– Ник? – с сомнением произнес Зигфрид.
– А кто же?! – мрачно усмехнулся Книжник. – Чего таращишься на меня, как на привидение?
– Мне сказали: ты умер.
– Кто сказал?
– В Тайном Приказе сказали. Мол, убит при попытке к бегству.
Книжник аж крякнул с досады:
– Вот же сволочи неисправимые!
– Пожалуй. Только о мертвых не стоит. Боги им судьи.
Они обнялись – коротко, крепко хлопнув друг друга по спинам. Только теперь Книжник ощутил, что спасся. По крайней мере, он выбрался из мрачного ада, именуемого Термитником. И теперь, когда прошла первая волна боли, ее место стало заполнять другое, слабо знакомое чувство.
Жажда мести.
Они брели по пустыне.
Это казалось невозможным, но здесь действительно была пустыня: – черный спекшийся песок с вкраплениями застывшей стеклянистой массы. Все, что осталось от зданий, стен, площадей.
От людей.
Пустыня на месте Кремля – печальный итог истории. Уродливая клякса на последней странице летописи человечества. Сколько ни силился Книжник узнать хоть что-то в этом нагромождении руин, все было без толку. Здесь не было ничего знакомого, даже остатки стен сохранили лишь общие очертания погибшего Кремля.
Это был мертвый скелет.
И лишь черный пепел носится над землей, струясь и обвивая ноги.
– Двести лет… – шептал Книжник. – Двести лет страданий – и все напрасно.
На минуту ветер согнал в сторону облако пыли, приоткрыв завесу над недавним полем боя. Взглядам живых предстала ужасающая картина: многометровая бесформенная груда, в которой взгляд не сразу узнал знакомые очертания мутабота. Этот был во много раз крупнее остальных, и на вид вроде массивнее и крепче. Все тело, или, точнее, корпус, был изъеден пробоинами всевозможного размера – очевидно, следами от пуль и снарядов. Туша была покрыта копотью, как будто вылезла из самого Ада. Наверное, те, кто бился с этой тварью, использовали все средства, включая огнеметы. И хоть чудовище повержено – было уже поздно…
– Вот чем они крушили стены, – прокомментировал за спиной Зигфрид. – Мощная тварь. Не завидую ребятам, которые с нею бились…
Книжника качнуло: глаза, как пригоршней пепла, резанули картины творившегося здесь кошмара.
Вот они, кремлевские стены, еще высятся над руинами Москвы, надежной цитаделью человечества. На стенах, у бойниц – воины с проверенными боями фузеями и аркебузами, пушки всех времен и калибров. За зубцами притаились заряжающие и стрелки, готовые сменить убитых и раненых. Боевые монахи кипятят техническое масло, готовое пролиться на головы тех, кто рискнет полезть вверх по штурмовым лестницам, приставленным к красному кирпичу. Зычно разносятся команды старших, ратники четко выполняют приказы. Все отлажено годами и работает, как единая боевая машина.
Кремлю не страшна осада или штурм. Сколько таких атак уже было отражено. Врагам доказано: Кремль по праву поднял упавшее знамя цивилизации. То самое, что пытаются вырвать у него клыками и когтями все считающие себя преемниками людей на этой планете. Генетические, но что хуже – моральные мутанты пытаются занять место людей и стереть саму память о них. Но до сих пор ни био, ни нео, ни шамам, ни безмозглым ордам вормов или жестоким бандам дампов не удалось этого.
Самый коварный и страшный удар нанесли сами люди. Пусть даже из другого лагеря, забыв о самой сути давно минувшего конфликта – но все же люди.
И вот уже они двинули вперед свои годами накопленные силы. Плотные ряды мощных, не знающих ни боли, ни страха биомеханических монстров бросились на Кремлевские стены, как стая громадных гиен на ослабшего льва. Пули и стрелы отскакивали от брони мутаботов, как камешки, кипящее масло почти не воздействовало на них. Но чугунные ядра из дульнозарядных пушек сбивали с ног шестиногих тварей, на время задерживая их продвижение.
Какое-то время защитники крепости сдерживали атаку, пока нападавшие не стали применять более изощренную тактику, забрасывая в глубину обороны Кремля из катапульт десант мутаботов. Один такой и рухнул с небес на здание Тайного приказа, чудесным образом освободив Книжника.
Он тогда спасся. Другим повезло куда меньше.
Мутаботов было слишком много. Воины на стенах не успевали перезаряжать древние орудия, запас пороха и ядер тоже имел предел. А враг уже хозяйничал внутри, разнося здания, калеча и убивая жителей крепости. Катапульты продолжали забрасывать смертоносный десант, и к стенам стала подползать «тяжелая техника» – самые крупные чудовища, способные ломать стены. Сокрушительные удары многотонной лапы, башки, туловища – и вот уже в стене образовался провал, в который хлынули не знающие жалости демоны…
Самое время разрыдаться. Но из иссушенной души не выдавишь слезы.
Зигфрид стоял чуть поодаль, молча глядя в сторону. Говорить им было не о чем. И Книжник говорил сам с собой. Так говорят безумцы. Что ж, самое время попрощаться с рассудком – слишком долго он ходил по грани. Не удержавшись, семинарист глухо рассмеялся. Свихнувшийся от горя человек может себе позволить безумный смех.
– Она все-таки нас настигла, – скалясь в страшной улыбке, произнес Книжник. – Она просто выжидала. Подло ждала, пока мы не высунемся из норы, как глупый зверек. Чтобы просто откусить нам голову.
– Кто – она? – продолжая глядеть в сторону, спросил Зигфрид.
– Война. Та, что мы называли Последней. Теперь уже точно – последняя. Больше воевать некому.
– Я бы так не сказал. Остались нео, шамы, собакоголовые… Да мало ли всяких…
– …нелюдей, – с ненавистью оборвал его Книжник. – Только людей – настоящих людей – не осталось…
Наверное, это было не совсем справедливо. Жили ведь люди в далеком Севастополе, Киеве, Кенигсберге – во всех далеких уголках, куда довелось добраться им с Зигом в их трудных и интересных странствиях. Да только сейчас это не имело ровным счетом никакого зна-чения.
Не стало дома.
Опустившись на колени, он ощутил горечь пепла на губах. Сгреб черной почвы в ладонь, сжал. Пепел хрустнул, как снег.
– Все, хорош убиваться, – прозвучал где-то далеко голос Зигфрида. – Уходить надо. Чую, радиация здесь зашкаливает.
Книжник даже не шевельнулся. Плевать ему было на радиацию. Наверное, он и издох бы здесь, как больной крысопес, кабы не Зигфрид. Последний силой поднял его, рывком поставил на ноги.
– Слышишь? Рыщут они здесь, – сказал воин. – Зачищают местность.
– Зачищают… – повторил Книжник. Пронзительно поглядел на друга. – Так пусть и меня зачистят к чертовой матери. Не хочу я жить в этом огрызке, оставшемся от мира, не хочу…
Увесистая оплеуха от Зигфрида прервала эту упадническую речь.
– Ты чего?! – потирая щеку, воскликнул Книжник.
– Пришел в себя? – поинтересовался вест. – Или все еще жить не интересно?
