— Думаешь, мы по таким завалам пройдем? — поежилась я, глядя на осыпь, ощетинившуюся острыми каменными обломками.
— Да, — твердо сказала дочь. — Непременно пройдем. Только минуточку погодите, я, кажется, уже до конца поняла, как нужно на этих струнах играть…
Когда улеглась снежная и каменная пыль, поднятая внезапно сошедшей лавиной (не слишком большой, но не хотелось бы оказаться на ее пути!), а мы откашлялись и протерли глаза, осыпи не было. Что там, склон теперь был ровным, как дорожка в герцогском саду!
— Ну… Перестаралась немножко, — заключила Ири, погладив ящерку. — Зато как далеко видать, никакие булыжники не мешают, а?
Я покосилась на Ирранкэ, а он только вздохнул. И то: ни я, ни он колдовать не умеем, а Ири, похоже, приспособилась… Как знать, только ли в этой долине? Да без разницы, подумала я тут же, лишь бы на голову себе и нам какую-нибудь скалу не уронила!
— И правда, видно далеко, — сказал он, приглядевшись. — И вот ту скалу я определенно знаю… Идем! Если память меня не подводит, то круг камней должен быть как раз за нею.
— Ага, идем, — согласилась Ири и поскакала вперед.
— Погоди! — окликнул Ирранкэ. — Не убегай от нас, мало ли что… И еще — ты не устала?
— С чего бы? — удивилась она.
— Волшба обычно отнимает много сил.
— А я разве колдовала? — Ири почесала нос. — Ну и дела… Нет, я вовсе не устала, это же совсем не сложно! Неужели ты не видишь эти самые струны, пап? Ты ведь сам мне про них сказал!
— Я только с чужих слов знаю о них, — улыбнулся Ирранкэ. — И могу чувствовать лишь самую малость, как говорил уже, — родную кровь, и только. От меня и от Марион к тебе тянутся ниточки-струны, это я способен различить, а вот то, что ты описываешь… Нет, мне не дано это видеть.
— Жалко, — серьезно сказала она. — Это очень-очень красиво! Так-то я всегда это видела, думала, все остальные тоже…
— Я вообще ничего такого не вижу, — утешила я.
— Жалко, — повторила Ири. — Ну ничего, может, я придумаю, как это тебе показать, мам! Но не сейчас, конечно, не до того… Главное, я поняла, как это все запутано-перепутано! Теперь уж не заблудимся, нам точно нужно к той скале, там за ней… мм-м… будто барабаны гремят, раз, два… Дюжина! Только вот на площади, когда герцог едет, они все вместе бьют, а эти грохочут каждый сам по себе, какой чаще, какой реже, и тише, и громче…
— Это, должно быть, камни круга, — подал голос Ирранкэ.
— Наверно… Они вроде бы и вместе, а все равно тарабанят как попало, — с невероятным азартом продолжала Ири. — И я вот думаю, если заставить их стучать одинаково, тогда проход в феины чертоги и откроется!
— Не перестарайся, — попросил он. — А то попадем не в ее чертоги, а… куда-нибудь еще.
— Куда-нибудь еще не получится, эти барабаны либо вразнобой звучат, либо в одном только ритме, — заверила она. — И еще: та дверь, от которой ключ, куда угодно открывается, а эта — только туда или сюда, не промахнемся. Идем уже, а то я скоро опять проголодаюсь!
Я же вознесла молитву Создателю, чтобы уберег мою дочь, с ее-то неуемным любопытством и кипучей жаждой деятельности, от последствий ее опытов. Может, услышит и наставит ее на путь истинный…
— Так удивительно и даже немного страшно наблюдать, как возвращается волшебство, — негромко произнес Ирранкэ.
— О чем ты?
— О ней. — Он кивнул на дочь. — Ты разве не поняла? То, что она сейчас сделала, даже самым опытным нашим магам едва-едва по силам, а человеческим — и подавно.
— Да уж, помню, как в матушкиной деревне во время засухи вскладчину колдуна наняли, — проворчала я. — Три дня он по округе бродил, завывал, руками размахивал, дрянь какую-то вонючую жег, съел столько, что на семерых бы хватило… А когда дождь все-таки пошел, заявил, мол, это он его призвал!
— О чем и речь… Ири! — окликнул он. — А ты можешь ветер вызвать?
— А надо? — отозвалась она. — Тут и так задувает будь здоров!
— Нет, не сейчас, а вообще.
— Могу, чего его звать-то? Это куда проще, чем с камнями, те еще расшевели попробуй, а ветерок — он легкий… Главное, — добавила Ири, подумав, — потихоньку это делать. А то возьмет, разгуляется да унесет тебя в чужедальние края, то-то весело будет!
— А как насчет дождя?
— Ну… — На этот раз она думала дольше. — Наверно, тоже сумею. Только, опять же, надо осторожно, чтоб не смыло. Так-то все ясно: ветер должен пригнать тучи, а там уж… Дерни за веревочку, за струну то есть, дождик и польется!
— Ага, лишь бы не ураган с ливнем, — невольно усмехнулась я.
— Да-да, именно! Осторожненько надо, а то беда может приключиться, — совершенно серьезно сказала дочь и полезла выше. — Ой, кажется, я уже вижу этот круг! Только напрямую тут не пройти, обрыв очень уж крутой, а если поверху… нет, мам, ты не заберешься. Да и я что-то боюсь, больно высоко, прямо как галерея на старой башне, а камни ненадежные! И обвал не поможет, тут как бы все не рухнуло…
— А обход есть?
— Найдется, нам надо снова вниз и вокруг скалы. — Ири спрыгнула с камня, чуть не сшибив меня с ног. — Там тоже все завалено, но хоть ничего не шатается и из-под ног не выворачивается, вот.
— Это ты сверху рассмотрела? — с интересом спросил Ирранкэ.
— Нет, под снегом-то все равно не видно. Я же чувствую, — напомнила она, улыбаясь во весь рот. — Вот теперь, когда я поняла, что да как, все намно-ого проще стало! Даже идти или лезть куда-то не нужно, чтоб понять, каково оно там.
— Не перестарайся, — серьезно сказал он. — Первые выплески силы бывают очень мощными, а потом сходят на нет. Так вот привыкнешь к волшебному зрению, а потом оно угаснет, придется заново учиться действовать, как обычные люди.
— Чего это оно вдруг угаснет? — нахмурилась Ири. — И какие еще выплески? Я говорю ведь, я всегда это видела! Только не знала, как пользоваться, вот. Иногда, наверно, случайно что-то выходило правильно, а я, голова дубовая, и не сообразила, что именно сделала! Ну ничего, я еще получше разберусь, только не на ходу…
— Уж сделай милость, — невольно улыбнулась я и посмотрела вверх, в лицо ее отцу.
Неверный зимний свет был тому причиной или что-то иное, но мне вдруг почудилось, будто Ирранкэ сделался прежним, таким, каким был до визита к фее, и почти угасший огонь в нем разгорелся с новой силой. Даже усталое и ожесточенное лицо словно разгладилось, шрам стал почти незаметным, а выбивающиеся из-под шапки волосы показались не седыми, а пепельно-русыми, как много лет назад…
— Почему ты решил, что волшебство возвращается? — спросила я.
— Помнишь наш разговор на постоялом дворе? — спросил он после паузы. — Я сказал тебе, что оно начало иссякать.
— Да, и мастерство забыто, потому что даже самый умелый мастер не сумеет создать что-то из ничего, — припомнила я. — А потом, в твоих воспоминаниях… Феи выпили волшебство из этого мира, чтобы хватило сил открыть дверь?
