… Теперь я почти уверена, сколько оборотов и в какую сторону сделала та дерзкая алийка. Если же мне не удастся… Что ж, я попробую снова. И снова… Я бессмертна, в отличие от вас.
— Иринэль пожертвовала волшебством нашего рода, лишь бы избавиться от твоего племени и отправить его в ничто, — сказал Ирранкэ. — Не думаешь же ты, что они все-таки отыскали дорогу в какой-то из миров, которые ты показывала мне в своих воспоминаниях?
— Кто знает.
— А если это не так?
— Тогда я постараюсь призвать их обратно. Они должны услышать меня, увидеть открытую дверь… Но без ключа я не могу сделать этого. — Фея снова встала вполоборота, и мне показалось, будто я рассмотрела длинные опущенные ресницы. — Он… он звучит, как звонкий горн в утренней тиши, в густом тумане, способном заглушить или исказить все прочие звуки! Этот же ни с чем не спутаешь, и если они услышат его, то вернутся обратно, придут по его струне… Рано или поздно они непременно вернутся!
— Папе ты совсем другое говорила, — встряла Ири. — Ты сказала, что должна запереть дверь, чтобы из пустоты сюда не пробрались всякие чудовища! Или твоя родня и есть те самые чудовища?
— Для кого как… — пробормотала я, прижав ее к себе. — Кто знает, какие твари водятся в этой самой пустоте, может, кто-нибудь пострашнее фей?
«По струне», сказала фея. Должно быть, они слышат волшебство так же, как Ири, то есть Ири — как они… Ох, не время сейчас думать об этом!
— Ключ ты не получишь, — сказал Ирранкэ. — Мы здесь по другому делу.
— Какому же?
— Я, видишь ли, дал слово избавиться от тебя. Не важно как, но в этом мире тебя быть не должно, Владычица вод.
— Ты ведь понимаешь, что убить фею, даже полукровку, тебе не под силу, алий? — прошептала она.
Рука ее с веретеном бессильно упала, но его острие взблескивало красным, и казалось — оно вот-вот ужалит.
— Понимаю.
— На что же ты рассчитывал?
— Признаюсь, я собирался открыть дверь и вышвырнуть тебя в ничто, — совершенно серьезно ответил Ирранкэ и улыбнулся, будто оскалился. — И планы мои не изменились. Другого выхода все равно нет: или ты призовешь обратно свою родню… и что они, оголодав за столько лет, сделают с этим миром, я и представлять не желаю, или ты отправишься к ним.
— И тебе не жаль меня? После всего, что ты говорил…
В воду капнула слеза, вторая…
— Нет, не жаль, — сказал он. — Алии жестоки, неужели ты не знала? Нам чуждо милосердие.
— Но ты ведь умеешь любить!
— Не тебя, — обронил Ирранкэ.
— Я же могу вернуть тебе утраченное, — прошептала Владычица вод. — Взгляни… Просто взгляни, не бойся! И вы смотрите, смертные, чего он лишился из-за вас!
— Не из-за нас, а ради нас, — поправила Ири. — Это совсем разные вещи, правда, папа?
— Да. Это абсолютно разные вещи, — серьезно ответил он. — Но пускай покажет, чего же я лишился, по ее мнению… Ну? Мы ждем!
Рука с веретеном вновь поднялась, описав полукруг, — его очертили алые капли, застывшие в воздухе, как мухи в золотистом камне. Струи водопада словно замедлили движение, переплелись, и в водяной пыли возникло видение: это был непостижимой красоты дворец, герцогский замок рядом с ним казался жалкой лачугой! Такие дворцы рисуют в книжках с картинками — с высокими белыми башнями, трепещущими на них стягами, с воздушными галереями и стрельчатыми окнами, прекрасными скульптурами и фонтанами в цветущих парках… А уж церемониальный зал — хоть весь город в нем танцуй, еще место останется!
Там собрались алии — множество алиев, а я никогда больше десятка разом не видела, и то половина были слуги. Женщины и мужчины в праздничных нарядах, сам алийский князь — одетый не пышнее прочих, он все равно выделялся из толпы подданных. Он был немолод, а если по алию видно, что он в летах, значит, по человеческим меркам он глубокий старик.
Князь стоял на возвышении и будто ждал чего-то. И дождался: гости расступились, открылись высокие двери и вошел Ирранкэ рука об руку с ослепительной красавицей — я узнала госпожу Меланноэ. Они прошествовали к повелителю, и тот, должно быть, собрался благословить их союз…
— Что за чушь! — сказал настоящий Ирранкэ. — Меланноэ — моя племянница. С какой стати мне на ней жениться? Да и брачный союз у алиев заключается совсем не так. Это, с позволения сказать, таинство, и никаких… хм… предварительных церемоний не проводится.
— Но…
— То, что ты могла увидеть в моей памяти, — это празднование в честь совершеннолетия Меланноэ. Девушку должен проводить к главе рода взрослый мужчина из ее семьи, но не отец, и из всех дядьев и братьев она выбрала спутником меня. Впрочем, — добавил он, — мы здесь не затем, чтобы обсуждать обычаи алиев! Чего же я лишился по-твоему, о Владычица вод? Союза с благородной алийкой? И что с того?
— Ты же знатный, — подсказала Ири. — Вам положено жениться на таких же…
— Я наследник далеко не первой очереди, да и дед мой умирать покамест не собирается, поэтому кому какое дело, кого я полюбил и взял в жены?
Фея молчала.
— Чем еще удивишь? — спросил Ирранкэ.
— Может быть, теперь твоя женщина взглянет, что я могла бы дать ей? Она ведь не из обычных людей, она… — фея осеклась и закончила с ненавистью: — Из потомков Короля-убийцы. Очень, очень далеких, но наша память простирается в глубину веков, и я вижу: капля этой проклятой крови есть и в ней, и в ее отродье…
