– Не должны достать, – осторожно выглядывая из-за обгоревшего кирпича, сказал вест. – Хотя… Они здесь всюду. Разного типа – «пехотные», «танковые», «транспортные»…
– Пленных, что ли, разговорили? Откуда информация?
– Каких пленных? – не понял Зигфрид. – Какой смысл брать в плен этих тварей?
– Я про их хозяев.
– Не понимаю. Хозяев?
Быстро выяснилось, что Зигфрид действительно не понимает, о ком речь. Кремль воевал с мутаботами и воспринимал их как основного врага. Выходит, термиты до сих пор так и не появились на поверхности. Книжник не спешил лезть с новой информацией – нужно было сложить собственную картину происходящего. Поэтому он слушал друга.
– Когда бот один – с ним еще можно иметь дело, – говорил Зигфид. – Но когда их толпа – пиши пропало. Я едва сумел отбиться от троих, когда неудачно выскочил на звено этих уродов. Такое ощущение, что они взаимодействуют друг с другом на ментальном уровне.
– Вроде как в сеть объединяются?
– Что?
– Ну, как компьютеры. Когда-то их соединяли в единую систему – сеть.
– Наверное. Ты же знаешь, вся эта древняя техника для меня – темный лес. Но в оружии я понимаю. А эти твари – оружие. Мощное оружие. Я даже не знаю, встречал ли я что-то опаснее.
– А ядерное?
– Ну разве что ядерное…
– Так это они Кремль сравняли? – мрачно спросил Книжник.
Зигфрид тяжело поглядел на него, и семинарист понял: в своей беде он не одинок. Погиб не только Кремль. И не только у него, у Книжника, сгинули близкие люди.
Он все же решился спросить:
– А как Форт? Тоже?..
– Тоже, – сухо бросил Зигфрид.
Некоторое время помолчали, каждый думая о своем. Исподлобья наблюдая за кружением рукокрылов над головой, Книжник насыщался этим новым чувством.
Жаждой мести.
Никогда не думал, что сможет с таким удовольствием думать о том, как станет убивать и крушить – за своих, за свою разрушенную жизнь…
– Так что же все-таки произошло? – с трудом произнес Книжник, чтобы отогнать подальше разрушительные мысли. Поднял обгоревший обломок кирпича, сжал в кулаке. – Как какие-то муты смогли сотворить такое? Твердыню нашу – и…
Обломок жалобно хрустнул в кулаке. Сквозь пальцы посыпался черный песок.
– …в пыль!
– Хотел бы я знать, – мрачно отозвался Зигфрид. – Не было меня здесь, не то и я бы голову сложил, как и подобает воину. И не трепались бы мы с тобой на пепелище.
– Почему ты так думаешь? Может, напротив, успей ты вовремя – и смог бы помочь одолеть гадов? Мы же с тобой из таких передряг выбирались – вспомни!
Зигфрид покачал головой:
– Самому спастись – не битву выиграть. Здесь такое стряслось, к чему никто готов не был. И я не исключение. Я, как вернулся из дальней вылазки, до сих пор никого здесь живого не встретил. Не считая тебя, конечно. И Лого.
Зигфрид задумался, скосился на Книжника:
– Скажи лучше, где ты сам этот ад пережил?
– В недрах.
– Где?
– Под землей.
– В кремлевских укрытиях? А почему только ты уцелел? Ведь в них ваши ядерную зиму пережили – неужто сейчас никто не спасся?
– Я не про кремлевские катакомбы, – Книжник пронзительно поглядел на друга. Неопределенно кивнул в сторону пыльной пустоши. – Я про их собственное подземелье.
Теперь пришло время Зигфрида бросать острые взгляды. Впрочем, похоже, он не сильно удивился. Скорее, заявление Книжника его повеселило. Если сейчас вообще можно было говорить о веселье. Коротко бросил:
– Рассказывай.
Повествование вышло сбивчивое, какое-то даже судорожное. Книжник не мог отделаться от ощущения чего-то подлого, на уровне предательства: как он действовал плечом к плечу с врагами, как отмалчивался и даже не попытался нанести хоть какой-то ущерб противнику. Ясное дело – такой возможности в действительности у него не было, да и не мог он представить, что на самом деле происходит на поверхности. И это хорошо, иначе наделал бы он глупостей, погибнув тихо и бесцельно. Но от сознания этого легче не становилось, и Книжник торопливо и скомканно закончил рассказ:
– …Тут и появился ты вместе с Лого. Иначе бы мне крышка.
– Это точно, – спокойно сказал вест.
Пока его друг говорил, он не проронил ни слова. Сразу видно: поверил. И даже не выказал удивления. Весту вообще не свойственно выдавать эмоции. Однако то, как он нахмурился и погрузился в размышления, говорило: он оценил масштаб угрозы. И слова друга принял всерьез.
– Знаешь, все это очень странно, – сказал, наконец, Зигфрид. – Нестыковки сплошные.
– Что ты имеешь в виду? – Книжник напрягся. – Хочешь сказать – я наврал тебе?! Про все, что со мной случилось?
– Чего? – Зигфрид недоуменно пожал плечами. – И в мыслях не было. Я вообще о другом толкую.
– Ну так объясни толком. И так голова кругом…
– Хотел бы я объяснить, да сам не пойму… Знаешь, что я ощущаю, глядя на все это?
Широким жестом вест обвел пространство вокруг себя.
– Что именно? – Книжник пожал плечами.
– Нереальность происходящего, – раздельно произнес Зигфрид.
– Нереальность? – недоуменно повторил Книжник.
– Ты веришь, что Кремль мог сгинуть так быстро?
– Хотел бы не верить. Но вижу то, что вижу.
– А ты всегда веришь своим глазам? – в голосе Зигфрида появились странные нотки.
– О чем это ты? – теперь уже Книжник таращился на друга, как на психа, несущего бессвязный бред.
– Ты видишь то, чего не может быть, – медленно проговорил Зигфрид. – То, чего больше всего боялся. Боялся настолько, что даже не допускал мысли о подобном. И вот этот ужас перед тобой, как в кошмарном сне. Вопрос: на что это похоже?
– Теряюсь в догадках, – буркнул семинарист. – Хочешь сказать, что все это мне снится?
– Не похоже, что ты напрягаешь извилины, – Зигфрид покачал головой. – Твои мысли где-то далеко отсюда. Иначе ты бы сразу выдал правильную версию. Кто у нас умник – ты или я?
Семинарист и впрямь не мог сконцентрироваться. Его буквально трясло от неконтролируемых эмоций, в которых преобладал несвойственный ему негатив.
Злоба.
Жестокость.
Ненависть.
«Никакой пощады гадам!» – пульсировало в голове. Это странное состояние вызывало недоумение у него самого. Оно и навело на догадку.
– Ты думаешь… – он запнулся.
Зигфрид ждал, не спеша с подсказками. Их и не потребовалось.
